Читать эротические истории, смотреть порно

Все случилось очень банально. Я отдыхал в Турции, и в отеле встретил девчонку из Вологды. Наташа была шатенка, грудь второй номер. Не худенькая, но без признаков целюлита. Она загорала топ-лесс, и я сразу обратил внимание на ее грудь — большие темные соски. Ну, в Турции почти всегда девчонки голодные, приезжают зажечь. И Наташка не была исключением, просто видимо, до моего приезда не нашла никого. Как положено мы напились и отправились в номер. Как положено приличной девушке она начала ломаться. Ну, понятно уговаривал и так и так.
— Хорошо, — сказала Наталья, — только, я хочу что бы все было по-моему.
— ОК, — я конечно согласился.
— Раздевайся.
Повторять не пришлось, у меня поджарая фигура, тонкая загорелая кожа, девчонки видят каждую мышцу, я знаю, что это их заводит.
— Подойди, — сказала она.
Я стал прямо перед ней, голый и она начала дрочить мой стоящий член.
— Ты готов на все что бы кончить?
— Да.
— Так хочешь меня выебать?
— Да!
— Тогда подмой меня.
Ну не то что бы у меня была масса опыта в таких делах, но я уж как- то сообразил, что меня ждет. Она стащила брюки футболку и трусики, и оказалась совершенно голой.
— Ложись на спину, — она подвела меня к постели.
Она села на корточки над моим ртом.
— Лижи, подмой меня.

В четверг Артем вызвал меня в кабинет и объявил, что в субботу и воскресенье я выхожу на работу.
— В понедельник приезжает комиссия из банка, будет принимать решение о выдаче кредита нашей компании. А без этих денег мы не можем выполнить заказ по строительству.
— Понятно. А я здесь причем?
— Мы будем готовить для комиссии документы, а ты их будешь печатать. К тому же локальная сеть должна работать как часы.
— Отдыхать-то когда?
— На неделе возьмешь два дня отгула. Выполняй!
Действительно все выходные наша контора напоминала пчелиный улей. Народ суетился в кабинетах, экономисты и юристы бегали по коридорам с кипами документов в руках. У моего окошка даже очередь выстроилась за чистой бумагой. Пару раз забегала Оксана, чтоб поделиться возбуждением от работы.
— Как я люблю такие дни, — радостно говорила она.
— Чувствуется единство коллектива, теперь не я одна бегаю по этажам.
— Ага, — неопределенно ответил я, не желая спорить.
— У тебя случайно пивка не найдется, а то в горле все пересохло?
— Нету, Ксюша. Пиво сейчас ребята без нас пьют.
В понедельник вся Строительная компания затихла в ожидании комиссии. Двор и помещения были вычищены и вылизаны как «у кота яйца». Из рабочего персонала остались только самые необходимые, остальных отправили домой или по объектам. Я злой, как два черта, сидел у себя на складе и резался в «Doom». Во-первых, я вместо честно заслуженных выходных был вызван на работу, а те, кто в воскресенье и так не работали — сидели дома. А во-вторых, меня Артем заставил явиться в костюме, для солидности компании. Правда секретарь директора — Леночка и Оксана тоже пришли в костюмах, но им в отличии от меня эти черные пиджачки были очень по фигуре. Я с удовольствием смотрел на их ладные, точно шахматные силуэты. Оксанка имела рельефную, атлетическую фигуру, а Леночка была больше похожа на ветку вербы — гибкая, тонкая с пушистыми волосами.
Наконец прибыли члены комиссии. Три машины остановились у крыльца и очень важные дядя с тетями прошли в директорский кабинет. Кабинет у Артема был солидный, оснащенный залом для переговоров и комнатой отдыха, ведь когда-то он принадлежал директору банка. С приездом комиссии в здании наступила полная тишина. Лишь изредка по коридорам разносилась дробь каблучков, это Оксана с Ленкой бегом таскали документы или бутерброды в зал для переговоров. Томительно в безделии тянулись час за часом.
И вот по пустому зданию раскатился гул голосов. Члены комиссии закончили работу и высыпались в коридор. Слитный гул мужских басов прорезала Оксанкина скороговорка, она что-то там показывала и куда-то звала. Голоса стали удаляться. Внезапно моя дверь резко раскрылась и на склад влетели Ксюха и Леночка.
— Славка, спасай! Дай ведерко, — задыхаясь крикнула Оксанка.
— Какое ведро?
— Все тоже, быстрей сейчас описаемся! Тебе же хуже будет!
— Ксюха, ты обнаглела! Из моего кабинета сортир делать!
— Славик, миленький не спорь! Нет сил терпеть! — причитала Оксанка, одновременно расстегивая юбку. Одной рукой она вытащила из-под моего стола мусорную корзину, другой отчаянно тянула трусы. Во второй раз мне «улыбалась» ее шикарная голая задница. Ксюха ведром в воздухе поймала первую струю мочи, затем, подставив под себя емкость, с облегченным вздохом выпустила вторую.
— Уф! Почти успела!!
— Ай! И мне тоже надо… — простонала Леночка. Только сейчас до меня дошло, что она то же за пределом терпения.
— Извини, второго нет.
Леночка жалобно захлопала ресницами. Она было уже задрала вверх юбочку и демонстрировала свои черные чулки с трусиками. Чтобы хоть как-то помочь себе, она сквозь трусы стала массировать дырочку.
— Ксаночка, пожалуйста быстрее! — стонала Ленка.
А Оксанка и так старалась изо всех сил. Струя мочи с силой вырывалась из ее могучего организма и гулко разбивалась о стенки корзины. Мелкий мусор, поднятый со дна, закрутился в вихре водоворота. Звуки льющейся мочи видимо спровоцировали Ленку, и она резко сдернув до колен трусики, согнулась пополам в отчаянной борьбе. Видно было, как у нее от напряжения дрожали ноги, а тонкие пальчики судорожно мнут промежность. Оксана почти заканчивала, когда Леночка застонала, а с ее ладони заскользили первые капельки, сорвавшись с запястья, они блеснули в воздухе и упали на ткань трусов. Ленка напряглась и смогла удержать поток еще несколько секунд. Этих мгновений хватило Оксане, что бы та, завершив дело, подставила ведро под подругу. Ленка убрала руки, но лишь через несколько секунд первая свободная струйка устремилась вниз. В ведре вторично зажурчало, и два голых зада смотрели на меня: один крепкий со слипшейся черной растительностью и другой худенький со светлыми тоже мокрыми волосиками. Ленкина попа была такой маленькой, что я запросто мог закрыть ее ладошкой.
Закончив мочиться, Леночка хлюпая носом, мигом натянула трусы и, одергивая на ходу юбку, выскочила за дверь. Ее лицо и шея покрылись красными пятнами, а уши просто грели со стыда. Оксанка же наоборот, невозмутимо играя голым задом, прошлась по комнате и заперла дверь. Когда она обернулась, я поразился ее дикому хищному выражению в глазах. Также молча она сняла с себя юбку, избавилась от жгута сырых трусов и спокойно, без тени сомнений взялась за мой ремень:
Не скоро я освободился из ласковых Оксаниных рук, комиссия уже благополучно убыла, а директор в хорошем настроении сидел в кабинете.
— Заходи, гвардеец, — ответил он на мой стук. — Завтра можешь не выходить на работу, а второй отгул возьмешь на следующей неделе.
— Артем Федорович, у меня деловое предложение.
— Если деловое, то давай.
— Мы строительная компания?
— Допустим.
— Тогда почему мы сами себе не можем построить нормальные туалеты? На весь этаж одна женская комната с одним унитазом. Вот сейчас все женщины после долгого заседания рванули в сортир. Хорошо наши девчонки уступили места членам комиссии, а сами, чтобы не обоссаться прямо в коридоре, воспользовались моим ведром. Что было бы, если хоть одна дамочка из комиссии обгадилась? Хрен бы мы кредит получили!
— Так. И кто же эти герои?
— Это не важно.
— Важно, мне все важно. Я же должен знать, кому премию выписывать.
— А с какой формулировкой?
— За самоотверженную преданность компании.

Привет. Меня зовут Катя. Мне 19 лет. Я хочу вам рассказать историю, которая произошла со мной два дня назад во время экзамена по истории.
Учусь я в МГУ им. Ломоносова на журфаке. На следующий день я должна была идти на экзамен. Вообще мне очень легко даются все предметы, а особенно история, поэтому мне было лень повторять контрольные вопросы. На улице стояла солнечная погода, и я хотела пойти погулять или сходить в кино. Обзвонив своих подруг, никто не захотел пойти, поскольку все готовились к экзамену. Тогда я решила посидеть дома, посмотреть телевизор или полазить в интернете. Я вспомнила, что мне один друг рассказывал про один сайт, где выложены истории девушек, которые очень хотели в туалет. Я нашла этот адрес в своей тетрадке и, зайдя на него, просидела там около часа. Прочитав почти все рассказы, я поняла, что возбуждаюсь, представляя себя на их месте. Мысль об этих девушках мне не давали покоя весь вечер. Я поняла, что мне просто необходимо оказаться в подобной ситуации, чтобы почувствовать то же, что и они.
Я подумала, что если мне потерпеть до утра. Но мне почти не хотелось писать на тот момент. Тогда я рискнула воспользоваться завтрашним экзаменом: решила сходить в туалет перед сном, а следующий раз сходить дома после экзамена.
Так я и поступила. Проснувшись в семь утра, сразу оделась (на мне были одеты синие затертые облегающий джинсы, голубая блузка и бордовый вязаный свитер с горлом, который я одела сразу, потому что в комнате утром было прохладно). Сонно, по привычке зайдя в туалет и расположившись на теплом унитазе, я вдруг вспомнила о вчерашнем желании. Писать мне не хотелось, но если б я не вспомнила, то все же выпустила бы пару струек. Посмотрев на часы, поняла, что мне через пол часа выходить, а я ещё не умылась, не позавтракала и не собрала вещи. Я не уверенно встала, одела белые облегающие трусики, застегнула джинсы на пуговичку и пошла умываться. Быстро собрав вещи и позавтракав хлопьями с молоком (в последнее время я только ими на завтрак и питаюсь), выпив два стакана апельсинового сока, я выбежала из дома и отправилась в институт. Ехать мне не долго, около сорока минут (15 минут на автобусе, 15 — на метро и 10 — пешком). Подходя к университету, я задумалась, стоит ли мне делать, что я задумала или нет. Хоть я и была уверена, что сдам экзамен без проблем, но всё же я немного волновалась, что немного отдавало дрожью в живот.
Увидев в коридоре моих сокурсников и сокурсниц, я со всеми поздоровалась, и была готова идти первой. Но там вызывали по фамилии. В течение полутора часов, пока я ждала когда меня вызовут, я заметила, что многие девушки бегали в туалет туда и обратно по несколько раз от волнения, что совершенно естественно, но я старалась не смотреть в ту сторону.
Поскольку меня бы это быстрее соблазнило пойти в туалет или, по крайней мере, думать о нем. Когда последний вышедший из аудитории произнес мою фамилию, сообщив тем самым, что я следующая, у меня в районе мочевого пузыря что-то кольнуло, и я немного растерялась. Туалет находился примерно метрах в двадцати от нашей аудитории, так что даже если бы мне приспичило в туалет прямо сейчас, было бы уже поздно.
Зайдя в аудиторию, увидев экзаменатора и готовившихся студентов, поняла, что обратного пути нет, и направилась сразу за билетом. Мне достался вопрос по коллективизации. Я вспомнила, что эту тему мы проходили на предпоследнем занятии. Я отправилась на второй ряд готовиться.
Я как всегда люблю писать много, особенно на ту тему, которую хорошо знаю. Первые двадцать минут мне было легко писать, в голове было много свежих мыслей, но ещё минут через десять я заметила, что сильно дёргаю и сжимаю коленки. Я тут же вспомнила, про то, что не ходила сегодня в туалет. В течение ещё пяти минут одна из девочек попросилась выйти, в чем ей было отказано экзаменатором, сославшись на то, что чем скорее она ответит на подготовленную тему, тем быстрее она освободиться. Я поняла, что и мне не суждено будет сегодня отпроситься, хоть я и не собиралась, поскольку я хотела терпеть до конца раз уж я решила.
Моя очередь должна была подойти минут через пятнадцать. Я сидела уже на краюшке стула и покачивалась взад и вперед, сжав левую руку между ног, потирая промежность, а правой все ещё пыталась нанести на бумагу еле идущие в голову мысли. Посмотрев случайно направо, я заметила, что на меня упорно смотрит один из моих сокурсников. Я сразу убрала руку от промежности и положила её на колено. От этого мне захотелось сильно писать, и стала волноваться, как бы сохранить терпение. Я положила ногу на ногу, нажав левым локтем на промежность, и нагнулась чуть вперед. Теперь мне уже точно никакие мысли в голову не могли пойти кроме, как бы мне быстро и спокойно сдать экзамен. Я уже начала жалеть, что не сходила в туалет пока ждала вызова на экзамен. Пальцы на руках у меня уже стали трястись. Я не могла найти такого положения, при котором мне бы стало легче терпеть. Отпроситься выйти в туалет я стеснялась, потому что я знала, что педагог мне откажет и мой однокурсник поймет в каком я затруднительном положении. Меня одновременно бросало то в жар, то знобило. На лбу уже появились капельки пота, но не только там. Между ногами и под собой я ощущала небольшую влагу. Мои мышцы уретры, живота, бедер и ягодиц, на которых я слева направо качалась, были сильно напряжены. Тампон я в этот день почему-то не надела, но я вспомнила, что в сумочке у меня есть салфетки. Сжав зубы, и быстро и глубоко дыша, я нагнулась под стол и стала рыться в ней, открывая карман за карманом, судорожно, вспоминая, где они лежат. Вдруг, неожиданно, в такой позе, я увидела подошедший ко мне ноги в черных туфлях. Повернув голову наверх, я заметила хмурого экзаменатора, который строго спросил меня, что я делаю в таком положении под столом. Он стоял передо мной так, будто подловил меня со шпаргалкой. Я, если честно, немного испугалась, и на мгновение у меня перехватило дыхание, сильно сжав ноги, что я их почти перестала чувствовать, небольшим импульсом, превозмогая боль, пустила маленькую, но сильную струйку в свои обтягивающие джинсики. Я умоляюще посмотрела на него и сказала, что искала салфетку для: того, что бы высморкаться. На это он, секунд десять помолчав, сообщил, что сейчас доспросит студентку (мою подругу) и я пойду отвечать следующей. После чего он взглянул на мои записи и отправился на место.
В этот момент мне было очень плохо. Я, чуть не плача, посмотрела себе между ног и заметила небольшое темное пятнышко. Положив руку на влажную промежность, и сильно нажав при этом на нее, положив ногу на ногу, я достала всё же салфетку из сумки. Протря мокрые руки, вспотевшие от напряжения, я, забыв, что на меня может смотреть мой сокурсник, расставила ноги пошире, расстегнула пуговицу на джинсах, оттянула резинку трусиков и засунула между ног чуть ли ни пол пачки салфеток. Любое прикосновение к животу или в область мочевого пузыря вызывало сильную боль.
Я тут же вспомнила, как сегодня утром сидела на теплом унитазе у себя дома и ни чуточку не пописала. И тогда, когда сидела на этом стуле в аудитории, на тебя смотрят твои друзья и подруги, скоро идти к экзаменатору, а у меня переполнен мочевой пузырь. Я совершенно не знала, что мне делать. Я была готова заплакать от беспомощности. Только я хотела вскочить и выбежать из аудитории в туалет, но поняла, что экзаменатор посчитает мне экзамен не сдавшей. Мне впервые стало так страшно на экзамене. Я чуть было не пустила ещё одну струйку, но смогла ее удержать, нажав сильно ладонью на салфетки, лежавшие между моей влажной дырочкой и уже почти полупрозрачными трусиками. Я пыталась делать всё тихо и незаметно, что бы не увидел экзаменатор или кто-либо ещё.
Аккуратно застегнув джинсы (пояс прилично давил мне на мочевой пузырь), я посмотрела на записи. В этот момент экзаменатор закончил разговор с моей подругой и спросил меня готова ли я. Я не представляла, что со мной случится, если скажу, что пока не готова и он позовет другого так же, как скажу, что готова. Но я выбрала последнее. Я очень нервничала, и это чувство передавалось мне в мой мочевой пузырь. Я могла начать писать в любой момент, но я пыталась изо всех сил сдержаться. Сев перед ним за стол ногу на ногу и, сложив руки между ними, я нервно стала бегать взглядом по тексту, судорожно вспоминая текст. Стоило мне начать, как через пять секунд он задал наводящий вопрос. Я тут же растерялась, сжала зубы и быстро стала дышать, пытаясь удержать вот-вот приближающийся поток. Еле связывая слова, я стала всё время запинаться. Экзаменатор видимо подумал, что я очень волнуюсь, и не очень хорошо подготовилась, и поэтому стал задавать как можно больше наводящих вопросов.
Я не могла ему сказать, что вот-вот описаюсь, мне было дико стыдно. К тому же я боялась, что сейчас не сдам его, если нормально не сконцентрируюсь. Но мой мочевой пузырь был в страшной агонии. Когда он сказал, что если я не отвечу на последний наводящий вопрос, то я могу забыть о сдаче экзамена, я страшно испугалась, и у меня на глазах навернулись слезы. Я стала всхлипывать и из моей дырочки стала струйками выплескиваться моча. Тогда я сквозь слезы сказала ему, что мне нужно очень сильно в туалет. Он опять хмуро посмотрел на меня и спросил, у меня что, недержание? Я ему ответила, что якобы не успела сходить утром в туалет, потому что опаздывала. Я была уже вся горячая и красная от стыда. Боясь, что он мне не поставит оценку, я жалобно попросила его отпустить меня на пять минут в туалет, а когда вернусь, отвечу ему. Мне было страшно, если он меня не отпустит, я уже не смогу больше терпеть и мне придется убежать без разрешения. Я сильно сжимала зубы и бедра, быстро елозила на стуле и не могла освободить руку, которая зажата между ног. После минутного молчания экзаменатор произнес слово, которое я очень ждала: <Быстро! Туда и обратно!>. Я была готова целовать ему руки и говорить, какой он самый добрый и лучший педагог в мире, но сказала лишь: <Спасибо большое:> и улыбнулась. И только я встала и направилась к двери, как ощутила ужасную тяжесть в мочевом пузыре. Сделав два шага, я не удержала струю, и она быстро, впитываясь в мои джинсы, потекла по моим ногам. Я быстро нажала руками на промежность и чуть ли не согнулась пополам. Понимая, что на меня смотрят мои сокурсники и экзаменатор, я, почти бегом, выбежала из аудитории.
Там я наткнулась на ожидавших своей очереди студентов, которые нервно стали меня расспрашивать, на что я сдала. Я надеялась, что никто не поймет, что я выскочила из-за дикого желания в туалет, к тому же с мокрыми джинсами. Пробираясь через толпу, мне приходилось толкаться, и мой мочевой пузырь не мог удерживать мой поток. Когда я оказалась у туалета, мои ботинки были уже мокрые. Хорошо, что там не оказалось очереди, и я быстро смогла запереться в кабинке. Опуская джинсы, мне пришлось надавить пальцами на свою дырочку, мне было очень тяжело, я была уже вся мокрая. Усевшись на унитаз, я расслабилась и выпустила всё, что осталось в мочевом пузыре. Я всё еще дрожала и не могла представить, что оказалась в такой ситуации. Увидев свои мокрые джинсы, я заплакала.
Я решила не возвращаться сегодня на экзамен и сдать его потом. Не идти же мне в мокрых штанах, к тому же мне было очень стыдно. Я тихо выскочила из туалета, в гардеробе схватила свою шубку и уехала домой сушиться.

Мужчина и женщина шагают взад и вперёд в здании аэропорта. Оба ни во что примечательное не одеты, и поэтому ничем не выделяются среди других путешественников. У неё обычная фигура, она ходит с длинными волосами, спадающими на плечи, лишь разве что она немножко дрожит, и видно, как напряжено её лицо. Вот наконец объявлена их посадка на самолёт, и в тот момент, когда они идут по коридорам и проходят мимо
туалета со знаком Ladies (Ж), она приостанавливается, выхватывает свою руку из-под него, и просит его остановиться.

— Прежде чем мы пройдём регистрацию? — спрашивает он. — Давай лучше сделаем это уже на борту.

Она потупляет глаза и спокойно соглашается на его предложение. Он видит её согласие, в какой-то момент она всё же решила заскочить в полураскрытую дверь туалета, но затем передумала. Он почти улыбается от удовольствия, когда видит её, продолжающую идти вместе за ним.

Она одета в светло-белые штаны из обычной джинсовой ткани, как раз подходящей для местной дары, и поверх с чёрным широким поясом и большой пряжкой. Ему нравится её одежда, джинсы хорошо сидят на ней, попка хорошо обтягивается ими и не торчит, спустив взгляд мы видим стройный спуск ткани, охватывающий такие же длинные стройные ноги.

Она снова берёт его за руку, и дальше они идут вместе, спокойно рассекая толпы других суетливых пассажиров. У них куплены билеты в бизнес-класс, и впереди их ожидает спокойный полёт, лишь сейчас надо немножко подсуетиться.

Затем они заказывают по две чашки кофе, себе и ей.
Когда официантка приносит кофе, он заказывает дополнительно для неё апельсиновый сок.
— Пей, моя дорогая.
Затем он позволяет расстегнуть на одно смещение пряжку на её жёстко обтянутом ремне, благодаря чему в неё теперь может вместиться больше выпитого. Она улыбается ему в ответ, он также желает это, и начинается их ритуал совместного полёта.

Места в первом классе полузаполнены, поэтому рядом никого нет. Они болтают между собой о всякой всячине, а она теме временем один за другим выливает в себя бокалы принесённого шампанского. Чокаясь бокалами, он тоже пьёт, и улыбка не сходит ни с его, ни с её лица.

Полёт продолжается.
Изжарившись перед этим, они пьют больше шампанского, чем обычно. Он сильно вспотел, и многое испаряется с него вместе с потом. Она кажется лишена такое испаряющей способности, но заказывает себе ещё минеральной воды, чтобы не слишком опьянеть от много выпитого шампанского.

Минеральная вода идёт тоже трудно, с газами, но легче. Длительность предстоящего полёта 5 часов. Во время полёта она начинает нервничать, боясь опасности полёта, и поэтому снова возвращается к шампанскому. Она продолжает посасывать игристое шампанское, в то время как официант подносит всякие деликатесы, и она их поедает между делом.

— Вы кажется уже привыкли к перелётам, — замечает и пытается ей угодить официант, говорящий на английском. Она кивает головой в знак согласия.
Затем он заказывает снова по чашке кофе. Она чувствует себя немного обеспокоенно в тот момент, когда из бутылки сделан последний глотов и в ней ничего не осталось. Она думает:
— А как же я? А как же я так успела?

Пытаясь сосредоточиться в мыслях, она нервно сжимает ноги, потому что мочевой пузырь уже сильно даёт о себе знать. На телеэкран подан показ видео, чтобы пассажиры в дороге не скучали. Она время от времени смотрит на телемонитор, потом посматривает на него, и он на неё. Он чувствует её взгляд и то, как она обеспокоена.

Покончив с закусками и напитками, она откидывается на сиденье, чтобы сделать вид спящей вплоть до конца полёта. Так легче терпеть. Спокойным тоном она объявляет ему: «А сейчас я собираюсь поспать». Они накрываются общим одеялом, и благодаря этому со стороны не видно, где он под ним начинает лазить по ней руками. Она не сопротивляется, и вскоре его руки скользят по её телу, нащупывают её живот, а затем спускаются вниз к пространству между её ногами, и как он удостоверяется, они плотно сжаты, что не просунешь даже ребро ладони.

Затем она немножко разжимает ноги и делает как бы прорезь, чтобы протиснулась его рука между её ногами.
Она радуется проникновению его руки ниже, заверившись в том, что он в первый момент не собирается пока давить на её лоно выше, потому что она уже вся расслабилась и распухла и как следует ещё не готова. Затем она сжимает его просунутую руку своими ногами, он тоже жмёт на неё, она делает улыбку и безмолвно произносит:
«Продолжай делать так, дави покрепче», раздразнивая его тем самым, «и только не метайся там без предупреждения». Зная или оценивая, как она сейчас приготовилась страдать для его удовольствия, он мнёт и давит её всё сильнее, пальцами пытаясь найти эффективную точку чтобы надавить, и пытаясь представить себя на её месте и как бы он при этом хотел в туалет.

Время от времени она передёргивается в самолётном кресле, но сама при этом выпячивает свой живот против него, чтобы он первое время своей рукой сильно подавил на неё, пока мочи ещё не очень много.

Её нравится такая интимность во время скучного полёта, как он трогает её интимные места там внизу, и потом находит заветную точку, давление на которую успокаивает напряжение внутри неё. Он молится, что если он сделает что-нибудь не так, чтобы она не брызнула и с ней ничего не случилось, но ему хочется держать там и теребить своей рукой почти до конча полёта.

Время от времени он мнёт её мочевой пузырь слева и справа, и она прикладывает все усилия, чтобы не брызнуть вырывающуюся мочу вниз на пол самолёта. Затем и он устал, и они спокойно продолжают полёт, пока не будет объявлено о посадке и не сказано пристегнуть ремни.

Она чувствует уже себя совсем неловко, и вся разгорячена от напряжения. Одеяло снято, она успешно пристёгивает свой ремень и благополучно переживает посадку. Потом наступает момент вставать с сиденья. Ей это тоже сделать неловко, тем более что ноги занемели от длительного сидения в неподвижном сжатом состоянии. И надо не разжать их при этом. Затем она осторожно встаёт, потому что она сидит с краю, и надо ещё выпустить его.

Самолёт уже стоит на твёрдой земле. Опять они ещё раз рассеиваются среди пёстрой одноликой толпы пассажиров, и она старается ничем не выдать своего поведения. Затем она пытается стоять на автостоянке как вертикальная струна, а он тем временем ловит такси. Она нетерпеливо ждёт.

И надо постараться не сделать ЭТО сидя на сидении такси. Машина плавно едет по ровной дороге и везёт их в город. Она корчится и держится вовсю, чтобы не выпустить ничего на сиденье и пол такси. Итак, с перелётом и поездкой закончено. Вскоре машина останавливается около гостиницы.

Они выходят из машины и входят в гостиницу. Она стоит как вертикальаня струна в тот момент, когда он оформляет номер на ресепшне. Он чувствует её беспокойство, затем берёт за руку и ведёт её наверх. Они стараются не смотреть друг на друга. С судорожными усилиями она поднимается вместе с ним на лифте. Теперь, когда они в номере и снова скрыты от посторонних глаз, дверь повёрнута на ключ изнутри, она немножко отряхивается, но продолжает держат тесно сжатые ноги. Держа при этом свою ладонь между ними. Чтобы писька ничего не выпустила вниз.

Он обнимает и прижимает её к себе, и снова протягивает свою руку к ней вниз, пытаясь опять найти успокаивающую точку на её письке, чтобы она лучше терпела. Она чувствует сглаживающуюся тупую боль в своем естестве, нестерпимый напор становится терпимым. Долгая борьба чтобы усилить растяжение её мочевого пузыря и вместить в его шаре планомерно поступающие объёмы мочи из почек и напившегося организма, идёт дальше.

Он снимает её блузку, расстёгивает на ней пояс и спускает вниз её джинсы. Под конец они сами падают. Она вышагивает из них только в трусиках и лифчике. Он восклицает «Красота», и продолжает обычный ритуал ласк и нашёптываний. Затем он спускает вниз и трусики вслед, и она облегчённо сотряхается, когда слабая резинка трусиков тоже перестаёт давить на неё. Её тело расслаблено и напряжено в разных местах, она кроме того устала от дорого, и они идут в ванную мыться.

Она подходит у унитазу и вышибает из себя струю, которая льётся с шумным напором в вниз. Она расставляется так, чтобы струя попадала не на фаянс, а в центр водного отверстия, и шумела как можно сильнее. Он смотрит на неё и на секундомер. Она отряхивается, озирается, улыбка появляется на её хорошо, она знает, что сделала хорошо себе и ему, и готова к сексу.

Он снимает часы с руки и откладывает их в сторону. Он рад, что она выдержала такое давление в поездке, и вот завершающая минута писания. Мочевой пузырь был так напряжён, что вылил не всё, но можно приступать. Он достаёт свой инструмент и направляет его также в тот же самый унитаз. У него это получается как-то дольше, хотя его объём намного меньше.

Затем от отходит, поправляется, и вскоре они вместе идут в комнату. Он торопится, но нежно кладёт ей на кровать, расстёгивает и снимает свои брюки, полностью освобождается от всего, вскоре они вдвоём лежат рядом на кровати, но на ней зачем-то остались белые и кстати сухие трусики, которые тоже скоро снимаются.

Она чувствует его меж своих ног и невольно улыбается. Ничто уже не мешает её улыбке.
— О-кей, всё о-кейчик, — произносит она.

— Я вся сухая, я выдержала весь путь, хотя мне каждый раз кажется, что я неспособна на это и я сдамся. Но если бы я так уж не могла терпеть, я бы действительно описалась где-нибудь в дороге. Хотя… мне было трудно.
Она поглаживала себя руками по животу и радовалась, что опять всё в порядке.

— Это у меня новый рекорд по времени, не знаю как по объёму. Это новый раз, когда я выдержала так долго, как никогда раньше., — шептала она ему. — Если у меня есть лимит, предел, то он постоянно отодвигается, и я чувствую, как он это делает. Хотя я никогда ещё не помню такого давления в себе.

Лёжа вместе на кровати, он делал свои действия, и вновь давил на мочевой пузырь, который уже ничего не вызывал. Боль уже улетела прочь, она открыла ему ноги во всю ширь, и он начал планомерно тереться.
Затем она сказала ему, что ему тоже надо бы снять трусы для большей гармонии, и они лаконично сделали любовь. Он вводил в неё медленно и осторожно, так же как если бы он делал это, когда в ней было полно мочи и когда она её держала внутри, растягивая свой мочевой пузырь до нового предела.

Когда они лежали уже и наслаждённо отдыхали, она осторожно и ласково спросила его:
«Буду ли я вознаграждена за новый рекорд?»

Он понимающе улыбнулся «Скоро у меня новая бизнес-командировка. Пока неясно, кого куда пошлют, но я постараюсь организовать, чтобы меня послали на Таиланд. И мы полетим туда вместе. Это очень экзотическая страна, нам будет приятно там отдохнуть, у меня будет совсем немного дел. Единственное что перелёт туда и назад будет ещё дольше, чем сегодняшний.

Она обрадовалась, предвкушая новую поездку, испытала при разных его словах новую бурю ощущений, и вслух сказала: «Да, я смогу справиться.»
— Я натренировала свой мочевой пузырь уже так и так строю его вместимость, что это будет для него лишь очередным испытанием.

И первое, что ты увидишь, когда мы туда прилетим, что я так же держа себя в своих руках преступлю порог тайской гостиницы, словно это сегодняшний день.
Честно говоря, мне это тяжело и коробит, но мне нравится всё это испытывать.

Так же как ещё успешно получается мне переносить жару и пить при этом как можно больше жидкости, чтобы организм был водоснабжён и не пострадал от обезвоживания или теплового удара.

Он ещё крепче обнял её, сдал в своих объятиях это покорное, трепетное, стойкое существо, понемногу казня себя за то, что он устраивает ей вот такие проверки на публике, и её приходится держать себя изо всех сил на людях, а не в помещении.

«Сейчас поспим, а утром у нас будет хороший завтрак и прогулка на свежей природе».
Они принялись продумывать меню на завтрак.
— Ветчина, пакет апельсинового сока, и горшок кофе. Бегать в туалет можно сколько угодно и как можно часто. Полагается временное расслабление.

Предвкушая послабление после напряжения, как на виражах детской карусели, она радовалась за себя и наслаждалась тем, как всё происходит и достигается. И как близко он с ней рядом и не покидает её трепетную.
— Могу ли я попить ещё минеральной воды на ночь. Я чувствую жажду от пережаривания, а вовсе не для того, чтобы ещё терпеть раз ночью.
— Да, пей, сколько тебе хочется и понемногу на время забудем об этом.

Она выскочила из кровати, побежала за бутылкой в буфет на этаже, по дороге заскочила ещё раз в туалет и вылила в унитаз невылитые излишки от поездки.

Это призошло в 2004 году 61 августа под Киевом. Я ужасно хотел пописять и чудом обнаружил стройку 5-ного дома. Она была заморожена, как и многие строительные обьекты. Я поссал на втором этаже и застёгивая брюки невольно посмотрел в окно…
Я обомлел. Мне предстала удивительная картина… Моя преподовательница с универа, шагая с трудом от глубокого опьянения, напровлялась в сторону стройки…
Я прекрасно помню как эта сука-25 лет, выёбывалась перед нами… называя нас тупыми и безперспективными неудачниками.. в итоге за неё и накрылся мой красный диплом!!!
Жар распространился по моему телу… Ну сучара! Щас я тебе здам зачёт и экзамен! Уверенным шагом я направился в низ. Но не дошол и до первого этажа, услышал пьяное мычание и журчание струи , периодически сопровождавшиеся пердежом. Я устремился к ней.
— Не правдо ли хорошая погода!!! Елена Александровна!!! — спросил я с интелегентным тоном английского сера.
Оторопев от неожиданности, преподша пыталась толи натянуть трусы, толи встать с возмушением выругаться. Но она заволилась на бок, ещё не закнчивши писать. Чтоб ей было сразу понятно моё восхишение ею, я с радостью проредил ей пендаля по голой сраки, носком острого туфля попав в её очко. Она от неожиданности вскрикнула и затряслась как овца перед смертью. Я схвотил её за патлы и с колена в висок дал понять, что не надо волноваться.
— Ну что конченая ! Попалась? -тихо сказал я.

Этот случай произошёл с моей подругой Леной. Ей было 24 года тогда, я был старше её на год, мы знали друг друга со школы. Между нами было то, что я называю «нормальный» секс.
В субботу мы планировали съездить в город за покупками, но перед этим мы хорошо позавтракали, а Лена к тому же выпила много воды.

Read more…

Мы возвращались домой после хорошего пива, и я сильно хотела в туалет. Пустые бутылки остались красоваться на месте нашего распития, всё их содержимое перекочевало уже в нас чтобы играть в наших умах и телах, затем мы пошли по домам. Наша компания рассеялась, остались только я да Миша, который меня провожал как всегда. Мы шли и говорили на какие-то посторонние темы, в то время как на данный момент они меня не волновали, меня на данный момент волновало другое — где бы скорее поссать. Что меня и подгоняло. Миша уже еле мог угнаться за мной. Я была без каблуков, и идти было легко.

— Я хочу-пи-пи, — призналась я.
— Я тоже хочу, — сказал он. — Я понял, почему мы идём так быстро.

Мы замолчали, выровняли шаг, и скоро были у моего дома. Дом номер один. К тому времени, бутылки выпитого мною пива трансформировались из нескольких (трёх?) булыткообразных состояний в одно шарообразное состояние моего мочевого пузыря. Миша довёл меня до подъезда, меня уже трясло как от холода , и я сообразила, что надо не отпускать Мишу.

— Слушай, если я сейчас отпущу тебя, ты, оставшись без меня, тут же нассышь где-нибудь рядом с моим домом, тебя заметит кто-нибудь из соседей, и потом это прибавится к вечным темам среди разговоров наших соседей. Тебя заметит какая-нибудь бабенция, потом окажется, что ты писаешь и у нас в подъезде, и у нас в лифте, и у бабенции на коврик перед дверью. Не делай себе больше врагов, чем у тебя уже есть.
— Ну да, Катя, тогда пошли к тебе домой.

Казалось, он этого и хотел больше всего. Мы посмотрели на наши окна с улицы и убедились, что они не горят. Ни одно из наших не горит.

— Да, пошли.

Когда уже поднимались на лифте, мне захотелось в туалет ещё больше.

— Слушай, — спрашиваю я его, — у тебя уже были в жизни были такие ситуации, что вам хотелось «ссать» (подчёркивая это слово голосом, применительно к Мише я вслух применяла его термин, хотя по физиологии он как раз лучше подходил ко мне)? Всей компанией не на улице, а скажем в школе? Как вы устанавливали очередь?
— Да не было никакой очереди, мы с товарищем подходили к унитазу одновременно, он с одной стороны, я с другой.

Я рассмеялась от этой мысли. Мне как девочке такое и в голове это раньше не представлялось.
— А если вы были втроём, вшестером?
— Да, так бывало после тренировки. Тогда последний уже не заходил в туалет, и без него там был тесно, а ссал в раковину.

Я прыскнула от этих слов. В другое время я шокировалась бы и возмутилась от этих слов, но сейчас мне хотелось смеяться и смеяться.

— Так ты хочешь сказать, что смог бы нассать мне в раковину? Где я чищу зубы? Знаешь, что я после этого с тобой сделаю! Ты будешь покупать новую!
— Да нет, что ты! У тебя — только в твоём туалете.
— Так, кто из нас первый? — спрашиваю я.
— Конечно, ты.
— Тогда почему ты так нервно стоишь?
— Потому что я выпил больше пива.

Судя потому, в каком состоянии вёл себя мой мочевой пузырь, мне было трудно представить это «больше». Кажется, у шара вместимость максимальная при натяжении поверхности, он уже вобрал в себя столько, сколько мог, и сейчас пытался растягиваться. Я пожалела своего Мишу.

Тем временем мы поднялись, на лифте, вышли из него и пошли в квартиру. Как назло, дверь была заперта на все замки. Я сначала обозлилась, но потом осознала, что это знак того, что в квартире действительно никого нет. Собаки или кошки у меня тоже нет, хотя ими увлекается весь подъезд. И главное — нет попугая, который бы потом вздумал повторять то, о чем мы говорим с Мишей.

— Слушай, здесь никого нет и не скоро придут.

Мы включили свет во всех комнатах и убедились, что никто не спрятался.

— Да, куда-то умотали. Наверно на дачу. Сегодня же пятница.
— ТАк-к, но сначала пописяем.

Так получилось, что мы одновременно устремились к туалету, Миша слева, я справа. Потому что дверной выключатель был справа. Столкнувшись в дверном проходе, я начала:

— Слушай, нам сейчас окажемся как с твоим школьным товарищем. А что? Давай пописяем одновременно.

Миша посмотрел на меня круглыми глазами:

— К-как?
— Мне самой интересно как. Слушай, давай я сяду как обычно, а ты чтоб не подвергался в это время по пыткам средневековой инквизиции, пописаешь у меня в свободное пространство меж моих сидячих ног.

Миша уже ничего не ответил, ещё более ошарашенно смотрел, на я заметила, как его член встал. Но не так сильно, потому что он был слегка под хмельком, и я тоже.
Я спустила штаны, а он в знак солидарности начал расстёгивать свою ширинку. У него это почему-то заняло больше времени, чем у меня.

Мне до последнего момента не верилось, что всё пойдёт так, как мне сейчас стукнуло в голову, в которую ударила моча вместе с пивом. Так получилось, что я села как обычно, джинсы были на уровне тапочек и плотно стягивали ноги снизу. И оставалось очень мало пространства для попадания Мишиной струи. Я представила, как это начнёт сейчас щекотать мой лобок. Вообще мои ноги сейчас представляли сейчас какой-то ромб.

— Слушай, это что, баскетбол? — спросил он. — Баскетбольная корзина?

Я опять засмеялась. Да, я забыла сказать, Миша ходил в баскетбольную секцию, соответственно был высокого роста, был на голову выше меня. Ноги у него сейчас
оказались достаточно длинные, и я с трудом представляла, как он сможет сейчас в меня точно прицелиться с высоты полуметрового расстояния.

— Давай, я видела, что мальчики всегда писают точно направленной струйкой. Направь.

Я тараторила, потому что тогда на данный момент мне самой не терпелось тут же пустить струю. Во мне было всё готово.
— Внимание! Старт! Начали!
Член Миши ослаб, и он уже мог писать. По моему сигналу струя рефлекторно брызнула из него (раньше моей!) и брызнула куда-то мне на майку.
— Стоп.
Миша впервые засмеялся за это время.
— Ловко же я тебя разукрасил.
Это всё, что он придумал сказать. Я ухватила майку в плечах кончиками пальцев, приподняла над своей кожей, и хотя нашла состояние майки скорее любопытным, нежели мерзким, строго продолжала:
— Высохнет! В стирку! Нет, выбросить.
И со смехом добавила:
— Продолжай дальше в своём духе. Майку тебе тоже придётся покупать новую. Я уже присмотрела какую.
Я вынуждена была полностью снять майку. Я уже мысленно радовалась будущей обновке. После этого на мне оказался только лифчик. Ну и штаны, спущенные внизу, и делающие мои ноги в форме ромба, связанные внизу закатанными штанинами и в коленях изогнутые по краям унитаза.

— Раз! Два! Начали!

Опять я всё там держалась, а из Миши стрельнул поток. Определимся с терминологией: из меня брызнул, из Миши стрельнул. Пока я задумалась над терминологией, оказалось что два потока. Дырка из члена дала какой-то сбой, и как это бывает например с двумя изображениями на телевизоре вместо одного, тут — вместо того чтобы писать одной струёй, Миша почему-то полил двумя мелкими. Вылетало две струи под углом 30 градусов между собой. Умножив длину в 50 сантиметров на тангенс пятнадцати градусов, вы можете представить, в каком месте они попадали в меня теперь уже слева и справа.

— Стоп, машина.

Миша остановился, ещё не успела я закончить произносить этот приказ.

Я привстала, и только тут начала что-либо соображать. Пожалуй, главное что надо сейчас сделать чтобы разобраться в ситуации и сделать её более удобной, это надо высвободить одну ногу из пут джинс, что я и сделала. А потом мы стояли на расставленных ногах, животами друг к другу. Я можно сказать вся голая с белой кожей, кроме чёрного бюстгальтера (джинсы и трусики болтались на одной ноге, но это уже не считается), и две тапочки. Миша в уличных джинсах и рубашке.

— Так, делаем всё так, как ты привык в школе. Я не хочу чтобы ты в меня всё время попадал, и поэтому сама сейчас буду делать это как мальчик.

Я стояла над унитазом, попой к бачку, ноги расставленные как у равнобедренного треугольника, не хватало только высоты или биссектрисы у этого треугольника. Конечно, я сейчас не стала объяснять Мише все эти математические премудрости, но он уже понял суть дела и без того. К сожалению, струя из меня брызнула вниз отнюдь не по биссектрисе. Бедный мой пол туалета! Несостоявшиеся правила геометрии теперь нарушали географию моего туалета, сотворяя моря и океаны.

Я уже мысленно определила, что моя майка, которая сейчас уже не на мне и вряд ли на мне больше появится, прежде чем быть выброшенной, пусть она сейчас пригодится
как тряпка для пола туалета. Есть чем как следует вытереть, не портя запах нашей обычной тряпки.
Миша тоже начал капать куда-то вниз, не смея приблизиться ко мне и поэтому не долетая струёй да унитаза. Получались какой-то Гольфстрим с Лабрадорским течением.

— Ты что, пол поливать мне пришёл? Делай уж лучше на меня!

Тут Мише в голову стукнуло что-то странное, или на него так подействовали мои крики. Он встал перед унитазом на коленях, так что его член стал совсем близко к ободку
унитаза, сантиметрах в пяти, и он уже мог правильно направить. Я же не собиралась садиться. Хотя нет, я попыталась, это сделать, но попой чуть было не свернула смывной бачок.
Разыгранный мной концерт продолжался, кстати раз уж так пошло, было забавно наблюдать, насколько и как разлетаются наши струи, и тут я представила, что с высоты расставленных ног обфонтаню Мишу ещё хлеще, чем он меня. (Действительно, потом то, что продолжалось, лилось и по высоте, и по биссектрисе, но никак не по медиане.)

— Разденься, чтоб тебя не забрызгало, я продолжаю! — скомандовала я.

Только он успел это сделать, я, с трудом сдерживающаяся от наполненного пивом мочевого пузыря и от хохота, хохот тоже дёргал направление, я продолжала. Моча низливалась каскадом, но большей частью попадая в нужный унитаз. Миша привстал, и начал писать стоя. Моя струя лилась неуправляемая, в то время как свою Миша ради забавы пытался направить так, чтобы соединить с моей.

— Как видишь, одежда даже здесь мешает естественным действиям.

Наконец окончилось, мы закончили как-то одновременно.
Я скинула лифчик, который почему-то не сняла до этого. Наверно, чтоб на мои груди случайно не попала его моча.
— Всё, теперь в душ и в кровать. Не забудь мне напомнить закрыть замок квартиры изнутри.

Вся история написанная ниже не выдумка а чистейшая правда.
Дело было так. Собрались как то три девушки — студентки после напряженного учебного дня, который тянулся почти бесконечно, немного расслабится. В бильярд поиграть, пивка выпить по кружечке. Тем более что выходные были на носу. Решение появилось как то спонтанно но укрепилось быстро. Попытались мы собрать побольше народу, да ничего из этого не вышло. У всех дела были какие то. Махнули мы рукой и отправились в близлежащий бильярд — бар. Правда сразу решили, долго не сидеть. Сыграем одну партию, по кружке пива выпьем и по домам. Но как оно обычно в таких случаях бывает за одной кружкой последовала другая, за другой и третья. В итоге после пяти кружек пива мы решили что пора все же по домам. Время было уже позднее, около двенадцати и чтоб успеть на метро мы быстренько покинули бар. Проблема была лишь в одном, подружки сходили в туалет а я нет. Ну да ничего, подумала я до дома доеду а там и в туалет схожу. Все было ничего но кода мы спустились в метро и разошлись ( подружкам надо было ехать в другую сторону ) я поджидая поезд ощутила что очень сильно хочу в туалет. Конечно можно было выйти из метро и пописать где либо на улице, но проблема заключалась в том что метро уже закрывалось! Я решила потерпеть.
Вот наконец послышался звук приближающего состава и на меня подул ветер. Я зашла в вагон. Он был почти пустой, и лишь в другом конце его сидела влюбленная парочка. Они были заняты поцелуями и на меня совершенно не обращали внимания. Через одну остановку они вышли и я осталась в вагоне совершенно одна. К этому моменту желание пописать было настолько сильным что я едва сдерживалась чтоб не описаться. Закинув ногу на ногу я с трудом сдерживала мочу и понимала что домой мне врят ли удастся добраться. Хоть бы из метро выйти. Поезд доехал до очередной станции и тронулся вновь. Ехать было недолго еще минут десять. Пассажиров в вагоне не было. В соседнем же ехала какая то подвыпившая шумная компания довольно взрослых людей, потрясавшая бутылками. На меня они никакого внимания не обращали. Ехала я в последнем вагоне. Едва поезд тронулся со станции я поняла что больше терпеть не могу. Начало движения поезда сопровождалось толчком от которого я едва не пустила струйку в трусы. Изо всех сил сжимая ноги и машинально оглядывая вагон я вдруг осознала что он пустой и в тот же миг осознала что больше терпеть уже не могу. Тут я решилась! Какой смысл мочить штаны, а я чувствовала что еще пару секунд и я просто обоссусь, все равно лужа будет. Так не проще ли присесть и пописать на пол вагона, тем более что никого больше в вагоне нет? За считанные секунды я приняла решение и встав твердыми шагами держась за промежность подошла к дверям вагона.
Джинсы в которые я была одета давили мне на живот и все внутри уже болело. Не поддавалась пуговица Кое как сдерживаясь я расстегнула джинсы и захватив и вместе с трусиками. Стянула их до колен. Это было как раз вовремя. Я еще толком не успела присесть как из меня со свистом хлынул мощный поток и ударил в пол вагона. Капли мочи, брызгами разлетались по сторонам оседая на полу дверях и стенке сиденья. На секунду прервав струю я присела поудобней и пошире расставила ноги. Вновь мощный поток шипя вспенил уже довольно большую лужу. Теперь моя струя била вперед. По домной растекалась лужа. Ручеек из нее потек к противоположным дверям колыхаясь в так колебаниям вагона. Происходило это все значительно быстрее чем я здесь описываю.
Постепенно поток стал ослабевать и вскоре уже тоненькая струйка вытекала из меня. Силой мышц я вытолкнула остатки мочи на зассаный пол. Поезд уже должен был подойти к следующей станции. А вдруг кто зайдет? Я торопливо вскочила и на ходу натягивая и застегивая джинсы устремилась в противоположный конец вагона. Оставляя мокрые следы. Едва я успела сесть как поезда замедлил ход и остановился. Кто то видимо попытался зайти в вагон, я услышала фразу что то типа «Фу тут нассано пойдем в следующий».
Правда в следующем никто так и не появился и я так и не узнала кто это говорил. Голос был женским. Следующая станция была моей. Я вышла из вагона и без лишних приключений добралась домой.