Читать эротические истории, смотреть порно

Один раз, сидя вдвоем дома, когда еще я служил в части, мы в очередной раз разболтались с женой о ее блядстве. Мы и сейчас частенько болтаем об этом и мне безумно нравится слушать как ее ебут и наполняют спермой. Я спросил ее как проходит обычный ее рабочий день. Наташа решила рассказать мне на примере того дня, уточнив, что бывают дни как спокойнее так и активнее.

«Мы с девочками пришли на работу как всегда к без пятнадцати девять. Пока весь штаб «утекал» на плац для развода, мы поставили чайник и стали проверять свой внешний вид. Я оделась в свободную юбку выше колена и белую блузку. Лифчик одела, а трусики не стала, так как было тепло, а идти от дома до работы пять минут. Я как раз крутилась возле зеркала, рассматривая, как сидит юбка, рассматривая себя сзади, когда из своего кабинета вышел Николай Анатольевич (это начфин, начальник моей жены тогда).

— Смотришь на сколько твоя задница сегодня хороша? – спросил он с ухмылкой, нагло залезая мне под юбкой.

Я только улыбнулась в ответ и слегка выгнулась, когда он ввел мне в анальное отверстие палец. Конечно я понимала, что еще до обеда он вдует мне в задницу, как делал это уже несколько месяцев, с тех пор как я устроилась на работу в часть. Начфин был вторым, кто натянул меня в части, сразу после командира, когда я вся растерзанная его огромным хуем вернулась в бухгалтерию. С тех пор он трахал меня практически каждый день, так как предпочитал ебать в очко, так что даже в месячные я ходила в кабинет, чтобы принять в свою прелестную попку его член.

После развода к нам заглянул командир. Он был как всегда весел и просто светился оптимизмом. Он пошутил там что-то и ушел. Минут через 50 после окончания развода мои ожидания оправдались, и меня позвал начальник. Я встала и оправив юбку пошла к нему в кабинет. Шеф был не один, в кабинете сидел солдат писарь… Николай Анатольевич сделал вид, что показывает мне что-то, а сам стал лапать мою попку под юбкой. Я слегка виляла попкой, показывая, что мне нравится, как он меня гладит. В конце концов он не выдержал и сказал солдату выйти. Потом на давая мне разогнуться, а наоборот кладя меня грудью на стол, он встал и зашел ко мне сзади.

Я слегка приподнялась и уперлась на локти, а в это время он уже задрал мне юбку и уперся своим хуем мне в задницу. Он только вставил свой член до конца, полностью заполняя собой мою дырку, когда я услышала твой голос за дверью и что ты спрашиваешь где я. Девочки сказали, что я у шефа. Мне понравилась пикантность ситуации — ты стоишь за дверью и думаешь, что мы работаем, а на самом деле Николай Анатольевич накачивает мое очко.

Его поршень ходит туда сюда в моей заднице, которую я ему подставляю каждый день. Я даже подумала «интересно, а слышно ли за дверью как со шлепками его хуй проникает в жопу твоей жены и если да, то с чем ты связываешь эти звуки и как их себе объясняешь». Я слышу, что ты говоришь, что подождешь и начинаешь болтать ни о чем с девчонками, совершенно не догадываясь, что сейчас делают с твоей женой (вообще таких случаев, чтобы меня ебали рядом с тобой и ты не догадывался, что я рядом. было много, но о них потом). Чтобы хоть как-то ускорить дело, я начинаю активно подмахивать своему начальнику, так как он уже довольно долго меня имеет, а ты там стоишь и ждешь.

И вот наконец-то я чувствую как моя жопа наполняется теплом и как маленькими фонтанчиками в нее выплескивается сперма моего шефа. Приподнявшись я сама слазаю с его члена и поправив юбочку быстро выскакиваю в наш офис, где стоишь ты. Я подбегаю и целую тебя, при этом чувствуя, как попка маленькими порциями исторгает из себя только что принятую сперму, которая тонкими струйками стекает по моим голым ножкам. Я так быстро к тебе подбежала, что ты не заметил этих блестящих дорожек, а вот девочки разумеется видели как во время нашего поцелую у меня из под юбки вытекает сперма нашего начальника. И конечно они все знают, что меня имели в очко, так как каждая из них с той или иной степенью часто позволяет себя ебать туда Николаю Анатольевичу.

Мы договариваемся с тобой пойти в обеденный перерыв в магазин, и ты уходишь. Я же салфетками стираю следы моего анального падения с ножек и вытираю очко.

Уже ближе к обеду, когда я относила документы в архив и спускалась со второго этажа, меня подловил тот писарь, что был у начфина с одним из своих дружком-писарей (писарь начальника штаба). После непродолжительного тихого спора я сдалась и решила уступить им, но взяла слово, что они не будут звать остальных писарей (как обычно это происходит), а выебут только сами, так как я очень спешу. Мы спустились как обычно под лестницу возле закрытого входа в штаб. Я уперлась руками в стену, даже не собираясь как-то готовить солдатиков, так как они всегда были готовы мне вдуть.

Насколько мне известно я была единственная, кто давала не только офицерам, но и солдатам. Надеюсь ты не обижаешься, что твоя женушка была не просто блядью и давалкой, а ее мог иметь любой. Ну так вот, я встала спиной к ним, моя юбка как всегда перекочекала на пояс и я позволила себя ебать. Они стали по очереди меня трахать в пизду. Разумеется слово они свое не сдержали и тот, что имел меня первым сбегал за товарищами. Так что в результате я пропустила через свою пизденку таким образом шестерых ребят. Приняв в себя сперму последнего из солдат и на отрез отказавшись обслужить их по второму кругу, я пошла в туалет, где вытерла туалетной бумагой вытекающую сперму, а потом слегка подмылась в раковине.

Так прошел день твоей бляди до обеда. Во время обеденного перерыва мы с тобой сходили в магазин, а потом дома ты меня поимел в ротик и пизду… хи хи хи… знал бы ты тогда, что чуть больше часа назад эта пизда обслуживала шестерых солдатиков, при чем двое из них были из твоей роты.

После обеденного развода нас (меня, Кристину, Олю и Ирину) пригласил к себе командир, чтобы попить кофейку. Мы пришли к нему. Пока пили кофе командир шутил и балагурил, периодически намекая нам, что скоро придут важные гости. Потом он попросил закрыть дверь, а сам спустив по колени штаны лег на стол для совещаний и сказал, что хочет, чтобы каждая из нас сама села своей попкой на его член… так сказать для тренировки, так как гости кавказцы, а значит основной рабочей дыркой будет задница.

Мы с Маринкой запланировали погулять, подышать свежим воздухом. Никаких конкретных планов не было, но мы знали, что по ходу пьесы нам обязательно в голову придёт что-нибудь эдакое… День выдался очень жаркий. Солнце ещё не вошло в зенит, но шпарило нещадно. Я зашёл за подружкой. Родители её были на работе.

— Давай сейчас не пойдём, — предложила она. – Жарко очень, переждём немного.

Я без сопротивления согласился, потому что только что на себе испытал всю тяжесть солнечных лучей. Тем более, что дома у неё работал сплит, создавая комфортные условия жизни. Возвращаться в раскалённую печку, что пылала на улице, не очень хотелось.

Под сплитом хорошо, но чем заняться то? Включили телевизор, пощелкали каналами – смотреть нечего, среди DVD не было ничего нового, всё пересмотрено по нескольку раз. Скукотища… Мы оставили включённым телевизор на канале, где шла неназойливая передача. Сами же зацепившись за какую–то тему, болтали – ничего существенного, но по ходу разговора у меня в голове стала рождаться идея. Она должна была понравиться Марине. Она ведь такая любительница экспериментов над собой, над своей… натурой…

Маринка сразу согласилась и подготовка пошла полным ходом, в быстром темпе. Я сбегал в магазин, купил двухлитровую бутылку спрайта – подружке был интересен эффект от газированной воды. Бутылка взял не охлаждённую – мне не безразлично здоровье девушки. Пошарили на кухне, нашли приличного размера воронку и прозрачный стакан, резко сужающийся в нижней части. Как следует их вымыли. Кажется, всё было готово. Нас распирало. Не знаю, как Маринка, а меня просто колбасило от мысли о предстоящем. Внутри зажёгся огонь желаний, что-то давило на грудь, тяжестью опускаясь вниз, передавая этот огонь в колбаску находящуюся между ног, отчего она начала наливаться кровью. Я постарался унять разгорающийся пожар, отвлекаясь на другие мысли, на подготовку…

— Вроде всё готово? — сама себя спросила Марина.

— Вроде всё, — оглядывая предметы, сглотнув ком стоящий в пересохшем горле, ответил я.

— Раздеваемся, — приказным тоном сказала она.

Мы быстро скинули, что на нас было. А было то практически ничего. На Марине был только один легкий коротенький домашний халатик, под ним ничего. Впрочем, и этого было много, обычно по дому она бегает голышом и не только при родителях и родне, но и перед некоторыми очень близкими знакомыми. А вот, когда прихожу я, она обычно что-нибудь накидывает на своё изящное молодое тело, видимо понимает, что мне нелегко смотреть на её открытые прелести. Честно говоря, я благодарен ей за это.

Я тоже быстро разделся – лето, одежды мало и она слетела с меня в одно мгновение. Для того, чтобы то, что мы затеяли прошло успешно, надо было немного возбудить Маринку, вернее её… аленький цветочек, что пламенел между стройными ножками. Как я это делал, описывать не буду, не о том рассказ. Скажу лишь, что уже в процессе подготовки, моя подружка начала заводиться. Когда я приступил к первой части плана – возбуждению, писечка её уже была влажненькой, на губках прелестной вагины поблёскивали капельки живительных выделений…

Мне почти ничего не пришлось делать, разве что… несколько раз погрузиться в самую-самую глубину прекрасного, желанного влагалища… Чем и как, вы уж и сами надеюсь догадались… Да ещё не удержался, присосавшись к половым губкам, выпил все вытекшие соки и языком начисто вылизал их, не забыв поцеловать клитор…

Марина была на верху блаженства. Всё предыдущее я проделывал, когда девушка лежала на спине на своей широкой кровати. Окончив, я встал на пол на ноги. Марина переместилась так, что прелестная попочка её оказалась на самом краю. Она подогнула колени к себе, держа их руками, и широко развела. От этого подготовленная вульва, смотревшая вертикально вверх, раскрыла все свои тайны – лепестки половых губок разлепились, призывно открылась дырочка. Вагина вновь стала влажной, по желобку между ножек, к попке стекали капельки…

Я взял стакан, раздвинул пальцами одной руки вход и начал донышком вставлять этот самый стакан во влагалище, стараясь погрузить глубже. По мере введения, предмета, из Маринкиной писи хлюпая накопившимися влагалищными соками вытеснялся воздух. Сильно я не напирал, следя за реакцией девушки. Она вела себя спокойно, если не считать вздохов свидетельствующих о том, что ей вовсе не плохо… Стакан погрузился, конечно же, не весь, с середины его диаметр резко увеличивался. И хотя у меня создалось впечатление, что надави я посильней, он утонул бы весь, рисковать я не стал. Через его донышко преломлённое неровной поверхностью стекла, просматривалось таинственное содержимое Маринкиной утробы, восхитительной и желанной.

«А ведь я имею возможность видеть свою подружку не только с внешний стороны, но и изнутри» — промелькнула у меня мысль. Отпустил руку, стакан чуть вышел, сдавливаемый скользкими стенками влагалища и остановился. Я открыл бутылку спрайта и почти до самых краев наполнил стакан. Маринка замерла в ожидании. Я встал на колени между её ножек, придерживая их за нежные ляжки своими руками, тем самым освобождая уставшие руки девушки, пригнулся к промежности, припал губами к краю стакана и начал пить… По мере опустошения стакана, я ниже и ниже опускал её ноги, пися вместе со стаканам всё ближе опускалась к краю постели, изменяя свой наклон, давая мне возможность выпить всё до конца. Стакан был выпит залпом – к тому моменту меня мучила сильная жажда, да и не хотелось прерывать процесс, хотя и изогнуться пришлось изрядно.

Я опустил ноги девушки на пол, стакан выскользнул как пробка из бутылки, даже с небольшим хлопком, впуская внутрь воздух. Я успел подхватить его. Марина расслаблено лежала, поглядывая в потолок. Я нагнулся над ней.

— Продолжим или передохнёшь? – спросил я.

— Да, давай, а то ноги устали, — ответила она.

— Да и мне надо сделать паузу, а то я сразу столько не выпью, — улыбаясь согласился я.

С этими словами она села на краю кровати, а я разместился на полу между ножек подружки, повернувшись к ней спиной. Она не замедлила воспользоваться положением и игриво закинула свои ноги мне на плечи, беря меня ими в «плен». Я тоже будь не дурак, извлёк из получившегося положения максимальное удовольствие – поймал, не крепко ухватив, гладенькие голени девушки и повернув голову сначала налево, потом направо, поцеловал ей коленочки и нежно погладил восхитительные ляжки. В поцелуи я вложил всю страсть, которая подогревалась ощущением плотного прикосновения к моей спине ближе к шее её мокренькой горячей писечки… От чувственных поцелуев Маринка заёрзала, потераясь вагиной о мою шею, словно начиная мастурбировать. По мне пробежала дрожь, напрягая все нервы, поднимая и без того набухший член…

Она увидела метаморфозы случившиеся со мной и хитреньким голоском сказала:

— Давай помогу тебе. Ложись на спину, закрывай глаза.

Я с неохотой, но послушно покинул волшебный «плен», лег на кровать и закрыл глаза. Но писюн мой держался молодцом – хоть и хлопнул меня по животу, когда я откидывался на спину, но тут же, пружинясь, приподнялся. Я услышал шипенье газа из открываемой бутылки и наливание воды в только что использованный стакан, но честно не открывал глаза.

Марина решительно взяла рукой мой член, поставила его вертикально, полностью оголила головку, немного сдавила пальцами так, чтобы вход в канал максимально открылся. Я ждал… И вдруг почувствовал, что внутрь пениса потекла жидкость… было немного больно – мало того, что инородные тела внутри канала у мужчины всегда вызывают неприятные ощущения, а тут ещё сладкая, газированная вода! Член непроизвольно запульсировал, словно пытался вырваться из руки девушки, но она крепко держала его. Через несколько секунд, не веря себе, я почувствовал, как Маринка погрузила в свой ротик головку члена, немного наклонила его и высасывающими движениями выпила всё, что налила в меня. Потом облизала набухший конец пениса, как леденец и причмокнув сказала:

— Мало… Повторим!

Я не дёргался. Ерундовые пощипывания, что я испытывал вначале, ни в какое сравнение не шли с тем восторгом, которое последовало потом. Поэтому, я даже с нетерпением ждал продолжения. Надо сказать, второе наполнение канала писюна прошло не так болезненно. А потом было и третье, и четвёртое и пятое… Я изнемогал от наслаждения, член разрывался, когда нежные Маринкины губки касались его. Она там что-то ещё аккуратно делала зубками –я чуть с ума не сходил.

— Мариночка! – взмолился я, — Не могу больше, сейчас кончу!

— Хорошо, конечно кончай… — тихо и спокойно ответила она.

И не выпуская пенис из руки, принялась дрочить его. Какое же блаженство, когда онанировать приходится не самому, а делает это нежная рука милой девушки! Я не открывал глаза, а полностью отдался ощущения, начал даже покачиваться в такт Маринкиным движениям. Наконец перевозбуждённый член выстрелил мощной струёй вертикально вверх и сперма громкими шлепками шлепнулась на мой живот и грудь, пачкая меня и руку девушки, всё ещё не выпускающую мой пульсирующий писюн. Вот это был кайф!!! Я открыл глаза и увидел, что моя девушка лежит рядом, запустив вторую свою руку себе между ног, пытаясь доставить удовольствие и себе. Мне так захотелось ей помочь!

Я быстро высвободил пенис, перевернулся, уложив не сопротивляющуюся Марину, у которой по моему уже начало мутиться сознание, на спину и навис над ней в позе 69… Руками подхватил её ножки под соблазнительные ляжки, подогнул ноги в коленях, развел их в стороны и припал жаждущим ртом к разбухшей вульве. Стоило мне совсем немного поиграть языком с половыми губками, всосать их в рот и там языком разобраться с клитором, как девушку начало трясти. Она извивалась, вскрикивая от удовольствия, металась подо мной, но я никак не мог оторваться от живительного источника – пил и пил влагу истекающую из него. Наконец я почувствовал легкое прикосновение ко мне – это Маринка, не способная говорить пыталась отпихивающими движениями дать мне понять, что хватит…

Я отпрянул, всё ещё держа её ножки в руках, мы застыли на некоторое время и тут я только заметил, как тягучая сперма стекает с меня из расслабившегося члена прямо на девичье тело… теперь мы оба были перепачканы в семени. Я несколько раз опускался, прижимаясь всем своим телом к Маринкиному. Получалось прикольно – мы сначала прилипали друг к другу, а потом с чмоканьем отлеплялись… Девушка захихикала…

Мы встали и пошли отмываться в ванную. На наше удивление, мы умудрились не запачкать постель ни одной каплей спермы. Она только была несколько влажной от наших вспотевших тел. После передышки от полученного наслаждения, по времени достаточной, чтобы мне восстановиться, так как мои мужские возможности были нужны в начале последнего акта пьесы, мы приступили к задуманному… Задумать то мы задумали, а сможем ли осуществить, вот это был вопрос! Но мы не привыкли отступать и с уверенностью вдрызг пьяных ёжиков начали действовать…

Первым был выход Маринки – её задачей было оживить мой писюн, привести его в боевое состояние, с чем она успешно справилась, нежности рук и ротика… Дальше была моя реплика. Девушка легла на кровать, как бы подготавливаясь к сексу. Я сначала не долго «поиграл» ртом с её розочкой, возбуждая и добавляя к выделяемой ею смазке свою слюну. Потом навис над ней и ввёл головку между половых губок… Хорошо, что не за долго до этого я кончил. Теперь я мог спокойно выполнить свою миссию – сделал несколько фрикций, полностью входя в стонущую от удовольствия Маринку. Это надо было, чтобы немного растянуть её влагалище. Ну не огурцом же это делать, когда рядом есть преданный и нежный мужчина (как я про себя?).

Член был выведен, когда я начал чувствовать, что продолжение чревато прохождением точки невозврата и дело могло закончиться совсем не так, как мы планировали. Маринка переместилась в позу, как в первый раз – на самый край кровати, до небольшого свисания попки, ножки поджаты и раздвинуты, от недавних моих движений в ней не закрывшаяся писечка, смотрит вверх. Ну как оставаться равнодушным к такой прелести? И я чмокнул в самую дырочку…

— Ну хватит тебе, — жеманно запротестовала Маринка, хотя по интонации было понятно, что она не прочь продолжить.

Я взял себя в руки и в дело пошли предметы. Прежде всего, в открытую дырочку зияющую между губок вагины я осторожно вставил воронку… надо сказать, это была не слабая воронка, только горлышко в диаметре было сантиметра три… Может чуть меньше, мы не мерили… «И что они им делают?» — подумал я… Потом взял бутылку и принялся по возможности тонкой струйкой, чтобы давать выходить наружу воздуху, наливать через раструб сладкий напиток.

— Ух! – выпалила девушка, — Такое ощущение, что я сейчас опИсаюсь, — добавила она.

Я лил пока уровень воды не сравнялся половыми губками. Очень осторожненько вынул из влагалища воронку, оно чуть сжалось, выдавливая излишки жидкости, которые тонкой струйкой стекли по промежности, через попку на пол. Он (пол) не был покрыт ковром или ещё чем-то подобным. Под нами был открытый линолеум и мы не боялись пролить, потом вытрем. Теперь было самое ответственное и трудное…

Я подвёл ладони под Маринкину попку, припал ртом к вагине и присосавшись, немного отпил. Она начала вставать, жидкость, до этого находившаяся в ней, начала вытекать, я же, не давая пролиться ни одной капле, пил напиток смешанный с внутренними соками молодой женщины. Постепенно она встала на очень широко расставленные ноги, я же руками держа её под попочку, плотно прижимался к сладкой писечке, при этом моя голова была задрана вверх, я весь выгнулся назад. Хорошо, что влаги было не много, примерно с кружку, долго бы я так не выдержал. Но я честно исполнил свою роль в этом спектакле наслаждений – выпил Маринку до конца и когда отпрянул, с половых губок и открытого входа во влагалище выпало только несколько капель…

— Молодец! – сказала восхищенная девушка.

Но мы не пошли сразу мыться. Мы ждали, когда мне захочется… пи-пи… До этого я выпил достаточно воды – из стакана, что был в писечке, из неё самой, да в промежутке, пока отдыхали, пропустил несколько стаканчиков, причём намеренно, чтобы выполнить ещё одну просьбу Марины.

Минут через десять, пока мы сидели, отдыхая расслабленные, облитые сладким напитком на полу, мне подпёрло. Желание навалилось как-то сразу и сильно. Я даже ничего не стал говорить, а сразу встал и потянул за руку девушку в ванную. Она конечно же сразу всё поняла.

— Нет, давай прямо здесь, — сказала она.

С этими словами Марина высвободила свою руку, сползла с кровати и легла на пол. Я понял её желание, встал у неё между ног и начал пИсать прямо на неё… Первые, самые крупные капли горячей солёной струи шлёпнулись точно на её лбу, разбившись на совсем мелкие брызги, орошая всё лицо и волосы девушки.

Я пошевелил пенисом, поливая золотым дождиком её лицо. Марина старалась во все глаза смотреть на происходящее, слизывая солёную влагу со своих губ, но солёные капли попадающие в глаза, заставляли её жмуриться… Я изливал и изливал содержимое мочевого пузыря, боясь его опустошения раньше времени, поспешил полить соблазнительную грудь, стараясь попасть в сосочки, пробежался по животику, лобочку… Струя особым звуком зашлепала поп половым губкам, а потом, ослабевая, пробежалась по правой ноге.

— Вот теперь можно и в ванну, — смеясь сказала Марина, протягивая мне руку.

Я помог ей, с неё потекло на пол, где образовалась приличная лужа. Чтобы не делать по квартире мокрую дорожку до ванной, я подхватил подружку на руки и понёс, поставив на ноги лишь в белую купель. Ну, а затем мы конечно же помылись, помогая друг другу, убрались, отдохнули немного, перекусили и, поскольку солнечные лучи на улице перестали злиться на людей, как и планировали, отправились гулять…

У нас с Таней часто был секс, до объявления помолвки, но мы были очень хорошо воспитаны, и угрызение совести, не давало нам покоя каждый раз, когда мы занимались им. Мы твердо решили, что когда помолвка будет объявлена, мы испытаем свои чувства на прочность, и на год воздержимся от физического контакта. Read more…

Эсфат, схватил меня за волосы и потащил к дивану, уперев меня затылком в подушки и уже сам начал трахать меня в рот, да так, что член доставал аж до аорты, я давилась, но терпела, краем глаза поглядывая на Ирку, она уже не всхлипывала, а только жалобно стонала — охранник Нурик на всю глубину своего огромного красного члена трахал ее задницу, и сзади была уже очередь из желающих туда же…

Давясь членом Эсфата я не разглядела кто схватил мои ноги, силой их раздвинул и очень грубо засунул пальцы в мою киску, сначала два, потом все четыре, большой палец я почувствовала в своей маленькой дырке и дико задергалась, пытаясь освободиться, но получив две пощечины от Эсфата сама с готовностью раздвинула ножки и даже подалась вперед насаживаясь на невидимый, но толстый член турка – быть битой мне не хотелось вовсе.. Следующие два часа я помню плохо, помню что мой ротик постоянно был занят, что стонать уже сил не было и я тихонько выла в очередной раз принимая в свою бедную попку чей-то член а то и два, тк через какое-то время им показалось, что мое очко уже слишком сильно растянуто и трахать его по одному уже не интересно.

Иринке доставалось не меньше и я даже не решалась взглянуть в ее заплаканное лицо, залитое спермой. Думаю эти шестеро трахнули каждую из нас в тот вечер раз 30 в общей сложности, такого марафона в моей жизни еще не было и мне даже стало любопытно, откуда у них столько сил. Но и эти герои все-таки выдохнись и жутко довольные развалились на диванных подушках, с сигаретами в руках. Мы уже обрадовались, что на этом все закончилось, и жалобно стали просить отпустить нас, но Али, огромный турок, который все же надорвал мою бедную попочку, сказал «Куда же вы красавицы в таком виде, это приличная страна, ну-ка оближите ка друг-друга, а мы посмотрим какие вы бываете нежными и чистыми»

Остальные заржали, а нам с Ирой ничего не оставалось как начать слизывать друг с друга турецкую сперму, я действительно старалась быть нежной, так мне было жалко бедную Ирку, но и она видимо чувствовала то же самое, потому что ее язычок скользил по моей маленькой груди и опухшим дырочкам так ласково, что я сама того не ожидая, жутко потекла и начала постанывать. Иринка видимо всем назло разошлась не на шутку и запустила свои пальчики в мои дырочки а я схватив ее руку начала посасывать тонкие пальчик5и с французским маникюром. Эта сцена так понравилась нашим мучителям, что они снова потянулись к своим отдыхавшим членам. Но нам с Ирой было уже все равно, мы даже хотели что бы нас опять оттрахали, так сумели завестись друг от друга.

Правда, ребята решили по-другому – сначала они поставили нас обеих раком и стали запихивать каждой в попку по пивной бутылке из-под Эфеса, благо их тут было выпито не мало. Нурик выкрутил мне руки за спиной и стянул своим ремнем, так что упираться на них я не могла и уткнулась лицом в ковер – та еще поза, выглядела я наверное исключительно жалко – на коленях, лицом в пол, с пивной бутылкой в заднице, потом снял со стены тугой конский хлыст ( прямо по Чехову) и несколько раз хлестанул меня по заднице, я взвыла… но тут же получила такой пинок под зад, что пропахала носом по ковру полметра и сжавшись затихла, стараясь только как можно больше оттопырить свои половинки на потеху мучителям – пусть меня лучше выпорют, только бы не били по голове.

Иру заставили встать на ноги, не вынимая бутылку, и вручили хлыст со славами «Ты видела, что надо делать». Иринка растерялась, но легонько ударила меня. Ребятам такая жалость не понравилась и она получив несколько ударов кулаком заработала надо мной гораздо активнее, била хлыстом на отмашь так, что после каждого удара я визжала как резанная а на моей толстенькой загорелой попе проступали красные пухлые следы – турки были в восторге.

Приговаривая « так ее, русская шлюха» один из них, что имя я так и не запомнила, подошел ко мне спереди, схватил за волосы и уткнул в свои волосатые ноги «лижи, умаляй, шлюха» Мне было уже все равно — я неистово стала сосать и облизывать его пальцы на ногах и повторяла « мой господин, я буду послушной, хорошей девочкой, твоей рабыней, только не наказывай меня, я буду твоей шлюшкой, делай что хочешь со мной» , ему это очень понравилось, он остановил Ирку, и за волосы потащил меня во двор, на земле вытащил из моей попки бутылку , приблизил к разорванному отверстию свой член и я почувствовала запах мочи наполнявшей мой кишечник Следом уже тащили Ирку, но она получила свою долю сразу в рот – ни один ни отказался от удовольствия унизить нас.

Так мы и стояли во дворе турецкого дома на коленях с разорванными задницами и мокрыми от мочи и спермы волосами, не знаю, пожалели ли нас, или просто побрезговали к нам таким прикасаться, но Эсфат хорошенько облил нас из автомобильного шланга и велел возвращаться в дом. Мы вернулись сами и еще полночи развлекали наших хозяев целуя их ноги и руки, трахая друг-друга и сами себя.. А утром, после того, как все присунули нам еще по паре раз, Нурик как ни в чем не бывало посадил нас в машину и отвез в отель. Наше счастье, что мы на следующий день уезжали, потому что каждый турок из обслуживающего персонала уже через час знал о наших послушных попках и норовил заловить нас вдвоем или поодиночке в каждом темном углу отеля да и на людях тоже. Мне даже пару раз пришлось поддаться на уговоры и дать кому-то в свою раненную попочку, испытывая адовы муки, но только что бы отстали, а уж сосать пришлось вообще без счета, но мы свалили оттуда и все померкло.

Вот такая история! Вспомнишь вздрогнешь… хотя… С Иркой мы теперь лучшие подруги, так как она меня никто никогда не облизывал и я частенько наливаю ей лишнего, что бы развести на это. А иногда, ну пару раз было точно, правда по совсем уж большой дринке, Ирка меня выпорола, той самой плеткой, которую я подарила ей на ДР в память о нашем турецком отпуске. Слава Богу мужья ничего не узнали

Она позвонила мне на работу в пол седьмого и спросила… хочешь сегодня попробовать?
— Что попробовать, спросил я.
— То, что я тебе предлагала.
Я просто потерял дар речи. Не знал… серьезно она говорит, или нет.
Зато жена, похоже, была настроена вполне серьезно…
— Что ты молчишь, боишься?
— Да нет. Давай попробуем.
— Хорошо. Тогда жди меня сегодня дома. И не ложись спать без меня.
Она положила трубку.
У моей жены был любовник. То есть у нее был любовник, а иногда она занималась любовью еще и с его друзьями. У нас был очень сложный любовный многоугольник. Был я, муж, который любил ее и сам в свое время подтолкнувший ее к тому, чтобы она переспала с другим мужчиной. Был ее нынешний любовник, Борис, водитель ее директрису. С Борисом она встречалась уже около года. Я знал про Бориса. Борис знал про меня. В смысле он знал, что я знаю про то, что он трахает мою жену. Моя жена сначала встречалась с ним после работы. Потом оставалась ночевать у него дома. А последнее время не проходила 2 дней, чтобы она хотя бы не отсосала у Бориса. Как она мне рассказывала, он мог позвонить ей и позвать в гараж. Она спускалась из своего отдела.
Забиралась в машину и брала у него в рот. Были друзья Бориса. Игорь и Андрей. Сначала Борис предложить попробовать втрое — и она познакомилась с членом Игоря. А на Дне рождения Бориса она легла под Андрея. Но групповой секс у них случался редко. Борис был собственником и даже настоял на том, что в те дни, когда она спит с ним, она не имеет права заниматься сексом со мной. Ни до, ни после.
В принципе, меня это вес заводило. Хотя и не совсем устраивало. С самого начала, занимаясь развращением жены, я мечтал о том, что буду трахать ее с другими мужиками. Но на деле другой трахал ее с другими мужиками. Но меня это прикалывало и секс у нас с женой был как до свадьбы.
Но вернемся к этому вечеру. Как-то жена сказала мне…
— Знаешь, я хочу придти домой после того, как меня оттрахают все трое, и чтобы ты проглотил всю сперму, которая будет на мне и во мне…
— Ты правда этого хочешь?
— Правда. А ты?
— Давай попробуем, хотя как-то это…
— Противно?
— Ну не знаю….
— Но ведь я глотаю их сперму. И твою, кстати, тоже. Попробуй. Я хочу почувстовать этот кайф. Меня как шлюху в течение нескольких часов будут трахать три мужика. Потом они повезут меня

Когда ее притащили, я не знал, что она стукачка — это уже потом Сова нам сказала: мальчики, можете делать с ней, что хотите, только не убивайте — сядем, мол…
Пацаны ее накрыли в подъезде и притащили — тапки по дороге свалились и она была в белых носках, юбке какой-то и синей кофточке. Насчет лифчика нет знаю; на лицо симпатичная такая девчонка, черноволосая, с черными глазами, губы пухлые. Испугалась она конечно. Звали Лариса, испугалась она конечно, начала в коридоре кричать и прибежала Сова и говорит: мальчики, не надо так громко, услышат.
Тогда Тит ласково так говорит:
— Лариса, Лариса стань спокойно.
Она слезы, успокоилась… И тогда Тит пнул ее, хорошо пнул, с оттяжкой в живот. Ну она странно так всхлипнула и загнулась. Тогда мы с Титом потащили ее в ванную; ванная была маленькая, из белого кафеля. С девчонки мы стащили юбку, кофточку и лифчик. Там был еще Лох, так он как увидел ее пухлую девичью грудь на которой соски едва заметно топорщились розовыми шишечками, то крякнул и начал стягивать с себя джинсы.
Лариса стояла в ванне на коленях в белых трусиках на худом теле и белых носочках; плакала и прикрывая ладонями свои еще маленькие груди, твердила: мальчики, не надо меня мучить я вам по хорошему дам, не надо. Но Тит сказал, что она и так даст. Тогда Лох спросил:
— Сколько, Лариса, тебе лет?
Она плачет:
— Восемнадцать.
— В рот возьмешь, говорит.
Девчонка испуганно смотрела на нас, Лох уже почти разделся и стоял по пояс голый, дурной, пушка его покачивалась. Тогда он ударил Ларису по лицу:
— Будешь?
Она упала на дно ванны и из губы ее потекла кровь.
— Будешь?
Она зарыдала и кое-как поднявшись, измазав ванну кровью из разбитых коленок и губы — я на такие коленки часто смотрел в парке, когда девчонки с Левобережья катались на качелях-лодках и я не знал, что когда- нибудь девчонка будет, дрожа этими коленками, приближать лицо к красному, мощному члену Лоха, а пряди волос будут закрывать ее мокрую от слез щеку…
Она, видно никогда не брала еще в рот, и поэтому Лох не выдержал. Она только целовала член осторожно, как очевидно целовала своего неизвестного нам мальчика, да впрочем, мы таких…
— Ты чего же сука, щекочешь его, соси, говорю! — заорал Лох и схватив Ларису за волосы, дернул голову девчонки на себя; она вскрикнула, это была наверно, первая серьезная боль ее за этот вечер и она не знала, что будет еще…
Она всхлипывала, но продолжала сосать, Лох сладко жмурился. Тит сказал, что он тоже, пожалуй разденется. Мы раздетые толклись в ванной, а Лариса прижалась лицом к члену Лоха и он уже покачивался, постанывая.
В этот момент в комнатку заглянула Сова, она уже разделась донага и ходила в одних чулках и туфлях, а на шее у нее было ожерелье той девушки… Сова пожелала нам успеха. Я взглянул на ее загорелую, коричневую грудь с темными сосками, знавшую наверно уже ни одного мужчину, и почувствовал жгучее желание. Мы уже все распалились: нам было интересно — ведь нам дали живую игрушку, с нежной пушистой кожей, плачущую и теплую — и детская жажда ломать проснулась в нас с небывалой силой…
Члены у нас были вялыми, потом начали подыматься; Лоха уже оттолкнули. Тит залез в ванную; Лариса уже была прижата к дну ванны и Тит, почти сел на нее… Она уже тяжело дышала, пот выступил у нее на лбу, увлажнил волосы…
Она, Лариса трудилась на славу. Но вот Тит, смеясь положил ладонь на ее голую левую грудь, вздымающуюся под рукой. Тит почувствовал, наверно, мягкую кожу; а ведь он раньше работал грузчиком и начал тискать ее.
Девчонке стало больно и она не выдержав вырвалась: член Тита, уже было напрягшийся, вылил свои белые брызги ей на грудь… Тит выругался. Лариса лежала на дне ванны и скривив рот, смотрела на нас просяще, не надо, мол! Тут в ванную ворвался Лох и заорал:
— Дайте мне эту сучку!
Он по-прежнему был только в рубашке и став к окну ванны, направил член на девушку. Та что-то почувствовала, но было уже поздно: Лох мочился на нее!
Струя желтоватой влаги залила ее голую грудь и трусики — она отшатнулась, но поскользнулась и упала. Тит и я, улыбаясь, подошли к краю ванны…
Теперь густо пахло туалетом…Теперь она, Лариса была мне противна, Отвратительна; и странно ничуть не были противны наши развлечения. Мы были нормальными крутыми парнями — я, Лох, Тит, и даже крутая девчонка Сова, а эта была последняя мразь, стукачка.
Так Сова нам сказала… Мне было приятно унижать эту голую девчонку и я взял ее за волосы и ткнул лицом в собравшуюся на дне ванны лужу, но я чуточку переборщил: потому, как я разбил ей нос и лужица эта окрасилась розовым. Дышать было уже трудно; пацаны решили все смыть и Тит пустил в ванну кипяток. Он добрался до ее ног в носках и она впервые так жалобно и хрипло закричала — обожглась.
Тогда я взял у Тита душ и начал окатывать ее холодной водой — в воздухе повисли брызги, стало свежее… Пацаны курили.
— А давайте устроим ей» танцы до полуночи !» — сказал Тит.
Ларису вытащили из ванной. На лице ее уже было несколько синяков, волосы мокрые… Мы привязали ее за руки и за ноги к батарее и тут Лох заметил что с нее до сих пор не сняли ни трусиков, ни ни носок. Их стащили и я подумал, что у ней очень красивые ноги — тонкие лодыжки, пушок волос на икрах, крепкие, но мягкие ступни, и розовые пальцы. Хороша девчонка…
Первым подошел Тит, бросил зажженную сигарету и, обняв ее, прижался к ее голому, распятому на батарее телу, к выпукло торчащей груди. Тит улыбался, он аккуратно вводил член и вдруг резко, с криком втолкнул его прямо вглубь тела Ларисы. Я видел, как она застонала, как судорога пробежала по стройным голым ногам. И Тит начал покачивать член в ее лоно все сильнее и жестче; он целовал ее грубо и жадно, заглушая ее стоны. Девушка дышала уже с хрипом, он тискал ее, заставляя изгибаться:
— Ааааа… Ааа!!
Потом я понял, что ее запястья и лодыжки начала обжигать горячая батарея; и вот член Тита внутри нее прыснул струей и она обмякла… Глаза у нее были закрыты, под ними синяки — губы что-то бессвязно шепчут…
Меж волос паха дрожит клитор, бедняжка. И тут же на нее навалился я. Я чувствовал тепло ее тела. Его дрожь. Мне приятно было то, что она беспомощна, было в этом что-то звериное, темное а потому — притягательное. Я чувствовал дыхание ее голой груди. Я терзал ее внутри, там, где было ее самое сокровенное и она подавалась моим движениям, не знаю, от боли или от сласти.
Когда я целовал ее слабые губы мне было ее даже чуточку жалко. Девчонка почти была в беспамятстве но это было и хорошо и вот я приник еще раз к ее голому животу, грубо стиснул ее бедра и застонал: все, я пустил семя, я взял ее властно, не спрашивая позволения, как и должен мужчина. Ее ноги свела очередная судорога; я отошел и меня сменил Тит, потом Лох, потом опять я…
У Ларисы почти закатились глаза, на нее плескали холодной водой. Оторвавшись от девчонки, распятой на батарее, мы курили торопливо, а Сова в соседней комнате обмахивала нас полотенцами. И мы спорили сколько эта девчонка протянет, и сколько еще через нее пройдет?
Все испортил Лох. В то время, как Тит использовал Ларису, прибежал Лох с коробком спичек и ватой, эту вату он начал заталкивать меж розовых пальчиков ног девушки. Тит заметил это и заорал:
— Давай, давай!
Когда Лох поджег вату, нехорошо запахло и девчонка начала шевелить пальцами, но горящая вата не выпадала. Она начала кричать и это еще больше раззадорило Тита: он любит, когда женщины кричат…
Короче, она совсем обмякла, груди ее стали вялыми и Титу все это надоело. Он отступил назад; Лариса почти висела на батарее и глаза ее остановились. И Тит начал ее избивать. Бил он умело; ее отвязали и Тит бил ее в пах, да мы все били ее в пах, хотя бы по разу и было приятно пинать ее в то место, которое только что доставляло нам наслаждение; и при каждом ударе она вскрикивала… Мы повалили ее на пол и стали топтать; а потом Тит принес болотные сапоги и мы по очереди топтали ее, давя каблуками ее голую грудь и пальцы…
Все это, короче, надоело. Мы оставили ее в ванной и включили ледяную воду. А сами пошли в другую комнату к Сове; там мы курили и пили принесенную Титом водку. Сова долго ходила меж нами; мы устали от воды, ударов, а Сова была нага и свежа, и ее руки так ласково тревожили наши члены.
И вот наша верная подружка опустилась передо мной на колени. Ее бедра были пред моим лицом, от нее пахло шампунем… И я восхищенно сначала коснулся губами греха нашей подружки, потом все больше и больше приникая губами к ее голому паху, добрался таки до ее щели… И теплые ноги нашей верной Совы задвигались и я утонул в страсти тревожить ее тело.
…Тем временем избитой Ларисе все-таки удалось выбраться из ванной и выползти на площадку, ползя вниз по заплеванным ступеням. Мы догнали ее на площадке; Тит опять избил ее жестоко и мы бросили ее в ванную.
Девчонка лежала на дне, спина и ноги у нее были в кровоподтеках и засосах, в крови был золотистый пушок на икрах.
Нетронутыми оставались только ягодицы. И тут Сова, улыбнувшись, подтолкнула Тита к ванне, тонкими пальцами коснувшись его члена. И Тит понял… Он забрался в ванную, навалился на избитую Ларису… И втолкнул вставший колом член меж ее белых нетронутых ягодиц… Бедняжка попыталась подняться и вскрикнула. А девочка наша тоже забралась в ванну к ним и обнимала, улыбаясь, Тита, ее острые груди дразнили его, а Сова, с улыбкой глядя на него, то прижималась к нему, то отстранялась…
Глаза у Лоха заблестели и мы тогда начали вырезать на коже ягодиц Ларисы начальные буквы наших фамилий; «Л» получилась просто, а вот с «Т» пришлось повозиться… Девушка уже не кричала, кровь текла по ее ляжкам и вот после этого она стала никому не интересна. Мы засунули ей меж ног тряпку, чтоб не лилась кровь и ушли…
Проснулся я с Совой. Она спала и на ее груди еще застыла влага; зазвонил телефон. Я снял трубку, звонил Лохин, сказал, что кто-то нас сдал и что он сматывается… Как я потом узнал, он тоже не успел… Я разбудил Сову; она одевалась, когда менты зашли в наш подьезд…

Это случилось, дай Бог памяти, в 1983 году. Да, именно тогда, в восемьдесят третьем. Мне в ту пору стукнуло восемнадцать лет, я окончил первый курс института. И вдруг мне страстно захотелось поехать в Ленинград посмотреть белые ночи. Я называю этот город Ленинград, а не Питер, потому что именно так он в те времена и назывался. Я решил поехать туда один. Не потому, что не было с кем, а просто хотелось побродить по городу одному, быть хозяином самому себе и ни с кем не согласовывать свои планы.

Я решил, что как взрослый человек, вполне могу поселиться в гостинице. Но мама на всякий случай дала адрес своей тетки — пожилой блокадницы Полины Львовны. Я сунул листок с адресом и телефоном в карман пиджака, надеясь, что он мне не пригодится, и отправился на вокзал. Но я не учел, что посмотреть ленинградские белые ночи жаждал далеко не я один. Исколесив почти весь город, потратив кучу денег на такси, трамвай и метро (хоть проезд в метро тогда и стоил 5 копеек), я понял, что найти место в гостинице мне не удастся. Разыскав телефон-автомат, я позвонил Полине Львовне.

Похоже, она не слишком обрадовалась мне. Виделись мы с ней всего один раз, это было лет десять назад. Тем не менее, пробасила в трубку:

— Почему ты сразу ко мне не поехал? Приезжай немедленно, конечно же, дам я тебе приют!

Моя (не знаю степень родства, наверное, двоюродная бабушка) жила почти в центре, на Васильевском острове, в большой коммунальной квартире. Она занимала две смежные комнаты, одна из которых, проходная, была просто громадна — метров сорок, не меньше. А вторая — маленькая, десятиметровая. Скорее всего, она была отгорожена во время заселения. Сколько в квартире было еще соседей, я так и не разобрал, да это и неважно. Муж Полины Львовны, капитан первого ранга, погиб на войне, а дети, дядя Сева и тетя Галя, кузин и кузина моей мамы, обзавелись семьями и жили отдельно, причем дядя Сева — в Гатчине, а тетя Галя — в Нижневартовске.

Однако в данный момент Полина Львовна была не одна, к ней в гости (также на белые ночи) прикатила внучка ее подруги из Горького — шестнадцатилетняя школьница Варя. Варя была некрасивая девочка. Конечно, с точки зрения своего нынешнего возраста, я мог бы сказать, что она была мила — мила по-своему, как все молодые девчонки.

Лицо у нее было слишком вытянутое и конопатое (так веснушки иногда добавляет определенный шарм), нос маленький и курносый (но ведь хуже, когда он мясистый и загнутый вниз), а подбородок — наоборот, выпирающий (так это же лучше, чем когда его просто нет!). Ее рыжевато-соломенные волосы были жесткие и непокорные, из них очень тяжело соорудить подобие прически. Фигуру она имела тощую, на которой совершенно невозможно отыскать грудь, а ведь в ее возрасте пора бы и обзавестись этим предметом. И ноги тонкие, хоть и довольно длинные. Единственным украшением на всем теле была очень аккуратная и кругленькая попка. И она уже умела ею вертеть.

Я распаковал свой чемодан, передал Полине Львовне все приветы и рассказал последние новости. Она велела называть себя тетя Поля, на том мы и порешили.

— А вы куда сейчас пойдете? — спросила меня Варя, когда я, передохнув с дороги, собрался на экскурсию по городу.

— Не знаю. Наверное, в кунсткамеру, а потом в зоопарк. А потом просто погуляю по набережным, хочу посмотреть на разведение мостов.

— Ой, а можно и я с вами?

Хоть я и был старше всего на два года, она обращалась ко мне на «вы». Конечно, я не был рад обществу этой девицы, ведь я собирался осматривать Ленинград в одиночестве. Если б она была красавица, я бы еще стерпел… Но что поделать, отказывать было неудобно, ведь не только она, но и тетя Поля могла бы обидеться. А наша хозяйка уже радовалась тому, что внучка подруги будет под присмотром. Пришлось смириться.

Мы гуляли часов до трех ночи. Набережные были полны народу. Освещаемые зарей и светлым июньским небом, по Неве медленно проплывали корабли. Так же не спеша вдоль Невы разгуливали парочки. Я тоже взял Варю под руку, что вызвало ее (тщательно скрываемую) радость, и она трепетно прижалась ко мне. Видимо, девочка не особо избалована ухажерами. Домой мы вернулись, когда солнце уже освещало утренние улицы. Полина Львовна предусмотрительно снабдила нас ключами, чтобы мы не будили ее и соседей. Теперь было одно желание — поскорее вытянуть ноги и закрыть глаза.

Тетя Поля постелила Варе на огромном старинном кожаном диване, где мог бы разместиться эскадрон гусар вместе с лошадьми, и отгородила ее уголок раскладной ширмой на деревянном каркасе. Мне она приготовила постель на раздвижном кресле-кровати, решив, что мне, как мужчине, сойдут и спартанские условия проживания.

Проспали мы часов до двенадцати. Завершив туалетные процедуры, я собрался пойти в Эрмитаж. Конечно же, Варя увязалась со мной. Мы заглянули еще в Исаакиевский собор, но допоздна загуливаться не стали, побродив немного по улицам, часам к девяти вечера вернулись домой.

В эту ночь я долго не мог уснуть. Меня раздражали старинные напольные часы, которые прошлой ночью по причине усталости я не слышал. Теперь меня раздражало их тиканье и удары. Двенадцать… один… два… В третьем часу до меня донеслись звуки из-за ширмы, напоминающие не то всхлипывание, не то плачь, не то стон. Что-то случилось с Варей. Ей плохо? Прежде чем разбудить тетю Полю, гренадерский храп которой доносился из соседней комнаты, я решил проверить сам, не нужна ли Варе какая-нибудь помощь. Я потихоньку встал и, подойдя на цыпочках, заглянул за ширму. Да, помощь ей была нужна, но не медицинская.

Из-за белых ночей в комнате было довольно светло. Варя лежала на спине с закрытыми глазами. Ее ноги были согнуты в коленях и раздвинуты как у лягушонка. Левой рукой она придерживала подол ночной рубашки на уровне пупка, а правой мастурбировала. Она извивалась, двигала попкой, при этом всхлипывала и постанывала. Она не замечала, что я наблюдаю за ней, а я никак не мог прийти в себя и оторваться от этого зрелища, которое сильно возбудило меня.

Я никогда не видел мастурбирующей девушки. Честно говоря, я был вообще еще мальчик. У меня в жизни был всего один случай, когда я мог потерять невинность, но я им не воспользовался. В нашей институтской группе училось только три девушки: специальность техническая, девчонки туда идут неохотно. Две из них — явные недотроги, а одна, Рая, девушка весьма фривольного поведения. Как-то на вечеринке у Виталика, приняв лишку, она прижала меня в буквальном смысле к стенке и о чем-то болтала. Но при этом ее опущенные вниз руки были сцеплены пальцами в замок на уровне моего паха, она раскачивалась вперед-назад и, прижимаясь ко мне, как бы невзначай касалась руками того места, где с каждым ее прикосновением все сильнее напрягался мой половой орган. Мне становилось неловко, и я постарался отделаться от Райки. Я тогда просто не понял, чего она от меня добивалась.

Через некоторое время я заметил, что давно не видел своего приятеля Павлика. Я пошел его искать, вышел на лестничную площадку, где курили ребята. Я спросил у них, где Павлик, кто-то показал пальцем наверх. Квартира Виталика была на последнем этаже, но вверх шел еще один пролет к площадке перед выходом на чердак. Я поднялся на один марш и увидел Райку. Она стояла в позе рака, задрав на спину юбку и придерживая ее руками. Кружевные трусики были спущены до колен. А сзади ее долбил Павлик, не снимая брюк, лишь расстегнув ширинку. Заметив меня, Райка взвизгнула и отскочила в сторону, стыдливо натянув юбку на колени, а Павлик так и остался стоять с торчащим из ширинки членом. Я извинился и, спустившись вниз, попенял ребятам, что же они, мол, не предупредили, что Павлик там не один.

Теперь я наблюдал за Варей, не в силах уйти и, одновременно, боясь выдать свое присутствие. В соседней комнате затих храп, и раздались шаркающие шаги. Варя быстро одернула ночнушку и тут увидела меня. На мгновение мы застыли, она смотрела на меня испуганными глазами затравленного волчонка. Я быстро, в три прыжка, достиг своего ложа и накрылся одеялом. Я думал, тетя Поля сейчас выйдет, но через мгновение послышалось характерное журчание струи в ночной горшок, потом звякнула крышка, снова шаркающие шаги и все затихло. Лишь часы в тишине пробили три раза.

Наутро Варя краснела при виде меня и отводила взгляд. А я делал вид, что ничего не случилось. Пусть думает, что ей померещилось или, что я страдаю лунатизмом. Чтобы снять неловкость, я предложил поехать в Петергоф. Мы доехали туда на «Ракете», погуляли среди фонтанов, потом забрели в какой-то отдаленный, совсем дикий уголок парка. Тут не было ни души. Внезапно мне отчетливо представилась виденная ночью картина. Не помня себя, я прислонил Варю к лиственнице и поцеловал в губы. А рукой я задрал ее платье и забрался ей в трусики, нащупав там влажненькие волосики и совсем мокрую щель.

Она лишь тихо, одними губами шептала «нет… нет…» но совсем не сопротивлялась. Она терлась о мою руку, все больше наполняя свои трусики влагой. Я взял ее на руки и затащил в какие-то кусты, положил на землю, и мы оба потеряли невинность. Когда мы отдышались, она поправила (как могла) прическу при помощи расчески и зеркальца, но состояние ее платья оставляло желать лучшего. Хорошо хоть не было порвано, но сзади грязное пятно и еще следы крови и спермы. Пока мы шли из парка, я обнимал Варю за талию и загораживал ей задик ее сумочкой, которая висела у меня на локтевом сгибе. Потом усадил ее на лавочку и подогнал такси.

Слава богу, войдя в квартиру, мы не встретили никого из соседей, и тетя Поля тоже куда-то ушла. Варя, не стесняясь меня, сняла платье и трусики, надела халат и пошла в ванную. Пока она переодевалась, я заметил, что грудь у нее, все-таки, есть. Хоть и небольшая, но упругая и с крупными сосками. Я улегся на кожаный диван и стал вспоминать пережитые ощущения. Во мне горело дикое желание, но открылась дверь и вошла тетя Поля.

Ночью Варя сама высунулась из-за ширмы и позвала меня. Я скрутил муляж из своего одеяла, будто бы я сплю в своем кресле-кровати, на тот случай, если вдруг выглянет тетя Поля, и забрался под одеяло к Варе. Она была просто неутомима, за эти несколько дней она буквально высосала из меня все соки всеми своими четырьмя губами. Мы каждый день ездили в Петродворец на наше укромное место в парке, благоразумно прихватив подстилку. И ночью, когда тетя Поля укладывалась, мы развлекались на моем диване. Но настало время возвращаться домой — ей в Горький, а мне — в Москву. Я испытывал чувство вины перед ней, я ее не любил, но мне казалось, что я должен на ней жениться. Правда, для этого ей надо было стать совершеннолетней. Не знаю, что испытывала она, мы никогда не говорили с ней на эту тему и не строили планы на будущее, мы жили только настоящим.

Светлана Николаевна решила последний раз съездить со своей группой на природу. Она вела группу со второго курса. Поездку наметили на следующий день после выпускного вечера на базу отдыха на берегу водохранилища.

Светлана была сорокалетней замужней женщиной, но еще довольно свежей. Немного пухленькая, она была весьма соблазнительной с большими коричневыми глазами, пышной грудью и попкой, со стройными ножками.

Read more…