Читать эротические истории, смотреть порно

Людской поток, утяжеленный чемоданами, колясками, баулами, мешками и жидко разбавленный большими желтыми повозками носильщиков, захлестнул меня, безошибочно определив прибытие очередного поезда. Чуть раздраженный большим количеством народа, метавшегося по перрону довольно-таки бестолково, я оставил попытки пробиться к замершей железной змее состава, и лишь лавировал между кучками радостно вскрикивающих встречающих и

вновь прибывших, которые ну никак не могли найти другого места для выражения чувств, кроме как узкий перрон Московского вокзала. Наконец, основная масса схлынула, переполненная впечатлениями, и стало посвободнее. Я ускорил шаг, стараясь не упускать из вида номера вагонов. Пятый, шестой… Надеюсь, они все-таки идут подряд, а не как обычно…

У девятого вагона перрон был уже почти пуст. Юлю я увидел сразу, и сразу узнал — она стояла рядом с двумя чемоданами среднего размера, нервно сомкнув пальцы в замок, и смотрела вдоль поезда, выглядывая встречающих. Вернее, встречающего. Коим и должен был оказаться я.

Я направился прямо к ней, не отрывая от нее глаз — и вот она посмотрела на меня — чуть взволнованно и заинтересованно, все еще боясь ошибиться.

— Юлечка, — сказал я утвердительно, улыбаясь. Мой рот меня почти не слушался — я рад был ее видеть, и улыбка «до ушей» просто-таки прилипла к моей физиономии.

— Андрей, — Юля тоже улыбнулась, чуть привстала на цыпочки и чмокнула меня в щеку. — Привет.

— Ну, пойдем — твои вещи? — Я подхватил чемоданы и зашагал к выходу вокзала. — Как добралась?

— Нормально, — Юля шагала рядом, и видно было, что, хотя старается она держаться непринужденно, она волнуется и все-таки немного скована. Еще бы — я сам чувствовал то же самое, но вот показывать это я права не имел — на правах хозяина и, если уж на то пошло, представителя сильного пола. Столько месяцев переписки, и довольно откровенной — и вот теперь, при личной встрече, ощущалась некоторая неловкость — боязнь признать в своем давнем виртуальном собеседнике живого человека. — Таможенники перерыли все вещи…

— Наркотики, водка, сало? — Улыбнулся я. — Неужели не нашли?

— Дома оставила — в другой раз возьму, — не моргнув глазом, парировала Юля.

— Скорпиончик, — ласково констатировал я.

Мы вышли на Площадь Восстания, перешли два пешеходных перехода — через Лиговский и Невский — Юлечка не обошла вниманием фаллическую «стамеску» в центре площади, а также с видимым интересом устремила взгляд вдоль Невского — к возвышавшемуся в конце шпилю Адмиралтейства.

— Куда мы?

— На автобус, — объяснил я. — На метро нам до меня с вещами не добраться — а я думаю, сначала надо кинуть вещи ко мне — и там уже разберемся…

— А кто у тебя дома?

— Никого — мать уехала в отпуск к подруге на дачу, а отца я сплавил — тоже на дачу — к бабушке с дедушкой…

— Здорово…

— Не волнуйся, все еще успеешь рассмотреть, — успокоил я Юлю, заметив, как она голодным взглядом крутит головой по сторонам. — Зайдем ко мне и пойдем гулять… Хоть до утра — если ты не очень устала, конечно…

— Нет, мне очень интересно, — ответила Юля.

— Тебе повезло, — доверительно сообщил я. — Сейчас у нас белые ночи… Если ты сможешь — я бы хотел прогуляться с тобой по Неве, это очень красиво в начале лета…

Автобус пришел на удивление быстро, и мы, погрузившись со всеми вещами на заднюю площадку, поехали ко мне домой. Юлечка стояла, держась за задний горизонтальный поручень — и смотрела через большое заднее стекло, как здания Невского уплывают назад, и только крепче сжимала пальцы, когда площадку подбрасывало от движения тихо фырчащего автобуса…

Мы миновали Литейный проспект, затем Аничков мост с его лошадьми, Гостиный двор… Я старался, как мог, вкратце называть места, которые мы проезжали… Юлечка послушно моим указаниям задрала голову к шпилю Дома Книги, но глобус был покрыт лесами — зато маковки Спаса на крови чуть поодаль сверкали на солнце, и я сам залюбовался знакомым пейзажем…

За кинотеатром «Баррикада» автобус свернул на Малую Морскую, покидая шумный Невский. Юля вздохнула с чуть заметным сожалением, а я только тихо улыбнулся — я-то знал, что это еще не все достопримечательности по нашему маршруту. Через две остановки мы выехали между гостиницей Англетер и Исакием на Исаакиевскую площадь, и Юлечка снова прижалась носом к стеклу, пытаясь окинуть громадный собор взглядом…

— Ничего, — сказал я ей. — На Исакий надо смотреть издали — мы пойдем гулять — и обязательно все увидим…

В подтверждение своих слов я автоматически положил руку на ее плечо — и напрягся, почувствовав теплоту ее кожи под тонким платьем… Она тоже улыбнулась и чуть теснее прижалась ко мне… А может быть, мне показалось.

Мы миновали Манеж, проехали Конногвардейский бульвар, а на площади Труда я не удержался и показал Юле здание своего Института — пусть и с задней стороны. Проехав вдоль Крюкова канала, мы выехали на маленький зигзаг и оказались… Ну конечно… На Поцелуевом мосту. Я сразу принялся взахлеб рассказывать истории об этом замечательном месте, но конечно, мы его проехали очень быстро — но я еще успел с улыбкой процитировать песенку про то, что «все мосты разводятся, а Поцелуев, извините, нет»…

Но и это еще был не конец — не сбавляя скорости, автобус эффектно вынес нас на Театральную площадь, развернувшись так, что как раз перед нами предстали стоящие друг напротив друга Консерватория и Мариинский театр.

Еще две остановки, поворот на Английский проспект, и я буркнул:

— Приехали.

Десять минут от остановки до моего дома я не умолкал ни на минуту, описывая свои детские впечатления от родного района. Наконец, мы свернули в парадную, и поднялись на третий этаж…

Три мохнатых безобразия, оставленных на мое попечение, конечно же, сразу рванули на звук открываемой двери. Пока я возился с вещами, Юлечка сказала «ой», присела — и для моих кошек наступила сладкая пора чесания ушек, за ушками и под горлом…

Улыбнувшись этой кошачьей идиллии, я прошел на кухню и поставил чайник.

— Юль, ты есть хочешь?

— А ты умеешь готовить? — раздался голос их прихожей.

— Э-э… — почесал в затылке я. — Ну конечно, умею, а то как бы я кормился…

— Может, ты на диете, — предположила Юля, заходя на кухню. Уже влюбленные в нее кошки толкались, оспаривая право потереться о ее ноги… Скользнув взглядом по ножкам Юлечки и ее красивым коленочкам, выглядывавшим из-под не очень длинной юбки, я искренне пожалел, что я не кот — за такое право я бы и сам поборолся с удовольствием…

Юля, очевидно, оценила мои героические усилия не пялиться на нее так уж откровенно, чему свидетельством была приятная улыбка.

— Ну, что тут у нас есть? — спросила она, подходя ближе. — Обедать я не хочу.

— Есть чай, кофе могу сварить, мята, — демонстрируя истинность своих слов, я приоткрыл дверцы шкафчика. Юлечка подошла вплотную и, поднявшись на цыпочки, заглянула внутрь. Не выдержав, я положил руки на ее талию, помогая сохранить равновесие.

— Чай, — вынесла она вердикт, снова опускаясь на пяточки и… чуть толкнув меня попкой в бедра… Я мигом вспотел и покраснел — не только от своих приятных ощущений от ее прикосновения, но и потому, что был уверен, что и она почувствовала мою реакцию — в том числе и чисто физическую… А меня, как всякого, на мой взгляд, порядочного молодого человека, находящегося первый раз в компании с хорошенькой девушкой, подобные вещи жутко смущали…

Однако Юлечка то ли ничего не почувствовала, то ли сделала вид, что ничего не заметила.

— Солнышко — сядь на стульчик и отдыхай, я все приготовлю. — Как всегда, я взял на себя интонации заботливого дядюшки…

Юлечка, поколебавшись, все-таки села на стул и вытянула ножки… Я снова провел по ней взглядом, поймал себя на этом, и, запретив себе в ближайшие десять минут думать о чем бы то ни было, кроме чайника, пошел в ванную набирать воду.

А после чая мы пошли гулять.

Программа у нас была сокращенная — во-первых, я помнил, что она с дороги и должна быть уставшей — а во-вторых — Петербург — большой город, и в нем легко можно уходиться так, что пропустишь много интересного, поэтому лучше растянуть это удовольствие на несколько дней, которые у нас, тем более, были.

В первый день мы ограничились тем, что посидели в садике напротив Исакия, погуляли по Неве, перешли на Васильевский остров, немножко погуляли там, а потом снова вернулись на набережную. Время летело быстро, я рассказывал Юле то, что знал об окружавших меня вещах, а она слушала и иногда говорила мне о своих впечатлениях…

— Знаешь, что… — наконец сказал я.

— Что? — Юлечка обернулась, посмотрев на меня снизу вверх — и у меня перехватило дыхание… Я вдруг поймал себя на мысли, что смотрю на ее приоткрытые губки — и не могу оторвать от них взгляда, и меня тянет к ним, тянет все ближе, ближе…

— Знаешь, — встряхнулся я. — Давай прогуляемся к Финляндскому вокзалу.

— А где это? — Юлечка завела руки за голову, поправляя волосы, и я снова залюбовался ею — ее красивыми руками и мягкими движениями.

— Дальше по набережной… Мы ведь еще не видели Зимний Дворец, Стрелку, Петропавловку… Конечно, подробное посещение сих мест отложим на потом — но сейчас можно просто прогуляться и посмотреть на них… Классический питерский пейзаж…

— Ну пойдем… — Юлечка улыбнулась, беря меня под руку.

Солнце уже садилось, небо темнело, и мы замерли напротив Эрмитажа. Под нами тихо плескалась вода, за нашими спинами возвышался Зимний, а прямо перед нами на фоне темного неба ослепительно сиял золотом шпиль Петропавловки. Чуть левее полукругом рассекала Неву Стрелка, и были видны обе Ростральные колонны.

Юлечка чуть нагнулась, опираясь о гранитную набережную, а я стоял сзади, положив руки ей на талию…

— Как красиво, — после некоторого молчания тихо сказала Юля.

— Красиво, — согласился я. Мое сердце бешено колотилось, а руки дрожали — но я надеялся, она этого не замечает. Меня будоражил ее запах, ее открытая кожа и ее волосы перед моим лицом… — А на праздники на Ростральных колоннах горят огни, а с Петропавловки дают залпы салюта…

Я говорил тихо, очень тихо, так, что последние слова уже шептал ей на ухо — и не мог уже оторваться, чуть коснувшись губами ее волос… Я затаил дыхание, чуть прикрыв глаза — и стоял так, легко-легко прикасаясь щекой к ее затылку — так, что она могла этого и не чувствовать…

Но она почувствовала — и чуть подавшись назад, прижалась ко мне. Я положил руки ей на плечи, она обхватила мои руки поверх своими, и еще какое-то время мы так стояли, и я ласково потирался щекой о ее мягкие темные волосы. Наконец, она обернулась. Глаза ее были закрыты, а голова чуть запрокинута — она снова прильнула ко мне, я скользнул губами по ее лбу, носику, щекам — и, наконец, нашел ее губы… Ее ротик приоткрылся, и я нежно поцеловал ее, обхватывая ее теплую верхнюю губу своими губами и чуть пожимая… Она ответила, обхватила мою шею руками, и я прижал ее к себе, уже не стесняясь того, что так смутило меня тогда на кухне, прижал и продолжал ее целовать, все так же нежно, но уже чуть более страстно и настойчиво.

Наконец, она чуть отодвинулась и открыла глаза. И я увидел на ее лице улыбку — и мне вдруг стало так тепло и хорошо… Я игриво чмокнул ее в кончик носа, и мы вместе засмеялись.

— Пойдем? — Я взял ее теплую ладонь, и мы пошли вдоль набережной.

Вокруг были приятные сумерки, скорее светлые, как будто был день, но вот только солнце не светило — и тихий плеск темной воды был единственным окружающим звуком… Людей на набережной было очень мало, машины тоже не ездили, а мы все шли и шли, уже приближаясь к Летнему саду.

— Сколько сейчас времени? — спросила Юля.

— Без десяти двенадцать, — ответил я.

— Ой… А у нас в такое время уже темно — ночь…

— Это белые ночи, — улыбнулся я. — Давай чуть вернемся назад и посидим немножко у спуска?

У Зимней канавки мы спустились к самой воде, и присели на ступеньки… Какое-то время мы смотрели на такую близкую теперь воду, потом Юлечка придвинулась теснее, прижимаясь ко мне плечом, и мы снова долго целовались. Я гладил ее волосы и плечи, и хотелось закрыть глаза, уткнуться ей в ушко и тихо мурлыкать.

Чмокнув ее в ухо, я украдкой глянул на часы.

— Сейчас начнется, — сообщил я.

— Что? — удивилась Юлечка.

— А ты сама смотри.

Мы сидели между Дворцовым и Литейным мостами, напротив Петропавловки и Стрелки, и уже горели огни, подсвечивающие пролеты мостов и набережные…

— Ой, — воскликнула Юлечка, а я только улыбнулся, глядя, как створки Дворцового дрогнули, сначала незаметно, потом выгнутость, неестественность линии дуги стала уже очевидной, разрыв в середине моста начал увеличиваться — и огромные створки среднего пролета, увенчанные красными сигнальными огоньками, начали свое движение к небесам…

— Это развод мостов, — тихо сказал я. — Странно — всю жизнь живу в Питере, а был на разводе всего несколько раз… Это ведь считается романтическим времяпрепровождением… Знаешь, я года два как не встречал белые ночи на Неве…Юля промолчала. Она знала, что было два года назад — и кто тогда был со мной. Это было за полгода до того, как мы начали с ней переписываться. Я тряхнул головой, обнял девушку за плечи и снова крепко и страстно поцеловал, играя ее сладкими губами и иногда проводя по ним своим языком…

— Замерзнешь — пошли еще погуляем, — я легонько потянул Юлю за руку.

— Тепло, — ответила она, но поднялась, и мы снова пошли по набережной…

Мы шли около часа, нога за ногу, в основном молчали — только останавливались на каждом углу и подолгу целовались. Наконец, мы забрели в самый дальний конец набережной — уже за Смольным, где совсем никого не было — только все та же набережная и все та же тихая вода Невы.

Юлечка снова оперлась локтями о гранит, а я обнял ее сзади, прижимая к себе… Мы стояли так какое-то время, я закрыл глаза, уткнулся лицом сзади в ее плечо, а мои ладони лежали на ее животе… Она нежно поглаживала мои пальцы, а я прижимался к ней сзади своими бедрами… Чуть поводя ими, надавливая то сильнее, то легче, но так, чтобы она чувствовала меня, чувствовала, как я напряжен… Вначале я делал это не задумываясь, скорее непроизвольно, но потом я почувствовал в этом наслаждение — и это стало не просто движением, а лаской — потираться о нее сзади…

Я не знаю, произошло бы это в любом случае или нет, форсировал бы я сам события или все-таки через какое-то время мы бы смогли друг от друга оторваться — но Юля не выдержала — и, к моему удивлению, провела руку назад и положила ладошку мне на живот, ведя ее чуть ниже… Я вздрогнул, прижимаясь к ее руке. Ее пальцы сжимали, поглаживали, отпускали и снова сжимали… Мое дыхание стало прерывистым, и я застонал… Тихо, в самое ее ушко… Она убрала руку и теперь опиралась на обе руки, прижимаясь ко мне своей попкой. Мои руки скользнули ей на бедра, я снова прижал ее к себе, постанывая от желания… Сами собой мои пальцы нащупали молнию на моих джинсах, и пока одна рука придерживала пояс, вторая скользнула по горячей ноге Юлечки вверх, чуть приподнимая ей платье, скользнула вперед, обхватывая ее бедро…

Я почувствовал кончиками пальцев горячее и мокрое — и это стало для меня последней каплей. Знать умом, что ты нравишься девушке, что она хочет быть с тобой, и чувствовать ее желание на подушечках своих пальцев — это совершенно разные вещи… Я чуть приподнял ее за попку, рукой направил себя — она чуть помогла мне, насаживаясь — и мой напряженный член медленно стал входить во влажное и горячее, Юлечка со стоном выдохнула, выгибаясь, и я тоже застонал, скользя в нее, пока не прижался тесно-тесно, как только мог.

Мы застыли так — было так хорошо, что менять ничего не хотелось — наверное, со стороны это казалось, будто просто молодой человек стоит, обняв сзади девушку, и ничего больше… Наши движения были не обычными движениями бедер, а скорее пожиманиями, надавливаниями, едва заметными нам самим — но в этот момент ничего больше и не было нужно… Я снова закрыл глаза, прижимаясь губами к ее плечу поверх платья… Мне было так хорошо и ласково в ней… Я только поймал себя на мысли — только бы не заснуть — и почему-то меня это развеселило. Я хмыкнул, а Юлечка в ответ снова чуть двинулась, прижимаясь сильнее…

Она нагнулась чуть больше, опустив голову, а мои пальцы крепко держали ее за бедра — и вот я начал едва-едва двигаться, чуть заметней, скользить, насаживать ее на себя, прижиматься к ее теплой сладкой попке, чувствовать ее внутри каждым миллиметром…

Послышался стон, еще один — Юлечка закусила губу и начала сама помогать мне бедрами…

— Тише, тише, — прошептал я…

Но сдерживаться мы уже не могли… Движения оставались мягкими, но мои пальчики скользнули ей спереди под юбку, нащупали лобок, скользнули чуть ниже… Юлечка застонала громче, когда я раздвинул ее губки и стал нащупывать чувствительное место… Прислушавшись, сквозь ее стоны я расслышал слова…

— Андрюша… Так… Так… — Она выдыхала это в такт своим движениям — и по тому, как напрягся мой член внутри нее — она поняла, что я услышал ее слова — и как они меня возбуждают. — Как же хорошо, давай еще… Еще…

Я двигал ее за бедра на своем члене, он был весь мокрый, скользил в ней, и я начал дрожать, слыша, как он раздвигает ее губки и входит, и чувствуя, как я прижимаюсь к ее попке…

Юлечка чуть оттолкнулась от парапета, застонала в такт, ее движения стали требовательнее и резче.

— Так… Давай, трахни меня, трахни меня, Андрюша, милый, я так хочу тебя… — У меня кружилась голова от ее слов — она чувствовала мое дыхание на своем ушке — и иногда я тоже не сдерживался и стонал…

— Крепче… А… — Она схватила мои пальцы на своем бедре, сжала их, надвинулась сильнее, задрожала… — Ах… Сейчас… Еще…

Я почувствовал, как она забилась — и меня от этого пронзило — теплое щекочущее ощущение в яичках, такое ласковое и приятное, стало накатывать, подниматься вверх, по стволу, к головке, стало острее и нестерпимее…

— Сейчас, — выдохнул я.

— А-а… — Она запрокинула голову — и я почувствовал, как первая горячая струя хлынула ей внутрь. Она постанывала, чуть двигаясь на члене, уже успокаиваясь, а он сокращался, выбрасывая в нее сперму, все, что накопилось, и это было так здорово…

Мы замерли, тяжело дыша, и стояли так некоторое время. Наконец, я вышел из нее, поправил на ней юбку сзади… Она обернулась, и я посмотрел на нее чуть смущенно. Но она не обратила на мое смущение внимания, а просто обняла и нежно поцеловала. Я гладил ее по затылку, прижимая к себе, и шептал ей на ушко:

— Как с тобой хорошо…

Она открыла глазки, посмотрела на меня и засмеялась.

— Ты что? — хотел удивиться я, но у меня не очень получилось — взгляд расплывался, а на моем лице, должно быть, гуляла блаженная улыбка…

— Ничего, — ответила она, ткнув пальчиком мне в кончик носа.

— Пойдем домой? — Не то спросил, не то просто сказал я.

— Конечно, пойдем, — она прижалась ко мне. — Как хорошо начинается наша встреча.

Я обнял ее.

— А у нас еще столько времени впереди.

И мы побежали ловить попутную машину — потому что уже снова с трудом сдерживались, и хотелось в ванную, а потом в теплую мягкую постель. Конечно же, вместе. И конечно же, не чтобы спать — ведь белые ночи — это такое время в жизни, когда можно увидеть прекрасные вещи — но для этого обязательно надо смотреть вдвоем… И у меня были определенные намерения на эту ночь.