Читать эротические истории, смотреть порно

У нас с Таней часто был секс, до объявления помолвки, но мы были очень хорошо воспитаны, и угрызение совести, не давало нам покоя каждый раз, когда мы занимались им. Мы твердо решили, что когда помолвка будет объявлена, мы испытаем свои чувства на прочность, и на год воздержимся от физического контакта. читать дальше…

В субботу утром я проснулась в самую рань с нестерпимой головной болью. Я оглянулась вокруг, вспоминая где я, и оказалось, что я у себя дома и даже спала на своей кровати. Я ничего не помнила, что было вечером.

Я ещё пошевелилась в кровати и обнаружила, что мой мочевой пузырь довольно-таки полон. Я вспоминала, сколько же я выпила накануне.
У нас была классная вечеринка на кухне, потом мои друзья разошлись, я же по случаю, что мне не надо никуда добираться, набралась больше всех.

Мне даже сейчас было неохота вставать идти куда-то, я завалилась снова спять, проигнорировав свой мочевой пузырь. Моя головушка всё ещё гудела, я решила проспаться и пусть наконец она ослабнет. Я легла на спине, раздвинув немного ноги в стороны, чтобы мой мочевой пузырь был удобно размещён, пока я буду ещё спать. Действительно, через некоторое время моя голова почувствовала себя получше, а вот с мочевым пузырём стало похуже.

Я продолжала лежать в кровати, а участок внизу живота чувствовал себя всё более пакостно. Я вынуждена теперь была сомкнуть ноги и лежать так. Это немного помогло, но так не могло продолжаться вечно, и надо было вставать.

Правда боль была вполне сносная, я была уже как следует под неё адаптирована, и можно было бы легко продолжать так дальше

Я даже стянула с себя трусы, чтоб не давила резинка, и теперь лежала под одеялом совсем голая.
Но вот мой мочевой пузырь подумал иначе, ещё через 20 минут по часам оказалось, что он словно не хотел вмещать в себя дальше. И мне стало интересно, сколько же в нём вмещается сейчас. По этому можно было также установить, сколько же я выпила и не выссала вчера с тех пор, как у меня отключилась память. Хорошо бы нассать не в унитаз, а в какую-нибудь банку.

Между моих ног была уже словно раскалённая иголка, и я сжимала ноги чтобы удержать её, и не хотелось уже так дальше.

Итак, решено, пора подниматься.
Но это было нелегко, так как к комнате без одеяла было холодно, а под одеялом было тепло, и наполненный мочевой пузырь что ни говори грел меня.

Тем не менее я высунула своё голое тело на свет божий, и готова была плестись по коридору. Тут я вспомнила про одну вещь. Я меня за кроватью был поставлен, на случай если я буду блевать, специально тазик. Я вспомнила про тазик и выскребла его. Да, я решила тут же, чтобы далеко не ходить, поссать в тазик, который не пригодился для блевания.

К этому времени моя писька была уже очень утомлена. Я встала с левой ноги, потом спустила правую. От радостного предвкушения ослабить охват я чуть не брызнула раньше времени, но успела поставила на полу тазик меж своих растопыренных в стороны ног. И началась!

Ух как был клёво. Увидел бы меня кто в этот момент. Я сначала присела краем попы на краю кровати с выпущенной струёй (представляю, видел бы меня в этот момент Миша), потом решила, что это опасно и грозит утечь на кровать, и качалась уже на присевших ногах с подставленным меж ног тазиком. К сожалению весь антураж скоро иссяк. Я похлопала себя внизу живота, чтобы он выдал что-то ещё, но нет. Десятилитровый тазик был полон самую малость.

Я в квартире одна. Если бы кто-то был, ну скажем я проснулась и больше не могла, сразу почувствовала аварию. Не одну, так другую.
Облегчённая и накинув халат, я почапала в кухню и перелила содержимое тазика в банку из-под съеденных солёных огурцов.

Получилась ровно целая банка, ну не до краёв чтоб выливалось, а уровень как с обычным огуречным содержимым. Только потом я поняла, что это банка была не литровая, а примерно 800 миллилитров. Потом вылила всё это в туалет, банку в мусорку, и помыла тазик. Ладно, шут с ним. И зачем было спрашивается так трепыхаться, можно было ещё полежать с полчасик. Я ведь думала, что во мне больше литра.

Я уже не чувствовала холода, наоборот, вся разогрелась. Одно точно, что я стала на 800 грамм легче. Постараюсь довести свою вместимость до литра, и запасусь на следующий раз литровой банкой или даже больше, я ж не знаю заранее, сколько получится. И таким образом, выссавшись, я похудею сразу на целый килограмм.

Однажды, я наблюдала замечательный мужской писс.Как-то раз я гуляла с Санькой (очень симпатишный шатен с мягкими, все время ухоженными волосами почти до плеч и темно-карими глазами, у него суперская фигура, особенно приятная круглая накаченная попка).
Мы полдня шатались по городу, разумеется пили пиво. Я-то его не особо люблю, потому выхлестала всего полбутылки, а вот Саня пил довольно много (если память не изменяет три банки плюс допил оставшееся содержимое моей бутылки). После того, как он закончил пить я предложила поехать ко мне.
Санька согласился, мы сели в ближайшее метро. Мы обнимались, базарили, прикалывались… Я удивилась, что он до сих пор не хочет ссать (мне после пива всегда охота довольно сильно и почти сразу). Так мы благополучно доехали до моей станции и пошли ждать автобус (они, надо сказать, у нас ходят не особо часто, но нам, кажется повезло, на остановке столпилось уже много народу, автобуса явно уже давно не было, так что он скоро должен был подъехать). На остановке Санька вел себя слегка странно. Он не мог спокойно стоять, вместо этого он ходил вокруг меня и старался не подавать виду, что что-то не так. Я не стала его расспрашивать, делая вид, что ничего не замечаю. Потом он обнял меня и попросил что-нибудь ему рассказать, ибо он уже задолбался ждать противного автобуса и стоять на одном месте ему надоело. Хороший, кстати аргумент… Мне понравилось.
Я чмокнула его в щеку и прижалась к нему, тогда я заметила. что он стал дышать чаще и громче. Я понятия не имела, что ему рассказать, чтобы помочь отвлечься. Обычно я рассказываю что-то дико смешное, но сейчас это было бы рискованно — Саня мог уссаться со смеху. Так что начала пороть первое, что пришло ко мне в голову, о своем пребывании на даче в прошлые выходные, об огурцах, помидорах, парниках, тракторах, сеновале, буренках и вообще о живописности окрестностей моей дачки. Саньке было совершенно наплевать, что я там говорю. Он делал вид, что с огромным интересом слушает, но ничего не понимал.
Да, отвлечься ему явно не удавалось. Заметив то, что он меня не слушает, я стала пороть полную чушь, сама не помню, что именно, полностью сосредоточившись на наблюдении за Саней. Он стоял передо мной и слегка прикусывал нижнюю губу. Вообще Санька очень ровный и спокойный.
Он почти никогда не злиться и не обижается. И его почти невозможно вывести из себя. Но покусывание губы было явным признаком беспокойства.
Я попыталась представить, что он чувствовал в тот момент. И сразу же возбудилась от этой мысли. Бродя по инету, я не раз находила рассказы про писсинг. Это меня всегда очень возбуждало (я ведь еще и бесексуалка, но парни, с которыми я встречалась од Сани об этом не знали).
Я несколько раз занималась писсингом с подругой. И теперь меня одолевало дикое любопытство, а что будет, если я заставлю Саньку слегка потерпеть . Я отвернулась от Саньки, посмотреть, не идет ли автобус и слегка ехидно улыбнулась. Автобус как раз подходил. Санька был искренне рад его приходу. Автобус тут же наполнился битком. И мы, как на зло оказались в самой середине. На нас давили спереди и сзади, так что нельзя было даже свободно дышать. Бедный Санька, интересно, каково ему было в этот момент. К счастью, через три остановки основная масса народа уже вышла, и в автобусе осталось не больше десятка человек. Мы с Санькой плюхнулись на задние сиденья. Нам оставалось ехать еще минут пятнадцать.
Санька ерзал на сиденье и постоянно тер руки. Я спросила, что с ним, но он упорно скрывал от меня истину, отвечая, что все нормально. Он поерзал еще пять минут и беспокойно поинтересовался, сколько минут нам еще ехать. Я ответила, что еще минут десять. Следующие пять минут вид у него был очень напряженный и он то и дело посматривал на часы.
— Что, боишься пропустить любимый сериал? усмехнулась я.
— Нет, просто, по-моему, мы уже целую вечность добираемся до твоей квартиры+
— Да не боись, скоро приедем еще две остановки, а потом+ такое устроим+ тебе понравится я думаю.
Я расстегнула несколько пуговиц на кофте, чтобы слегка проглядывал красный кружевной бюстгальтер, и хитро улыбнулась. Мой намек был ясен. Санька тоже улыбнулся. Похоже, что это немного помогло ему отвлечься. Потом, побоявшись довести его до эрекции, я снова застегнула кофточку. Я знала, что следующая остановка моя, но почувствовав, как Саня учащенно дышит, я решила слегка его помучить. Я положила голову ему на плече и сделала вид, что задремала. На остановке он пытался меня разбудить, но я промурлыкала себе под нос что-то невнятное, так что Санька решил, что нам выходить на следующей. Я изобразила чудное пробуждение и с ужасом сообщила ему что мы проехали мою остановку. Тут Санька достаточно разозлился (во всяком случае, он никогда раньше не выглядел более возмущенным). Он громко сказал… Ну е* (и т.д.)! . Две пенсионерки, сидевшие впереди нас испуганно оглянулись и засовещались. Мы вылезли на следующей остановки. Идти от нее до моего дома было недолго всего минут семь не больше, но Саньке этот путь коротким не казался. Он старался идти быстрее, а я наоборот, шла не спеша. Саня злился все сильнее, так как уже давно сильно хотел ссать, но он все равно не знал, где я живу, да и не бросил бы меня, так что, ему приходилось ждать меня, такую копушу. Потом он резко заявил…
— Блин, сейчас обоссусь.
Он облюбовал довольно милый подвальчик ближайшего дома и хотел туда спуститься, он я взяла его за руку и сказала, что до моего совсем недалеко. И это была правда, он стоял по соседству. Я (опять же неторопливо) достала магнитный ключ от подъезда и мы вошли. Лифт, к моему огорчению, пришел сразу. Санька уже сжимал руки между ног и молился, чтобы мы не застряли, но+ пронесло. Вышли на моем этаже, где несчастный покушался отлить в мусоропровод, но ему было категорически отказано, вдруг кто-нибудь из соседей увидит. Я долго рылась в сумочке, пытаясь найти ключи из квартиры (собственно, я нащупала их почти тут же, но хотела слегка оттянуть свидание Сани с долгожданным сортиром, ибо сейчас он возбуждал меня так, как никто и никогда.
Я даже хотела изобразить, что потеряла их где-то по дороге, но решила, что это будет уже слишком. Сейчас вид у Сани был такой беспомощный. Он сгибался и разгибался у моей двери и был не в состоянии убрать руки с члена. Бедный, он был так озабочен своей проблемой, что даже не заметил, что может облегчить свои страдания, если хотя бы ослабит ремень на джинсах. Тут я наконец-то вытащила ключи из сумки. Санек был в восторге. Он, с неимоверным напряжением влетел в дверь и взвыл… Где у тебя сортир? . Я незаметно достала из шкафа мягкий, но прочный пояс-ремешок и разулась. Для Сани снять ботинки стоило большого труда, так как, чтобы их расшнуровать, ему пришлось на некоторое время убрать руки с члена. Потом я сказала, что провожу его в сортир и спросила. Не возражает ли он. Если я помогу ему пописать. Он удивленно посмотрел на меня, но так сильно хотел в туалет, что был на все согласен. Я завязала ему глаза, взяла за руку и повела в комнату (собственно не в сортир, а в гостиную, в которой шел ремонт и находился на стадии сдирания обоев+ линолеум был еще цел). Я подвела его к батарее и быстро и умело привязала его пояском к ней. Санька завопил…
— Что за ***, какого *** ты делаешь? Отпусти меня.
— Тише, Сань. Не напрягайся, оставь силы для того, чтобы потерпеть.
— Чего ты затеяла?
— Просто ты меня возбуждаешь в таком состоянии.
— Ты что сдурела, мы ж утонем, если я не выдержу.
— Ты выдержишь, солнышко, ты у меня сильный.
Я поцеловала его в губы. Потом сняла с его глаз повязку и села рядом на пол, перепачканный побелкой, ссыпавшейся с потолка. Я наблюдала за ним. Бедный Санька извивался на батарее (благо их не топили), как стриптизер. Поскольку Саня был привязан за руки, он не мог сжать их между ног, поэтому ему приходилось все время двигаться. Своеобразный танец сопровождался глубокими вздохами и постанованием. Саня сказал. Что его мочевой пузырь, наверное, уже переполнен, так как очень сильно болит. Но я знала. Что это не предел. Я сбегала на кухню и вернулась со стаканом минералки. При виде это картины, Саня чуть не потерял сознание и взмолился…
— Ты что? Убить меня хочешь! Нет, я ни за что его не выпью!
— Только половину, ну Сань, ну ради меня, пожалуйста.
— Отстань, тебе что мало+ уф+ блин+ я сейчас точно твоих соседей затоплю+ не могу больше.
Он скрестил ноги и задержал дыхание. Потом разжал их, негромко вскрикнул от сильной боли и не удержал несколько капель. Об этом свидетельствовало небольшое влажное пятно на джинсах. Но у Сани хватило сил с собой справиться и удержаться. Тогда я сама выпила половину стакана. Медленно и красиво. Потом опять расстегнула кофточку и остальную воду тонкой струйкой лила себе на шею, откуда она бежала по груди, животу, ногам и капала на пол. Это безумно возбуждало Саньку. Несмотря на то, что терпеть ему было уже невыносимо, я хотела бОльшего. Тогда я сбегала в ванную и принесла оттуда тазик. При виде дивного предмета хозяйства, у Сани на лице засияла улыбка. Он уже решил, что я, наконец-то, дам ему поссать. Но не тут-то было. Я и сама уже довольно сильно хотела ссать. Я расстегнула кофточку до конца, потом сняла юбку. Таким образом я стояла перед ним в шикарном нижнем белье (колготки я ношу редко). Потом я медленно сняла лифчик и бросила его в Саньку. От вида моих шикарных грудей третьего размера, он возбудился настолько, что член был готов разорвать джинсы. Я сжалилась над несчастным Саней и расстегнула на его джинсах ремень. Потом я сняла трусики и присела над тазиком. Бедного Саню это и возбуждало и раздражало.
Он пищал (он не мог сильно напрягать голосовые связки, иначе мог намочить штаны), что я садистка. Я начала ссать самой обычной струей. Какое для него это было мучение. Когда я закончила он уже был не в состоянии больше терпеть (пятно на джинсах разрослось, и я не могла понять ссыт он или кончает). Наружу выбилась небольшая струя, он пытался остановиться, ему удалось это на пару секунд, но потом он снова пустил струйку. Я решила его больше мучить, расстегнула ему ширинку, вытащила член из клетчатых семейных трусов, и тут он начал ссать с таким напором, что пол трещал, а брызги летели во все стороны. Ссал он долго+ эх, жаль время не засекла. Лужа образовалась приличная. Я предлагала ему остановиться, но Санька уже не мог этого сделать. Потом, когда Саня закончил, он без сил плюхнулся жопой на зассанный пол и вздохнул с облегчением…
— Какой ка-а-а-й-ф!
— Вот видишь, я ж говорила, что тебе понравилось. Может как-нибудь повторим?
— Нет, боюсь это для меня будет слишком. В следующий раз я тебя привяжу.
— Ладненько, думаю, что у меня лучше получится. Хотя+ вряд ли кто-то превзойдет тебя в сексопильности.
— Хм, правда?
— Да.
После обмена такими любезностями, я отвязала Саню от батареи и повела в душ. Позабавлявшись там полчасика, мы вытерли болото в гостиной и долго испытывали мою кровать на пружинные свойства и прочность. Вот такая вот история.

Сижу я себе спокойно в баре, и допиваю последние капли пива, как вдруг рядом присаживается девушка лет 22-и. Ноги как говорятся от ушей, привлекательнейшая мини юбочка, туфли на высоких каблуках, а лицо просто заглядение.

— Можно присесть? спросила она.
— Да! — еле вымолвил я.
— Девушка села напротив меня, закинув ногу на ногу. Демонстрируя свои прекрасные ноги.
-Оксана, представилась она.
-Андрей, в свою очередь вымолвил я .
А потом была абсолютно безобидная беседа.

Постепенно она перевела разговор на сексуальную тему и неожиданно спросила:
— Тебе нравится подчиняться женщине?
Я с некоторым смущением ответил:
— Да.
— А ты мог бы выполнить мои желания…..
— Все, что хотите — не задумываясь ответил я.
— Может, тогда поедем ко мне? – предложила Оксана.
— Там мы неплохо проведем время – с хитринкой в голосе сказала она.
— Доставим удовольствие друг другу.
— Поехали – согласился я.

Честно говоря я страшно боялся новых ощущений. Она жила совсем недалеко, в очень уютной квартирке.
Как только вошли в дом, сказалось выпитое пиво, и мне ужасно захотелось в туалет.
— Оксана, где у тебя туалет?
— Прямо и на право – сказала она.

Я направился туда. Уж очень странным оказался мне один из унитазов, на нижней части там было дверце, я тогда не понял для чего же это, я тогда не догадывался, что мне часто придётся совать туда голову, и что мне очень часто придётся пить мочу не только Оксаны, но и многих её подружек.
Вернувшись оттуда, я не застал Оксану в комнате.
— Иди сюда – услышал я голос Оксаны, доносившийся из спальни.

Картина которую я увидел, войдя в спальню, была потрясающей.
Она была в в узеньких трусиках и в чулках чёрного цвета.
— Теперь ты мой раб! – утвердительно сказала Оксана.
— Тебе придётся выполнять все мои команды.
— Я могу делать с тобой все, что захочу.

В подтверждение этого она схватив мне за волосы, заставила встать на колени и прижав к своей киске, приказала:
— Лизать!
— Я уже три дня не мылась.
— Я хочу, что бы ты вылизал меня.
Впившись губами в ее промежность, я стал лизать.

Оксана сделала шаг вперед, моя голова запрокинулась и она села мне на лицо.
— Так мне будет удобнее получать удовольствие, а тебе будет удобнее доставлять его мне.
— Если будешь халтурить, я перекрою тебе доступ воздуха.
— Вот так – и она опустилась мне на лицо всем весом.
Мой нос оказался глубоко вжат в ее промежность, а мой рот был накрыт ее второй дырочкой.
Доступ воздуха был перекрыт.

Прошло секунд тридцать, и я стал переживать, ведь дышать было нечем, а Оксана как видно хотела мне показать, кто есть кто. Я стал вертеться.

Оксана чуть ослабила давление, и чуть сместилась, дав мне глотнуть воздуха.
— Ты ведь не хочешь, чтобы я еще раз все повторила?
Глядя мне в глаза — спросила она.
Я только открыл рот, чтобы ответить ей, но она опередила меня.
— Можешь не отвечать.
— Давай лижи!
— Работай своим языком!
— Да поживее!
— И старайся!

Она сидела на моем лице, иногда привставая, а я лизал её киску через ткань трусиков.
Когда ткань трусиков изрядно намокла, она сказала:
— Подожди, сейчас я сниму трусики и продолжим.
Привстав с моего лица, она сняла трусики, освободив мне доступ к своей киске.
— Теперь можно продолжить.

Она снова села мне на лицо. Ей эта поза, наверное, очень нравилась. Она полностью контролировала меня, то с силой насаживаясь на мой язык и тогда мое лицо полностью погружалось в ее щелку, то привставала, давая мне тем самым, возможность глотнуть воздуха.
— Да, да…….!
— Лижи!
— Вылизывай!
— Глубже!
— Еще глубже!

Ее руки держали меня за волосы и когда она опускалась мне на лицо, то руки с силой притягивали мою голову к промежности, казалось, что мои волосы не выдержат ее натиска.

Я лизал и сосал долго, очень долго. Иногда она терлась киской о мое лицо, сильно вжимая его в промежность.

Вдруг она остановилась.
— Я хочу, что бы ты лег на пол!
— Лицом вверх!

Оторвавшись от ее киски, я опустился на ковер. Следом за мной она села на корточки над моим лицом, в этой позе мне ещё лучше было лизать.
Я начал лизать ее киску, погрузив язык в ее киску.
— Да..да…!
— Класс…….!

Вдруг она чуть приподнялась над моим лицом и переместилась так, что ее вторая дырочка, оказалась над мои ртом.
— Лижи! — приказала Оксана

Я принялся лизать ее попу, погружаясь лицом между ее ягодицами, иногда входил языком в её открывшуюся дырочку.
— Не забывай про мою киску.
— Не хочу, чтобы она страдала от невнимания.

Я быстро переключился на ее киску и через 5 минут она громко, громко застонала, и я понял, что она кончает.
Всем весом своего тела она налегла на меня, сильно вдавив мое лицо в промежность. Ее бедра сильно сдавили мою голову. Влага вытекающая из ее киски, лилась бурным потоком, я еле успевал глотать ее.

Когда поток иссяк и я слизал последние капли ее выделений, она встала и сказала:
— Иди за мной — и направилась к двери, добавив:
— Я хочу писать!
— Живей!
Когда я вполз в туалет, она опять взял меня за волосы.
— Теперь твое место здесь!

Она сунула мое голову в дверцу унитаза, которая меня так заинтересовала, когда был в туалете. Только тогда я понял, что меня ждёт.

— Тебе там удобно! – спросила она, посмотрев на мое лицо в отверстии. Развернувшись, она присела на унитаз, ее попа закрыла отверстие и сразу начала писать. В первые секунды мне было не по себе, так как моча попадала в глаза, а это довольно таки больно, и незнакомый вкус с другой стороны, но потом я освоился, и мне даже стало приятно, и я начал глотать с жадностью. Когда струя мочи иссякла, я ждал, что она поднимется, но не тут то было.
— Вылижи меня! — приказала она.

Я подлизал последние капли с ее киски и вылизал ее до блеска.
Она встала и сказав:
— За мной! — пошла в комнату.
Не успел я вылезти из унитаза, как в дверь позвонили.

Выползая из туалета, я увидел, как она в халатике пошла открывать дверь.

Ники взобралась на высокий ряд в баре, затем поправила на себе сорочку, раскрашенную цветочками, и джинсовую юбку, которая при этом хорошо обнажала её ноги, будучи уверенная, что завлечет сегодня подходящего парня, например, из тех, что играют у игровых автоматов. Тут же она попросила у бармена двойную порцию чего-либо, тот налил ей крепкого сухого «Мартини», и она откинулась назад со стаканом в руке, скорее скорострельно выпивая его махом, нежели глотая.

Она с содроганием вспоминала и выигрыш на мокрых аттракционах (об этом будет отдельный рассказ), и предыдущие дни работы, и наконец-то она была здесь в приличном баре, чего уже не делала две недели.

Когда она вытряхнулась из автобуса, раздумывая, в какой же бар ей направиться, энтузиазм подсказал ей заглянуть сюда. Поскольку она уже зря потратила несколько минут, задержавшись перед громилой на входе, она решила уже не покидать этот клуб до конца вечера, и уверенной походкой зашагала к приглянувшемуся столику.

Она мысленно перебирала в памяти напитки, все которые она раньше пробовала.

За соседними столиками расположилась стайка университетских студентов, предполагалась хорошая компания. Но по каким-то своим причинам они предпочли заказать малоалкогольное пиво. Как попозже выяснилось, это были студенты медицинского факультета, и возможно поэтому предпочитали не напиваться вдрабодан.

«Да, вот задача, чем бы мне напиться сегодня?» — спросила она у самой себя. Затем решительно произнесла:

— Вам, наверное, водку, как в прошлый раз. С предоплатой? — Подсел к ней официант, видимо помня какой-то прошлый её визит.

Он был в яркой гавайской рубашке, именно такими помнила Ники официантов с прошлого раза, но не помнила именно его.

— Да, я заранее оплачУ всё, как и в прошлый раз! — бодро ответила она и ловко провернулась на своём стуле, сверкнув своими бёдрами и дразня также его.

— И принеси мне хорошую водку, а не какую-нибудь дрянь. Я не собираюсь сегодня пить то, что пьёт сейчас вон та компания, скажи честно, что у них не пиво, а моча, подданная им в их баклажках. Скажи честно, кто только что поссал туда перед этим?

Официант немного побледнел, видя, как его лучшие клиенты поднимают глаза со своих мест. Она озорно приподняла и отвела в сторону одну ногу, выставляя напоказ полоску ярко-бордовых трусиков.

Бармен смущённо отошёл в сторонку и тут же столкнулся с прилично оформленным парнем, шедшим по залу. Ники, увидев это, тут же навострилась на интересного молодого человека, и выставила себя перед ним в прельстительной улыбке.

Ничего сверхособого, обычный молодой парень, хороший чтобы скоротать вечер, не увлекающийся проститутками, надеялась она.

— Скажи, ты не хочешь со мной сейчас вместе пить? — торопливо спросила она у него, пока тот не ускользнул дальше.

— Может быть, ты поможешь за меня заплатить и вывести меня? — нашла она подходящим спросить.

И тут она приподняла своё платье немного повыше своих ног.

Новый парниша, о котором она начинала думать, проигнорировал это её движение. Парень обратился к бармену:

— Она наверное пошутила. Сначала два белых вина, и ещё пиво для меня, — проинструктировал парень бармена.

— Прекрасно понято, — ответил бармен.

Да, мы не слезем так просто отсюда, пусть будет хорошо для начала, — сболтнула Ники. — Я не с ними (указав на компанию студентов).

Затем добавила:

— Извиняюсь, я уже выпила немного лишнего перед этим… Меня зовут Ники.

— Да? Мне очень нравится такое имя. У нас очень хорошие перспективы. А меня зовут Фил.

— Конечно.

— Итак, потом выпьем ещё чего-нибудь?

— Эй, бармен! Бармен! Ещё два бокала.

Будучи немного пьяная, Ники засмеялась.

— Нормалёк, — думала она, — пусть его раззадорит то, как я смеюсь.

Когда прошёл час, Ники узнала всё не только об алкогольных предпочтениях Фила, но и успела конечно же поболтать много о чём другом. Узнала о том, что он водит машину. Затем они вдвоём перешли на пиво.

— Кажется, нам уже пора прекратить пить, — обратилась Ники, разевая рот в улыбке.

— Окей, — ответил Фил. — Надо знать меру в этих барах, а то можно отсюда не выйти.

Пойдём-ка, подышим воздухом.

Когда они поднялись с мест и направились к двери, Ники, неровно спотыкаясь на своих ногах, поискала взглядом туалеты, и не увидя, тряхнула головой и обвила свою руку вокруг шеи Фила.

— Поедем ко мне попить ещё кофе? — предложила она.

— А куда это — к тебе? — поинтересовался Фил.

— Это 15 минут на такси.

— Но ко мне доехать быстрее, давай ко мне.

Фил тем временем ещё забежал в М-туалет, который был у входа и в него не было очереди. Затем они поймали такси, и спустя 5 минут уже ехали-тряслись в машине. Покуда они ехали, Ники отметила про себя, что зря она не сходила в туалет ещё в баре.

Она уже вынуждена была сильно ёрзать, сидя в такси, и старалась, чтобы Фил этого не заметил. Вот невовремя оказался этот её неразлучный мочевой пузырь! Она по предыдущему опыту решила помочь ему тем, что прижимала и раздвигала колени, двигая ими вдоль и поперёк, упражняя мышцы зажатых в пространстве перед сидением ног и перенося своё внимание и нагрузку с живота отвлекая на ноги. Тем временем в мочевом пузыре нарастало горячее невыносимое ощущение.

Конечно же вино и пиво — не вода, и возможно от этого дополнительно получалось ещё какое-то ощущение жжения, как скажем когда лягушка на тебе или змея ползает, а именно на это было сейчас похоже её согнутое в спине состояние, от чего хотелось поскорее избавиться, чтобы она спрыгнула с тебя.

«Он ведь говорил, что до него ехать всего 15 минут. Когда же они пройдут?», — думала она про себя.

И затем вслух произнесла: — А ещё далеко?

— Не волнуйся, мы можно сказать уже приехали.

Там мы выпьем чаю, и ты протрезвеешь у меня.

— Мне не надо протрезвляться сейчас — полушутя ответила Ники. — Я совсем не хочу протрезвляться!!!

— Тогда вы просто попьем ещё кофе, чтобы не пить больше пива!!!

Фил спросил подмигивая её глазом и говоря со слабоуловимым намёком в голосе.

— Да, нет, мы заварим чайник и попьём чая, — последовал уверенный затем ответ от Ники.

Машина как раз переезжала мост через реку, и Ники глянула на мерехтящую гладь реки. Это наполнило ей о волнах запруды внутри неё самой. Потом опять ехали по улице между фонарей, посреди многоквартирных домов, и Фил остановился у самого дальнего, рядом с аптекой. Оказалось, начинал накрапывать дождь. Несмотря на это они смеясь и веселясь выкарабкались из машины, машина развернулась и с удвоенной скоростью рванула назад, уехала, затем они уже брели нетрезво спотыкаясь, и нетвёрдо ступали на ноги — особенно Ники.

Ей хотелось тут же сходить пописать спрятавшись за кусты и не заходя в дом, но она смущалась делать это тут же при Филе при первом знакомстве.

Остановилась здесь, продолжаю.

Её простенькие тёмные и сексапильный туфельки добавляли ей три сантиметра роста, делая вровень с Филом.

Фил взял её за руку, и они поднялись по лестнице к дверям в его квартиру.

Добравшись до двери и зайдя в неё, они первым делом направились на его кухню.

Она сидела на стульчике и пялилась на его холодильник, в то время как он возился с посудой.

— У тебя есть клубника?

— А? Что? — спросил он.

— Клубника. Помнишь, как в сцене в фильме «Красотка»?

Ники хотелось чего-нибудь романтичного, в то же время она придумывала предлог, как бы отлучиться сейчас в нужный ей туалет.

— К сожалению, нет. Но я могу сходить купить.

— Тогда не надо. Обойдёмся без неё. Так, что мы будем делать?

Фил почувствовал некоторый подъём в своих трусах. Он бросил взгляд на плиту и заявил:

— Кофе уже готово.

Они опустились на мягкий диванчик, затем трепались да так между собой и посмеивались, в то время как пили горячее кофе. Ники вовсю старалась сидеть спокойной, сидела вплотную к Филу, но ей с трудом удавалось управлять собой, чтобы сдержать мочу внутри мочевого пузыря.

«Я уже сильно хочу в туалет», — отмечала она про себя. — «Возможно, Фил тоже сходит, прежде чем мы займёмся любовью (если займёмся), и я смогу прошмыгнуть в туалет вслед за ним… Да, наверное так и будет. Тогда я дождусь этого момента.»

Она стеснялась вдруг встать из-за стола и отпроситься сходить в туалет так сразу. Она вдруг осознала, что уже очень сильно ёрзает и с трудом справляет себя — её ноги двигались вверх-вниз, вправо-влево, и ещё её ступни дёргались при этом, а её мочевой пузырь был очень наполнен. Стенки его чувствовались натянутыми до предела после выпитых пива, вина и начинавшего просачиваться кофе.

Итак, она замешкалась на том, чтобы найти предлог. Она, такая гордая, не привыкла проситься и искать туалеты в постороннем месте. Где бы она ни оказалась с друзьями или с подружками за последние несколько лет, она всегда дожидалась конца прогулки или поездки, и поэтому удерживалась от пи-пи сколько было надо, потому что недолюбливала мысль, что ей надо вслух будет при всех попроситься в туалет. Ники всегда дожидалась, пока кто-нибудь из других первым заявит об этом, и только когда вся компания устремлялась в кусты или по кабинкам, то и она прошмыгивала вслед за ними.

…Однажды, когда она очень долго гуляла по городу с тремя подругами, они решили зайти в макдоналдс покушать, но она не стала ничего есть, поскольку никто из подруг заранее не пошёл в туалет, а ей самой так хотелось, и трудно было уже терпеть, что попал аппетит. Её подружки тем временем шутили и издевались над ней, что она видимо объявила голодовку или экономию денег. К несчастью, каждая из них взяла какой-то напиток, но ни одна из них не хотела в туалет. Пришлось Ники терпеть до дома…

Ники отошла от воспоминаний. Тем временем дождь за окном усилился, затарабанил по подоконнику, и это означало, что возвращаться сейчас домой нет никакого смысла, и так или иначе ей придётся воспользоваться несобственным туалетом.

Она вспомнила, как однажды возвращалась и чуть было не описалась уже в лифте, заодно от перемены температуры, чудом дотерпев до квартиры. Она поклялась после этого впредь заботиться, чтобы по подвергать себя больше такому состоянию из-за много выпитой воды вне дома. Ники осознала, что и сейчас она чувствует себя в таком же состоянии: «Может, попроситься наконец?»

Кофе и нервные сигналы наполовину протрезвили ей.

— Ники, а что ты ещё предпочитаешь? — спросил в то время Фил.

— Я?.. Да, о да. — Затем поняла по взгляду его вопрос и сказала: — всё что захочешь, так как я на пилюлях.

И затем уже про себя добавила от себя: «Но сейчас я обоссусь на этом стуле, прежде чем смогу сделать что-либо сейчас или принять в таком состоянии».

Она огляделась по стенам кухни, думая, как бы сказать Филу, что прежде чем обниматься и целоваться с ним, ей надо сначала побывать в туалете.

— Мы вовремя так хорошо нашли друг друга, давай же, браво, мы вдвоём сейчас знаем, чего мы сейчас хотим, — говорил Фил, сбиваясь что сказать.

«Если бы ты знал за меня», — думала Ники. Тем временем Фил перешёл к неожиданным действиям. Он поднял её за руку, и провёл её два шага в свою спальню — там её ждала шикарно расстеленная кровать. Ники упала в кровать, не удержавшись на непослушных пьяных ногах. Но тут же зарылась в одеяло и зарыдала от всего того, что там кипело внутри, поняв, что не сможет невзначай как бы встать и ровно пройти. Рядом с ней был милый парень, с которым ей хотелось тут же заняться сексом.

Также она вспомнила прекрасные события, которые произошли в предыдущие дни перед сегодняшним. Фил тем временем смотрел, как её груди выставлялись под ткань рубашки.

— У тебя действительно неплохой вкус в одежде, — начал он, говоря про одежду — эта ткань очень хорошо сидит на твоей фигуре и приятно выглядит.

— Я подбираю всё со вкусом, вплоть до мельчайшей мелочи одежды, — польщённо промолвила Ники, говоря мягким голосом.

— О, дорогая, — выразил Фил с некоторой насмешкой, заметив полоску её трусиков. — Они такие же красные, как та клубника.

— Я люблю такой цвет.

И затем торопливо убеждала себя: «Быстрее, быстрее, скажи ему, пока не поздно, пока он не накинулся на тебя, как зверь на добычу.»

И вслух обращаясь к нему:

— А что ты обычно носишь?

Он не ответил, затем стянул свой галстук, затем рубашку, ну, дальше я не буду соблазнять невинных девушек.

Ники сидела ничтожная.

Она протянула свои руки вниз, прижимая их от локтя до ладоней одна к другой, держа вертикально и параллельно. Не зная что больше сделать, она принуждала их это сделать, в то время как они, руки, пытались сжаться вместе со всем телом, чтобы помочь сдержать давление внутри мочевого пузыря, которое становилось всё больше и больше изнуряющим. Фил, который пока не подозревая ни о чём, сделался игривым и шаловливым. Он начал ласкать и гладить Ники за спину и попу, чувствуя её тело и пододвигаясь всё далее и далее к своей конечной цели. Ники сидела словно сонная царевна, смотрела вниз и была словно погружена в полусон.

Да, она устала за вечер, но думала сейчас о своём мочевом пузыре: она сейчас, казалось, только то и делал всё для того, чтобы запакостить испытываемые от Фила ощущения.

Она просто ДОЛЖНА сказать сейчас Филу, что ей надо сейчас в туалет, или по крайней мере отлучиться почистить зубы. Тем временем он быстро обнял ей за спину, пробираясь пальцами вниз сантиметр за сантиметром, и под конец забравшись двумя пальцами под полоску её трусиков.

Как только его пальцы коснулись её в том месте, она на секунду время позабыла о прежних своих мыслях. Она решила: так уж и быть потерплю ещё, и пытаясь как бы отвертеться от него, легла спиной на кровать. Он тем временем стал расстёгивать молнию на её джинсах, она тут же разошлась на 10 см, ослабив тем самым обхват её живота и пузыря, и сразу же ей от этого стало хорошо.

«Сейчас или никогда? О боже!» — думала она. — «Я же с трудом смогу подержаться, но попробую во время всех этих занятий.»

Фил расстегнул ремень также и на своих брюках, и затем расстегнул свою ширинку.

Ники поняла, что все надежды на облегчение мочевого пузыря пока временно отложены, и что она должна заставить свой переполненный мочевой пузырь со всем его содержимым барахтаться и удерживаться ближайшие полчаса.

У неё опять похолодало всё внутри от одной этой мысли.

«А что если он сейчас будет тут возиться со мной часами?» — от внезапного испуга холодные мурашки побежали по её коже. А мочевой пузырь тем временем уже покалывало и пощипывало уже так сильно, словно в нём был склад льда из холодильника.

Был последний шанс отпроситься, но он прошёл мимо скромной Ники, особенно смущалась она сейчас сказать об этом Филу.

— А, ладно, потерплю, — решила она, стиснув в нетерпении кулачки.

Но всё же она чувствовала, что терпит уже до невозможности, и рискует оставить в итоге лужу на чужой кровати, описавшись словно маленькая девочка в детском садике. Но мужественно решила не сдаваться пока, и побыстрее стянула с себя верхнюю и единственную рубку с цветками.

Фил так и подпрыгнул, увидя её груди прямо перед собой.

— О, ты ходишь без лифчика, Ники, ты как раз мой тип девушки. — И тоже поспешил снять с себя рубашку.

Ники каким-то образом стянула с себя трусики и легла горизонтально, располагаясь покомфортнее, чтобы не возникло необходимости хоть что-то выпустить из своего полного пузыря.

Он подхватил её, а затем она буквально корчилась в агонии из-за своего переполненного до отказа мочевого пузыря. Фил отреагировал на быстрые её движения как на приглашение, попал руками по бокам её бёдер, и так же быстро стащил её трусики вдоль по её ногам до коленок. Ему было интересно изучить её, и уже позже он стащил трусики полностью по её ногам. Затем он медленно пробирался глубже и глубже к её телу, и также зарылся носом в расщелине между её грудей.

Ники учащённо дышала при этих его движениях, и поскольку он взгромоздился сверху над ней, часть его веса перенеслась на её живот и мочевой пузырь.

Она могла ощущать всю неловкость от этого, но ничего не могла уже предпринять. Она пыталась отдышаться и так вилять телом, чтобы хоть немного отвести нагрузку от мочевого пузыря. Фил тем временем держался на локтях и целовал её всюду, от щёк, от подбородка, и вплоть до плеч.

Выбрав удобную позицию, Ники почувствовала, что ей уже начинало нравиться.

— Давай же, давай, — бормотала она, — давай, мой хороший.

Он скользнул вниз между неё и вставил ствол, потом можно сказать вошёл, заставив сердце Ники бешено колотиться, а тело напрячься.

Она тяжело дышала от напряжения, тем самым подстрекая его ещё больше. А давление на её мочевой пузырь становилось всё хуже и хуже, чёрт побери, и теперь главным образом уже из-за довеска изнутри. Опять же, закрутившись в этой чёртовой карусели пиво — бар — вино — такси — кухня — кофе — кровать, Ники знала уже, что проскочила мимо другого выбора, оставалось подвергать себя дальнейшим пыткам, она только осторожно извивалась под его движения, и старалась оказаться так, чтобы он не сильно давил на неё.

И какие (от себя добавлю) при этом неописуемые старания были у неё внутри, и вот что, она теперь до смерти боялась того, что напрудит тут же в постель. Каждые её извивания давали Филу дополнительный стимул — в те моменты, когда она крутилась под ним как змея, он думал, как он великолепен в искусстве любви. Комбинированные движения их обоих заставили их слиться в экстазе. Фил был немного обеспокоен скоростью, с которой он кончил извержением спермы.

Ники не привыкла испытывать ничего, кроме стандартного секса, и она чувствовала сейчас, как Фил хорош в этом, очень хорош. Она же чувствовала себя однако, что при других обстоятельствах, и будучи более трезвая, она смогла бы насладиться этим как следует.

А сейчас боль пузыря, как неожиданно оказалось, вызвала свои стройные ощущения, но убила все остальные. Но всё-таки Ники почувствовала необычную немного волну, и пыталась сравнить, в чём тут дело. Она думала сейчас о том, что было бы лучше, если бы она при этом меньше терпела и меньше при этом хотела писать.

Она сжалась с согнутыми руками и ногами и дышала, боясь разжаться из скованного состояния, Филу тоже надо было отдохнуть. Он был под впечатлением, казалось бы, эту девушка вела себя вовсе необычно.

Ники осознала, что несмотря на всю неловкость происшедшего, она справилась всё же! У неё это хорошо получилось. Она в душЕ смеялась представлением над тем, что было бы, если их неё сейчас вот в самый неожиданный момент вырвалась мощная струя, и как бы был ошарашен при этом Фил. Фил пока лежал в полном видимо наслаждении.

Ники чувствовала такие настойчивые позывы из мочевого пузыря, как давно уже не чувствовала. Фил затем спросил, как ей всё это понравилось(?) При этом Фил с трудом смог вернуться к нормальному дыханию, так он был возбуждён.

«Ты моя лучшая!» — произнёс он так несколько раз с разными эпитетами.

Он лежал теперь сбоку, смотря на неё.

— Да, мой дорогой.

Я бы хотела ещё раз, — солгала она притягательным голосом.

Она уже не могла понять, чего она хочет в первую очередь, пописать в туалете, или ощутить ещё раз все ощущения, словно перед этим пописав в туалете.

— Хорошо, — с колебанием отозвался он.

— О нет же, я не прошу это делать прямо сейчас, — осеклась Ники.

Но Фил снова готов был взобрался на неё.

— Возможно, что да, не прямо сейчас. Давай чуть-чуть передохнём, — сказала она, сжимая свои ноги, — (а я тем временем может удастся сбегаю в туалет)

Но она стеснялась, как ему об этом сказать.

Пока она думала, как лучше об этом намекнуть, вдруг зазвенел на улице раздался странный железный грохот.

— Чёрт побери, что ещё такое случилось? — Фил тут же вскочил, подошёл к окну, но ничего не увидев в темноте, начал одеваться.

— Там что-то грохнулось или произошло на улице, надо посмотреть.

— Это не опасно? — повторила несколько раз Ники, затем тоже сама, ошарашенная и полная любопытства, стала одеваться.

Она застегнула кинутую рубашку на две пуговицы, и готова была спускаться вниз смотреть вместе с Филом. Почти одновременно они обулись в туфли и ботинки.

Они выскочили из квартиры и спустились по лестнице. Ники с трудом спускалась.

Как только Фил открыл дверь на свежий воздух, Ники вздрогнула и снова взяла себя в руки — она ощутила холодное дуновение, почувствовав, как бы это не заставило её тут же описаться в трусы.

— Что с тобой? Ты вся дрожишь? — осведомился Фил, видя её состояние.

— Не-а. Сейчас, Фил, раз уж ты спрашиваешь, мне резко захотелось в туалет, — призналась она, в то время как они шаг за шагом неловко спускались по ступенькам.

— Сейчас не надо здесь, тут произошла авария, на полной скорости столкнулись машины, сейчас приедет полиция и медицинская помощь.

— Ой, только не говори мне об этом, я сама какое-то время работала медсестрой, пока не устроилась в офис торговли лекарствами.

Они стояли и дрожали на ветру, в то время как уже выли сирены полиции, пожарников и скорой помощи. Машины столкнулись почти перпендикулярно на перекрёстке, один шофёр был без сознания. Все эти вои и визги гармонировали с терзаниями никиного мочевого пузыря. Она готова была уже пустить струю у себя между ног, но это не могло пройти незаметно, всюду в темноты горели фары и фонарики.

«Что мне делать, давай скорее вернёмся назад!»

— Да здесь, очень холодно, от холода ты захотела в туалет.

Поэтому , поднимаясь по ступенькам, она захотела сказать ему всю правду.

— Если ты мог заметить, я не заходила у туалет ни разу за весь вечер.

— А сколько времени сейчас?

— Полвторого ночи.

— Вот видишь, полвторого ночи. Я покинула свой дом в пять вечера. Я привыкла не ходить в туалет вне дома, и думала так будет и на этот раз. Неужели ты ничего не заметил во мне?

«Я к тому же я перепила с тобой!» — и тут её голос стал мягче и теплее, — а потом в кровати…

— Так тебе было плохо? Тебе в кровати неожиданно захотелось в туалет? Я бы мог помочь тебе.

— Да, именно там и захотелось. От твоего проникновения я почувствовала себя сразу немного странно. Когда мы занимались сексом, чтоб ты знал, я буквально чуть не обоссалась на простыни и на кровать.

Ники сказала это как можно тише, чтобы её не услышал никто вокруг. К тому же она хотела скрыть, что хотела в туалет всё это время, а сейчас надо было как-то выкручиваться, так как терпеть дальше, ну может несколько минут, а дальше она бы пошла и писала бы подозрительно долго. На Фила этот шёпот подействовал, он решил, что нашёл в Ники какую-то чувствительную точку. Сама эта мысль начала его возбуждать. Да, слушай, мы ведь много выпили, я ведь ходил в туалет, а ты нет? — сказал Фил, когда они были уже в квартире.

— Потому что я стеснялась этого. У меня всегда плохо получалось отпроситься у других в туалет, когда мне надо было. Давай сейчас не будем говорить об этом.

Она …запнулась, видимо решив привести пример со школьными друзьями, но не привела. Она всё ещё мелко дрожала.

— Я ведь ещё не пописала. Могу я сейчас? — попросила она его в конце концов.

— Моя бедняжка. С аварией всё ясно кто на кого наехал, возвращаемся назад.

Скорая уже увезла бесчувственного водителя, пожарные, видя, что им делать нечего, уехали.

Фил вдруг осознал, что он хочет, чтобы когда они сейчас вернутся назад, чтобы Ники не могла тут же сходить в туалет, он понял, что Ники поступает как-то необычно.

— Скажи, Ники, какие у будут нас дальнейшие планы? — проговорил он, пытаясь затянуть время для размышления.

— Что? Ты хочешь вместо меня какую-нибудь шлюшку, которая не умеет контролировать даже свои телесные функции и ссыт где попало стоя у дороги? — вдруг нашло на Ники неправильное предположение.

— Да нет же! Я хочу только тебя! — Фил обнял её и обхватил со всех сторон.

— Ой! Ты давишь на меня! — воскликнула Ники.

«Опять всё затягивается» — думала про себя Ники. «Еще чуть-чуть, и я сама обоссусь здесь прямо на улице как та шлюха, которую я только что ругала.

Она всхлипнула и расплакалась, и решила больше не возвращаться к теме.

— Поднимаемся ко мне на квартиру, — ответил Фил.

— Да, давай как можно скорее.

И когда они уже подходили к крыльцу, он вдруг неожиданно предложил ей:

— Я бы пописал прямо здесь у крыльца.

— Что?

— Да, я выпил колы перед тем как выйти из дому, а потом выпил водки в этом ужасном баре.

— Сначала я тоже напилась пива.

— Да, затем мы пили вино.

И ….

— Да, я, кажется, помню про два бокала белого вина.

— Три.

— Ох, да.

Посмотри, мы можем возвращаться назад?

— Пошли скорее!

— Хм, — примолкла она, всё ещё переминаясь с ноги на ногу и назад, отчаянно пытаясь сконцентрироваться на удержании своего мочевого пузыря.

— И часто ты стесняешься на улице? — спросил Фил. — Происходило ли когда что-то подобное?

— Не помню такого. Точно нет! — резко ответила Ники. — Я обычно хожу в туалет, перед тем как пойти на улицу, чтобы со мной всё было в порядке.

— Я слышу какой-то надрыв в твоём голос. Ведь сейчас с тобой не всё в порядке? — поинтересовался Фил.

Он поймал взглядом её резкие движения и подпрыгивание на одной ноге.

— Ты дёргаешься от холода, или от того, что хочешь сейчас в туалет?

— Нет, то есть да, чёрт побери.

Я чувствую, как будто какой-то внутри меня что-то щиплет и колет, — решила она немного сознаться ему.

— Ради бога, Ники! Каждый, если много выпьет, тут же хочет в туалет. Мало кто справился бы с таким объёмом, как ты! А ты ведь кажется много выпила?

— Нет, нет, я совсем не то хотела сказать! Я не совсем уверена.

Сейчас соображу….

К сожалению, я сама не могу понять что со мной происходит.

— Но ты сильно хочешь сейчас в туалет?

— Как только ты произносишь эти слова, мне кажется, что мне требуется сделать это немедленно.

Да, я говорю тебе, я давно уже спокойно терплю, мне давно как-то пора было сходить в туалет, но я как-то игнорировала это. Только не дразни меня сейчас, а то, чёрт, я обоссусь прямо здесь на общей лестнице.

— Нет, нет, только не сейчас и не обссысь, потерпи пока, Ники. Будет неприлично, если ты сделаешь это прямо здесь. Потерпи, сколько ещё сможешь, подождём, пока все разъедутся, мы ведь спустились узнать, чем тут кончится.

Так прошло минуты две. Тем временем приехали пожарники, посмотрели, что ничего не горит, и сирена отключилась.

— Слава тебе господи, пошли! — выпалила Ники, взбегая по лестнице.

Вскоре они добрались до своей квартиры.

— Входи, — сердито наказала она ему.

Надо сказать, что перед этим они протопали несколько пролётов по ступеням.

— Ники, не убегай, подожди немного меня! Я теперь понимаю, что сделало лучше мой оргазм.

Он сказал этотак тихо, чтобы не услышали по лестнице, что вроде не услышала и она сама.

— Вот дрянь! — ругнулся он.

— Что случилось? — нетерпеливо спросила Ники, всё ещё переминаясь с ноги на ногу.

— У меня кажется опять заело замок, — спохватился Фил.

— Этого ещё не хватало. Угораздило же тебя. Придурок. Я этого не перенесу.

Идём скорее, — визжала Ники.

— Постоя, я сейчас присяду прямо здесь, — сказала она, сжав колени и скрючившись прямо у двери над ковриком у двери.

— Провернул, — сказал он. — Входи, открыто.

Она отреагировала, как он открывает дверь, затем спрятал ключи в задний карман.

«Ещё больше придурок», — злилась Ники, «они ведь могли выпасть случайно. Как бы мы вообще попали?» Фил тут начал говорить другое:

— Знаешь, милая, я ещё раз хочу тебя прямо сейчас.

Ники уставилась удивлённым взглядом.

— Сделаешь это ради меня? — Фил встав в проёме коридора, преграждая ей путь.

— Не-е-ет, в другой раз, — умоляла Ники. — Только не прямо сейчас!

— Это будет нормально, если ты справишься, как 15 минут назад. Ты так хорошо ёрзала!

…Да, да, вижу, как это неловко. Сейчас я вижу.

— Не имеет значения, — огрызнулась Ники, — у меня оно уже ничего не вмещает. Я очень много выпила. Отпусти меня в туалет сейчас же! Сейчас же! Скорее, прошу тебя.

— Да, конечно же, — ответил Фил, — туалет вон там, — и он указал на дверь, которую Ники видела ещё раньше.

Ники устремилась в туалет…

Перед тем как она села, она всё же чуть не пустила в трусики. Казалось, время было уже на крайнем пределе, ещё бы через несколько минут она бы не выдержала, и поэтому сейчас было максимальное, сколько она могла протерпеть.

Она постаралась прицелиться струёй так, чтоб было меньше шума, но это оказалось уже сложно. Унитаз оказался как раз шумной конструкции, и струю было трудно пустить куда-то набок. Ники тем временем уже думала: «Если бы я выпила одним напитком меньше, скажем, без пива в самом начале, — думала она, — я бы смогла ещё продержаться, было бы намного легче. Давай же, давай, расплачивайся, глупая овца! Интересненько, почему это ему у меня так понравилось. Я стесняюсь, а ему нравится! Раз так, пусть нравится! — и затем вернувшись к себе, подумала:Посмотрим, через сколько я остановлюсь!

И в открытую дверь она сказала Филу:

— Мне очень жаль, я не смогу повторить это для тебя ещё раз не облегчившись, мой дорогой, потому что я действительно не могла уже, пойми это.

Фил слышал весь шум потока, который вырвался из Ники, и сравнивал, что ему бы такое произвести не удалось, или намного слабее и меньше.

Потом Ники глубоко вздохнула, заставив Фила рассмеяться.

— Ты уже закончила? Что-то ты долго.

Ты выглядела будто маленькая девочка, особенно то, как ёрзали твои ноги и поникали глаза.

— Я в порядке, — отрапортовала Ники. Ей нравился Фил, он имел шансы стать неплохим любовником. Сейчас всё происшедшее заставило её рассмеяться. Когда же она закончила, заправилась, то обратилась к Филу: «Наверно я сейчас побила все рекорды по длительности и по количеству за прошлую жизнь, и это ещё под влиянием пива. И это потому что ты завёл меня сюда, сексуальный маньяк. Это всё очень сомнительно с твоей стороны! Я без тебя бы уже точно сходила в темноте на улице.

Ники знала, что говорила неправду, поскольку на самом деле стеснялась ходить в туалет в незнакомых местах, особенно если была там в первый раз.

— Это со мной с непривычки так случилось. В другой раз я смогла бы потерпеть и не беспокоиться, отвлекаясь на такую ерунду.

— Скажи это ещё раз, — попросил Фил.

— Я говорю, я хочу тебя, чёрт побери!

****

Ники проснулась в 8 утра и обнаружила. что Фила нет в спальне, он куда-то исчез, но и при этом упрятал куда-то её одежду, которая была вечером брошена около тумбочки как попало.

— Фил, куда ты дел мою одежду? — прокричала она на всю кухню.

— Фил? Фил, ты где? —

Она зашла в холл. Её лобковые волосы выглядели несколько спутанными, как она заметила, когда осматривала себя в зеркало. Она решила принять душ. Она вошла в санузел, столь почитаемую теперь комнату, особенно после происшедшего последней ночью. И ещё раз тщательно оценила себя в зеркале.

Также она услышала и увидела, как Фил передвигался по квартире, точнее по кухне, насвистывая мелодию. Она позвала его:

— Фил, можно тебя на минутку. Где тут у тебя для меня полотенце?

— Знаешь, такое надо ещё поискать. Такая как ты у меня нечастые гостьи. — откликнулся он, и вошёл голым в ванную.

— Так найди же что-нибудь для меня!

Полотенце был найдено, и Ники вытерлась.

— Прости, что встал раньше тебя. Мне надо сейчас кое-что сделать.

— Что ещё такое? Что тебе вдруг понадобилось сделать в субботу утром в восемь утра.

Фил не отвечал. Вместо ответа он запустил свою руку у Ники между ногами.

«Я думаю, тебя надо помыть и потереть тебя ещё здесь!» — констатировал он, и начал это делать осторожно в её паху.

— Да как ты смеешь? — успела только отреагировать Ники, не успев сказать: «Да так внезапно!»

Он опять вознёс её на седьмое небо возбуждения, и они занялись здесь прямо в ванной. Они снова занимались любовью встояка, в то время как вода из душа обливала их тела. Когда каждый достиг оргазма, они схватили друг дружку, желая ещё и ещё. После того как они наконец помылись и вытерли друг друга полотенцами, Фил сказал, что лёжа всё же лучше.

— Ну почему? Я делала что-то не так? — пошутила Ники.

— Да нет, всё так.

Через некоторое время она сделала всё как он предлагал, и легла сверху на простыне, ожидая его прихода. Она слышала, как закипел чайник, и Фил зашёл, всё ещё не одетый, принеся фруктовый сок, клубнику, кремовое пирожное, шампанское, мороженое из холодильника, и горячий шоколад в чашке.

— Я кинулся выполнять твои сердечные пожелания, я бы не хотел, чтоб ты просто так ушла с утра, поэтому спрятал твою одежду в гардеробе» — сказал он, тем временем ставя поднос краем вплотную у её живота.

— Ух ты, — впала в экстаз от увиденного Ники.

Они кушали и болтали друг с другом, получая много удовольствия от каждого произнесённого и услышанного слова. Так прошло несколько часов, они вместе веселились, кричали и смеялись над каждой мелочью. Под конец они уничтожили всю еду, которая была у Фила, и выпили всё до остатка. Под конец Ники выбралась из запутанных одеял и как бы невзначай пошла нагишом в ванную и туалет одновременно. Фил отпустил ей, прикидывая, сколько в тем временем в её мочевом пузыре уже накопилось. Особенно ему хотелось теперь, чтобы она всё время оставалась с ним.

Когда она вернулась из туалета, он ласково сказал ей:

— Тебе не кажется, с этого дня ты можешь перевернуть всю мою жизнь? — спросил он её.

— Фантастика! Я вспоминаю всё, что было… Я рада, что тебе понравилось всё это, поскольку я сейчас выжата как лимон, — ответила она.

— Не будем принимать во внимание шалость, которая произошла ночью? — спросил он.

— Ой, не говори мне про это ещё раз, — попыталась она отвести разговор. — Я не хотела бы пройти ещё раз через это.

— Но сейчас-то с тобой всё в порядке? — спросил он её.

— Это, возможно, произвело на тебя неадекватное впечатление, но сейчас, слава тебе господи, всё уже прошло. Мне действительно страшно вспомнить. Оказывается, это так плохо. Я думала, не перенесу этого! Мне кажется, что не будь я такая взрослая, я бы точно описалась в какой-то момент.

— А хоть бы и так! — ответил Фил. — Здесь у меня ты можешь делать всё, что тебе вздумается.

— Посмотрим, — смущённо ответила Ники, — а сейчас я пойду домой, мне осталось кое-что там сделать.

— Так значит мы расстаёмся сейчас? Ты ещё вернёшься?

— Я вернусь сюда сегодня вечером, — твёрдо ответила Ники, отыскав тем временем первым делом свои трусики и платье, спрятанные под ворохом одежды.

— Мне надо три часа чтоб прошвырнуться по магазинам, а вернусь я самое позднее через четыре часа. Не тревожься, я вернусь как можно скорее.

— Договорились, — неловко согласился Фил. — Я хочу, чтобы ты опять была у меня.

Ники осталось обуться, она подошла к кровати, чтобы поцеловать на прощание Фила в щёку.

— Жди меня прямо здесь! — намекнула она ему, и затем, сделав воздушный поцелуй, ушла, сказав перед этим. — Я вернусь вся полная.

Извините, если кого-то это шокирует, но первый сексуальный интерес проснулся у меня к собственной матери. Однажды, когда мне было всего 10 или 11 лет, мы шли с нею домой после долгого похода по магазинам, который занял почти весь день. Мама выглядела очень хмурой, что неудивительно после стояния в огромных очередях. Но на самом деле причина была в другом. Выйдя из автобуса и пройдя метров 100, она вдруг остановилась. Я недоуменно спросил, в чем дело, но мама промолчала и пошла дальше. До дома было идти 2 квартала. Она шла очень медленно, крошечными шажками, и я опять спросил, почему. Сказать, что ее ответ меня поразил — ничего не сказать. Она буквально прошипела сквозь зубы: «В туалет так хочу, еле терплю».
Видимо, до этого она стеснялась меня, потому что, признавшись в своем состоянии, стала на ходу постоянно вполголоса причитать что-то типа «С-с-с-с, не могу, не могу», «Только бы не потекло» и т.п.
Я шел рядом ошарашенный. Я просто представить себе не мог, что мама вдруг может написать в штаны. Она еле шла, и я сказал, что пойду вперед, типа, открою квартиру или что-то в этом роде. На самом деле я просто не мог видеть маму в таком состоянии. Я прибежал домой и стал ждать ее. Дома никого больше не было. Когда она вошла в квартиру, она, уже не стесняясь меня, стала снимать пальто, бегая взад и вперед по коридору на полусогнутых ногах. Одна из пуговиц, как назло, заела и она остановилась, скрестив ноги, чтобы ее расстегнуть. И вдруг мама завизжала тонким-тонким голосом: «И-и-и-и-и», резко согнулась и бросилась в туалет прямо в пальто и в сапогах. Видимо, она написала в трусы. Она даже не закрыла дверь и я стоял в шоке и смотрел, как она задрала юбку, сорвала колготки, которые, по-моему, при этом порвались, и грохнулась на унитаз. Был хорошо слышен звук мощной струи, хлещущей из нее с неимоверным напором. Потом уже, перебирая в памяти эту сцену, я понял, что между тем, как мама уселась на унитаз и появлением звука от струи не было ни малейшего промежутка. Мама писала долго и в конце, когда из нее еще лилось, она подняла глаза и встретилась с моим сумасшедшим взглядом. Она потянулась к двери туалета, но я первый сорвался с места и стремглав бросился в свою комнату.
Я был впечатлительным ребенком. Эта скандальная история меня просто вывела из равновесия. Мне, наивному мальчишке, казалось, что с моей Мамой такого просто не могло быть, просто потому что не могло быть никогда. Я даже какое-то время стеснялся после этого смотреть ей в глаза. Но потом появилась «крамольная» мысль, которая и стала толчком к формированию моего фетиша. Я тогда подумал: «Ну а если так сложилось бы, что мама не смогла бы попасть в туалет еще полчаса? Неужели она описалась бы?» Это никак не укладывалось у меня в голове. Ну а что тогда? Может, она все равно дотерпела бы? Эти вопросы не давали мне покоя.
Листая как-то раз дома подшивку журнала «Здоровье», я наткнулся на статью, в которой упоминалось о том, что во время сталинских депортаций чеченцев везли в вагонах, не оборудованных уборными. А у чеченцев женщины очень стыдливы, и к тому же есть у них табу на то, чтобы женщина пошла в туалет на глазах у мужчины. Тем более нереально для них справить нужду прямо в присутствии мужчин. Ехали они очень долго, но большинство женщин просто терпели. В итоге мочевой пузырь лопался. Прочтя об этом, я уверовал в то, что взрослая женщина не описается никогда, как бы не хотелось. Забегая вперед, скажу, что теперь-то я знаю, что это не так.
Моя первая девушка, с которой я утратил девственность, принадлежала к тому типу женщин, для которых пописать под кустом — не проблема. Поэтому, когда я рассказал ей о своем интересе, ничего не смогла вспомнить из своей биографии на интересующую меня тему. Она просто никогда не доводила себя до такого состояния, чтобы было совсем невтерпеж. Вообще, терпеть по-маленькому она очень не любила, и когда пару раз за время нашего знакомства ей где-нибудь «приспичивало», она с легкостью отбрасывала стыдливость. Зато она позволила мне впервые в жизни увидеть в подробностях, как женщина писает. Помню, когда она, сидя в ванной, бесстыдно раздвинула свои мясистые малые губы пальцами и из ее «писательной» дырочки вырвался золотистый фонтан, я был возбужден безумно. Но увы, это все-таки было не главное, чего я хотел. Терпеть по моей просьбе она, разумеется, не стала.
После расставания с моей первой девушкой у меня была длинная череда случайных подруг, которым я ничего не говорил о своих необычных желаниях. Но судьба оказала мне все-таки услугу и я наконец-то познакомился с женщиной, которая впервые пошла мне навстречу. Ее звали Лена, ей было 30, мне тогда — 21. Она была очень худая, к тому же еще и маленького роста. Но ее щелка была очень темпераментна в постели, а главное, способна удерживать огромное количество мочи. Я рассказал ей о своих фантазиях и она с интересом поддержала разговор. Сказала, что самой ей терпеть приходилось часто, но ей это не очень тяжело, и вообще, она способна не обращать внимания на полный мочевой пузырь, если негде пописать, и спокойно отвлечься, не думать об этом. Лена рассказала, что никогда не писалась, как бы не хотелось. Но (первый раз, когда я узнал об таком случае!) у нее была подруга, которая ей рассказывала, что с ней однажды такое было. Она лет в 16 гуляла с парнем по улице, изнемогала от желания пописать, но стеснялась в этом признаться. И когда она, расставшись со своим кавалером у подъезда, бежала вверх по лестнице, у нее текло по ногам.
Лена согласилась попробовать потерпеть специально. Я попросил ее придти ко мне уже с полным мочевым, и она действительно однажды, войдя ко мне в квартиру, сказала, что давно уже хочет. Я сразу раздел ее, мы легли в кровать, я развел ей ноги, широко раздвинул гладко выбритые губки, но ее щелка выглядела вполне обычно. Меня тогда безумно интересовало, как выглядит женская щель, когда она хочет в туалет. Я вблизи рассматривал отверстие уретры, но ничего внешне не выдавало ее зажатость. Мы долго кувыркались с Леной в постели, но она не могла кончить, хотя обычно ласки клитора языком приводили ее к оргазму за считанные минуты. Я безостановочно поил Лену минералкой, которой за вечер она выпила литра два. Постепенно я стал чувствовать, как у нее внутри становится тесно. Я тогда и узнал впервые, что у женщин полный мочевой пузырь легко ощущается через верхнюю стенку влагалища. А когда она уже очень хочет, эта стенка твердая и выпуклая. Наконец Лена стала проявлять беспокойство и проситься в туалет (не слезая, впрочем, с моего члена). Она попросила меня не делать резких движений: «Ты же не хочешь, чтобы я нассала тебе в постель?». Она не стеснялась грубых выражений, но мне это нравилось. Она за тот вечер ни разу не сказала «хочу писать» или «хочу в туалет», а употребляла только слово «ссать».
«У-у-ух, ссать хочу, умираю»,- повторяла она, но как-то так игриво, что не создавалось впечатления, что ей действительно тяжко. Хотя мочевой у нее явно был уже сильно переполнен, но она спокойно терпела только силой мышц, не сжимая ноги и не зажимая рукой. Она только сказала, что секс в таком состоянии не приносит ей больше удовольствия, и просто лежала, позволяя мне наслаждаться видом ее голенькой щелки в такой щекотливой ситуации. Но природа все-таки приперла ее к стенке, и Лена уже вполне всерьез взмолилась: «Макс, я не могу. Все. Я скоро писаться буду». Тогда я надел на нее трусики, колготки, а потом и брюки. Лена призналась, что я угадал верно, в одетом виде она просто не способна пописать.
Она стала сжимать ноги, тереть себя там рукой, и твердить, что «счас польется, счас польется, ой, нет!» Она вся взмокла, причем в запахе кожи был явный оттенок мочи. Видимо, почки уже не могли сливать в переполненный мочевой пузырь новые порции.
Я, по правде говоря, чувствовал себя фашистом, но остановиться, отпустить ее в туалет не мог. Это продолжалось долго, в брюках она пробыла больше часа. Но потом она так отчаянно попросила меня хотя бы снять с нее одежду, что я не смог отказать. Хотя и понимал, что это значит по сути позволить ей пописать, ведь тогда исчезнет естественный тормоз, запрещающий это.
Я стащил с Лены одежду. Выпуклость на ее животе была просто огромна! Она легла на спину, я раздвинул ей ноги, половые губы сами разошлись в стороны. Уретра выглядела совершенно обычно, но во влагалище с трудом можно было протиснуть даже мизинец. Лена начала мелко дрожать, сначала ноги, а потом и все тело. Она без конца твердила: «Все, все, все! Не могу!» Я сказал, что она сможет пойти в туалет через полчаса. Лена взвизгнула: «Какие полчаса! Я обоссусь! Прямо здесь!». Я, не отрываясь, смотрел на ее уретру и вдруг увидел, как из нее просочилась капелька, потом еще одна. Было ясно, что это непроизвольное выделение, причем Лена его даже не замечает. «Лен, сожми мышцы! У тебя по капелькам сочится!», — сказал я и увидел, как отверстие ее влагалища сжалось, но лишь на мгновение. «Я не могу. Я уже не чувствую там ничего, все онемело», — чуть не плача сказала она, а из дырочки просочилось еще несколько капель и потекло по попе.
«Все, Макс!», — отчаянно выкрикнула она и я сдался. «Давай», — сказал я.
Самое интересное, что после этого момента она не писала еще секунд десять, не смогла сразу расслабиться. Из чего я сделал вывод, что запас прочности был еще велик. И вот мне прямо в лицо ударила тугая струя. Мне показалось, что она была горячей, как кипяток. Я ощутил на губах солоноватый привкус. Мое лицо было в каких-то пяти сантиметрах от щели, и я видел, как невероятно расширилась под напором писательная дырочка, стала диаметром чуть ли не с мизинец. Я наблюдал секунд 10, а потом прижал к щели ладонь: «Все, хватит, пошли в ванную». Лена с трудом остановила поток, для чего ей пришлось сжать ноги. Помню этот момент, как на фотографии: женщина с плотно скрещенными ногами, лежащая на постели совершенно голая, а под попой огромное мокрое пятно. Она нашла в себе силы улыбнуться: «Макс, ну теперь-то зачем вставать. Давай я выписаюсь здесь.» «Лен, да я не против. Но соседей ведь затопим.», — отшутился я и мы пошли в ванную. Писала Лена целую вечность.

Эта история произошла в пригородном автобусе, который ехал из Кингиссеппа (это такой небольшой городок в Ленинградской области) в Питер. Главная героиня рассказа — моя красавица-любовница Марина, с которой я тогда встречался. Опишу ее для начала; не только для того, чтобы рассказать о ней тебе, читатель, но и ради собственного удовольствия. Образ этой потрясающей женщины просто сводит меня с ума.
Вот она: маленькое, совсем миниатюрное тело и при этом еще и тонкая талия; небольшие, идеальной формы грудки, не по возрасту упругие, с розовыми, всегда напряженными сосками; бедра как у девочки-подростка, но радующие глаз округлостью форм, присущей зрелой женщине; крошечная, но мягкая попка с поразительно гладкой, бархатистой кожей, которую я обожал поглаживать, то и дело запуская руку ей между ног… А между Марининых стройных ножек скрывалось настоящее сокровище. Малые губки ее щели действительно соответствовали своему названию, то есть были маленькими, и в спокойном состоянии полностью скрывались между внешних губ, а не торчали наружу, как у большинства женщин. Лишь несколько раз, когда мы отдыхали после бурных занятий любовью, я замечал, что ее малые губки, набухшие от возбуждения, выглядывают из щели, как два розовых лепестка. Я обожал в такие минуты раздвинуть Маринину щелку пальцами и разглядывать, изучать ее, просто пожирать глазами. Сначала она заметно стеснялась такого «гинекологического» осмотра, но потом расслабилась и позволила мне подолгу рассматривать свое самое интимное место при ярком свете, вплотную приблизив к нему лицо. Иногда она, правда, ревниво ворчала что-то вроде «да ты ее любишь больше, чем меня», но, конечно, в шутку. У Марины был довольно крупный клитор, и после занятия любовью, когда я обычно и любил учинить ее щели очередной осмотр, он еще долго оставался твердым, как орешек, выступая у верхнего края щелки. Вход во влагалище в такие моменты всегда был заполнен прозрачной смазкой, которая все еще выделялась и стекала вниз по ее попе.
Что меня особенно заводило и интриговало в ее щели, так это то, что совершенно не была видна писательная дырочка. Ведь обычно у женщин это отверстие хотя и маленькое, но все же его вполне можно увидеть чуть выше входа во влагалище, если широко раздвинуть губы. У Марины же оно, видимо, было настолько крошечным, что совершенно не было заметно. Я знал, что эта дырочка будет видна, если Марина пописает, позволив мне раздвинуть ее щелку и наблюдать, но не решался попросить ее об этом. Я не был уверен, что она нормально воспримет мою просьбу, а нарушать гармонию наших отношений очень не хотелось.
Ну вот, я рассказал немного о Марине, надеюсь, что ты, читатель, теперь тоже слегка в нее влюблен. Вернемся же к событиям лета 2000 года, которым и посвящен этот рассказ. Я, как обычно, приехал к ней на дачу. Сам я питерский, да и Марина тоже, а что она делала в Кингиссеппе, да и был ли тот дом, в котором она меня принимала, дачей, я не знаю. Впрочем, меня это не особенно занимало, просто я приезжал пару раз в месяц и мы чудно проводили вместе день-другой в небольшом уютном частном домике, в котором кроме нас никого не было.
Я приехал вечером и Марина встретила меня, будучи слегка навеселе. Она сразу предложила выпить. Вообще-то мы с ней никогда не пили, за исключением дня знакомства (это отдельная история, тема для другого рассказа). Я согласился с удовольствием и некоторым любопытством: встреча обещала быть не совсем обычной.
За вечер мы выпили несколько бутылок вина, добавили еще и коньяка, и Марину, как говорится, несло. Она прямо-таки излучала энергию и без перерыва болтала, сияя своей очаровательной улыбкой. Она впервые рассказала мне кое-что из своей жизни, хотя мы были знакомы уже больше полугода. Упомянула, что в конце семидесятых она была студенткой, и я понял, что Марина старше меня минимум лет на десять. Мне же в 2000 году было 27.
Изрядно набравшись, мы перебрались в постель. Когда после яростной любовной схватки мы лежали рядом и расслабленно курили, я решил: сейчас или никогда. Лучшего момента, чтобы рассказать о своих необычных фантазиях, не будет. Хлебнув немного вина, я сказал:
— Мариш, а у тебя не бывает желания попробовать в сексе что-нибудь необычное?
— А почему ты спрашиваешь? А у тебя? — спросила она, приподнявшись на локте. Марина, будучи женщиной очень неглупой, сразу раскусила, что это я на самом деле хочу что-то ей рассказать.
— У меня? Ну, вообще-то есть, — сказал я, стараясь скрыть охватившее меня волнение.
Марина молчала, вопросительно глядя на меня в полутьме и слегка улыбаясь. Я решился:
— Мариш, меня возбуждает, когда: когда женщина делает пи-пи. А еще больше, намного больше, когда она хочет, но сдерживается.
Когда я это говорил, я отвел от нее глаза, когда же снова наши взгляды встретились, ее лицо освещала широкая улыбка. Она приблизила губы вплотную к моим и игриво прошептала:
— Ты у меня прелесть.
Наши губы соединились в поцелуе. Меня захлестнула такая безудержная нежность к этой женщине, такая буря чувств, что я просто сам себя не помнил. Я сжимал ее в объятиях, гладил, мял, и мы целовались без остановки, как безумные. Она легла на меня сверху и терлась бедрами, слегка разведя ноги. Когда мой окаменевший член опять вошел в ее щель, Марина наконец оторвалась от поцелуя и прошептала мне в ухо:
— Ты не поверишь, я как раз сейчас писать хочу. Правда-правда. Я еще когда ложилась в постель, немножко хотела.
— Значит, сейчас уже не немножко?
— Уже множко. Еще как множко, — она начала двигаться на моем члене.
— А тебе это не мешает? — спросил я, двигаясь бедрами ей навстречу.
Она не ответила, только убыстрила движения. Я был неимоверно, дико возбужден. Ее бешеная скачка на мне продолжалась долго, а потом она вдруг приподнялась. Я подумал, что она пойдет в туалет, но она встала на четвереньки рядом на постели, приглашая меня войти сзади. Марина любила эту позу, но я знал, что если она действительно хочет писать, в этой позе мой член будет давить прямо ей на мочевой пузырь. Я сел сзади нее и вместо члена ввел во влагалище два пальца. Как только я стал массировать нижнюю стенку, Марина взвизгнула:
— Ай! Писать же хочется!
— Очень? — я еще усилил давление.
— Ай! — еще громче взвизгнула она и отстранилась.
Перевернувшись на спину, она посмотрела на меня. Я уже подумал, не переборщил ли, не отпугнул ли ее, но она привлекла меня к себе, и мы снова занялись любовью. Марина стала тереть пальцами верх щелки, и через минуту ее влагалище судорожно сжалось. Она всегда так кончала. Я замедлил движения, а потом и вовсе вышел из нее. Она удивленно взглянула на меня (обычно я продолжал движения, пока сам не кончу).
Но я знал, чего хочу, и был почти уверен, что сейчас Марина меня поймет.
Я нежно раздвинул ее ноги в стороны, взял лампу, стоявшую возле кровати, и поставил на постель. Затем широко раздвинул ее щелку пальцами. Конечно, говорить ничего не пришлось. Она закрыла глаза, и через несколько томительных секунд выпустила первую маленькую струйку. Ее щель была прекрасно видна при свете лампы, и я с восторгом заметил, как чуть выше входа во влагалище, там, где ей и положено быть, стала видна дырочка, даже не дырочка, а крошечная щелка в какие-то пару миллиметров длиной. Мысль «щелочка внутри щели» добавила еще чуть-чуть к моему и без того сумасшедшему возбуждению, и я положил руку себе на член. Марина выпустила еще несколько золотистых фонтанчиков, и один из них, обжигающе горячий, попал мне на колено. Через мгновение Марине на живот и даже на лицо выплеснулась тугая струя моей спермы.
:Мы лежали молча долго. У меня от перевозбуждения поначалу даже немного кружилась голова, но скоро все пришло в норму, и наступило состояние блаженного расслабления. Потом мы закурили и она положила голову мне на плечо.
— Мне так хорошо, — мечтательно сказала Марина.
— Что, даже писать расхотелось? — сострил я в ответ. Было уже понятно, что ее не смущает эта тема, и можно было себе позволить пошутить.
— Ага, куда ж оно там денется! Терплю, вставать лень.
— Ну-ну, смотри только не засни, а то ведь случится ночью детская неожиданность, — не унимался я. Впрочем, не без умысла — я хотел завести разговор на интересующую меня тему.
— Скорее, недетская неожиданность, — парировала она, и мы оба рассмеялись.
Мы немного помолчали, и я думал, как все-таки продолжить этот разговор. Марина, умница, заговорила сама:
— Расскажи об своих фантазиях.
— Ты угадываешь мои желания, — с благодарностью сказал я.
— Вижу тебя насквозь, — отшутилась Марина.
Я не стал дожидаться повторного приглашения:
— Ну, ты уже поняла, меня заводит, когда женщина хочет писать. В идеале, когда очень сильно. Но терпит.
— И что ты бы хотел с этой женщиной сделать? Заняться с ней сексом? Или увидеть, как она пописает перед тобой?
— Нет, ты не поняла. Просто, чтобы женщина очень хотела писать. Но терпела.
— Действительно, не понимаю. А ты-то как хочешь в этом участвовать?
— Да просто наблюдать. Даже если это незнакомая женщина. Идет, например, по улице, очень хочет, а сходить негде.
— Знакомая ситуация, — усмехнулась Марина.
— С тобой такое бывало? Расскажи мне, а?
Марина с улыбкой посмотрела на меня:
— Уф, вот уж не думала, что кому-то это так интересно:
— Тебя смущает этот разговор? Тогда не надо, — поспешил сказать я.
— Да нет, все нормально. Просто это как-то: неожиданно. Да и рассказывать в общем-то особо нечего. Бывало, конечно, особенно когда молодой девчонкой еще была. Как-то, помню, лет в восемнадцать гуляла по Питеру с пацанами знакомыми, так до того в туалет хотела: чуть не лопнула. — Марина опять засмеялась.
— И что тогда было? — я уже опять завелся от этого разговора.
— Ну что-что. Терпела, как дурочка, а потом пацаны разошлись, а я домой уехала.
— И доехала до дома?
— Ну а куда было деваться? Я девушка стеснительная была, под кустом не села бы.
Марина явно не понимала, куда я клоню.
— А не бывало такого, чтобы не успела, не выдержала?
— Ну ты что, я же уже взрослая все-таки была.
Похоже, мысль, что и взрослая девушка тоже может описаться, просто не приходила Марине в голову.
Я решил не напрягать ее слишком этим разговором, и, прижав ее к себе, сказал:
— Мариш, ты просто не представляешь, до чего ты меня возбуждаешь.
— Я сделаю все, что ты хочешь, — сказала она просто.
Я понял, что такого момента упускать нельзя.
— А если я тебя попрошу не ходить в туалет, когда очень хочется?
— Я попробую, — улыбнулась она. — Но только сейчас я хочу пописать, а потом спать.
За окном уже светало, и меня тоже здорово клонило в сон.
Проснулись мы поздно, за окном уже давно вступил в свои права яркий летний день. Жутко хотелось пить, и вообще, похмелье давало о себе знать. Мне пора было собираться домой, и тут Марина объявила, что она сегодня тоже собирается ехать в Питер. Мы решили ехать вместе. Выяснилось, что в доме не осталось ни питья, ни еды, и было решено позавтракать (или уже пообедать) в кафе.
Марина быстро привела себя в порядок, расчесала свои роскошные черные волосы. Я забыл сказать, что она была обладательницей шикарных длинных волос, которые красила в черный как смоль цвет. С ее темно-карими глазами они придавали ее внешности слегка восточный оттенок, что ей очень шло.
Недалеко от автовокзала оказалась неплохая кафешка, где мы и осели. Торопиться не было ни малейшего желания, и мы решили спокойно отдохнуть, сколько захотим, а потом уже идти на вокзал. Благо, автобусы ходили достаточно часто. Я заказал всякой снеди, мы пили пиво (похмелье все-таки) и самочувствие быстро поправилось. В кафешке не было сортира, и время от времени я отлучался на улицу. После второй моей отлучки Марина пожаловалась, что вообще-то ей тоже уже приспичило. Я сказал, что могу показать ей кусты, куда сам отходил. Она недовольно скривила губы и ответила, что мол, ладно уж, сходит потом, на вокзале. Я взял еще пива, и тут меня осенила идея. Я далеко не был уверен, что вчерашний разговор был всерьез, но решил испытать судьбу.
— Мариш, а ты помнишь, о чем вчера говорили? — спросил я якобы безразлично.
— Ну, вчера, конечно, я хорошо перебрала, но все помню, — был ответ.
— И ты говорила всерьез? Назад свои слова не берешь?
— Я вообще-то свои слова никогда назад не беру, — Марина посмотрела на меня с вызовом. Я любил ее такой — уверенной в себе, даже чуть самонадеянной гордячкой. С ее чуть-чуть восточным обликом такое поведение смотрелось очень гармонично.
— Ты вчера сказала, что сделаешь все, что я захочу.
— Ах, я вся в твоем распоряжении, — с игривой покорностью заявила она, и возникшее было напряжение сразу улетучилось.
— Чего же ты хочешь, мой повелитель? — она продолжала игру.
— Смирения и покорности! — напыщенно заявил я, входя в предложенную роль.
— Я сделаю все, что ты захочешь, — Марина повторила вчерашнюю фразу. Я понял, что теперь она уже точно не выйдет из игры, и меня охватило сильное волнение от сознания, что сейчас осуществится моя самая интимная, самая несбыточная фантазия.
Не от того, что эта фантазия воплотится впервые в жизни, ведь несколько моих былых подруг тоже соглашались поиграть со мной в подобные игры. Просто Марина принадлежала именно к тому типу женщин, о которых я больше всего фантазировал, представляя их с переполненным мочевым пузырем: гордая, независимая, но не лишенная стыдливости. Такая никогда не присядет под кустиком или в подворотне, это ниже ее достоинства. Несколько фраз, оброненных Мариной во время нашего ночного разговора, лишний раз убедили меня, что она именно такова. Но сильнее всего меня заводила мысль, что с такой женщиной просто не может случиться непроизвольная «авария», как бы сильно ей не хотелось. Казалось, такого не может быть, потому что не может быть никогда. С другой стороны, я понимал, что по элементарным законам природы любому терпению должен быть предел. И вот сейчас мне представлялся случай попытаться довести свою подругу до этого предела. К тому же эта подруга безумно меня возбуждала.
— Марина, я хочу, чтобы ты не ходила в туалет до нашего приезда в Питер, — сказал я, принеся еще по кружке.
— Ой, да мне все равно. Хоть до завтра, — улыбнулась она. — Давай только не будем зацикливаться на этой теме, хорошо?
Я согласился, хотя знал, что мысли об ее состоянии не оставят меня ни на минуту. Мы посидели еще с четверть часа, допивая пиво и болтая о всяких пустяках. Я не знал, насколько Марина хочет писать, но внешне она вела себя вполне непринужденно. Мы просидели в кафе примерно часа два и выпили по три пол-литровых кружки пива. Было заметно, что моя подруга уже чуть-чуть навеселе. Я отказался от возникшей было мысли предложить посидеть еще. С одной стороны, чем больше пива, тем больше шансов, что ее мочевой пузырь не выдержит до Питера; но с другой стороны, я не желал, чтобы она опьянела. Ведь тогда эксперимент потерял бы чистоту — ведь я хотел, чтобы ее щелка непроизвольно разжалась из-за нестерпимого желания, а не просто из-за алкоголя.
Когда мы вышли на улицу, я опять отошел в кусты. Марина спокойно курила в стороне, не пытаясь ко мне присоединиться. По дороге к автовокзалу меня так и подмывало спросить, насколько сильно ей сейчас хочется, но я сдерживал себя, помня о данном обещании. По Марининой походке ничего не было заметно. Оказалось, что до ближайшего автобуса в Питер еще почти полчаса. И тут — вот так сюрприз! — Марина сама предложила взять еще бутылку пива на двоих. Я был поражен. Неужели она настолько уверена в своих силах, что не боится сесть в автобус, который идет два часа без промежуточных остановок, с переполненным мочевым пузырем?
Я не стал возражать и побежал в ларек. Меня подгонял страх, что за время моего отсутствия она сходит в туалет, и поэтому я был быстр, как метеор. Марина стояла на прежнем месте, возле стенда с расписанием, и встретила меня снисходительной улыбкой.
— Боишься, что сбегу от тебя? Расслабься и получай удовольствие. Ведь я стараюсь тебе его доставить, дурачок.
— Ты правда сама этого хочешь? — спросил я, не обращая внимания на ее язвительность.
— Правда хочу. А еще я очень хочу опорожнить мочевой пузырь. Но, похоже, мне это не скоро светит. Я тебя возбуждаю? — она с интересом смотрела на меня.
— Я просто с ума схожу, — абсолютно честно ответил я.
Марина довольно улыбнулась, и я подумал, что эта игра и правда ей по нраву. По крайней мере сейчас, пока желание еще не дошло до крайней степени. Я прижал ее к себе и у меня возникло желание запустить руку ей под платье и ощутить, появилась ли уже внизу ее живота твердая выпуклость, которая бывает у женщин, когда они сильно хотят «по-маленькому». Но Марина остановила мою руку и тихо сказала, что не сейчас. Я понял, что в дороге, когда мы будем сидеть рядом, она позволит мне это, и может быть, я даже смогу добраться до ее щели.
И вот, наконец, подошел автобус. Салон не заполнился до конца, и мы заняли сиденья позади всех пассажиров, чтобы никто на нас не глазел. Лучшего варианта трудно было желать. Марина села у окна и, прижавшись ко мне, положила голову мне на плечо. Автобус поехал, и у меня мелькнула мысль, что теперь отступать ей некуда. Одновременно с возбуждением меня переполняла нежность к этой женщине, чувство благодарности за то, что ради меня она пошла на такой эксперимент. Я стал шептать ей разные ласковые слова, рассказывать о том, какая она потрясающая женщина, как мне нравится заниматься с ней любовью, вспоминать ночи, проведенные с нею, говорить о том, как с ней хорошо. Марина почти не отвечала мне, только слушала. Но несколько раз она поднимала ко мне глаза, в которых я читал такие же чувства. Я стал гладить ее по щеке ладонью, затем спустился к груди и долго играл сквозь тонкую ткань платья с ее напряженными сосками. Лифчика Марина не одела. На ней было короткое платье, не прикрывающее колен, а под ним колготки светло-бежевого цвета, под которыми скрывались миниатюрные кружевные белые трусики. А под трусиками — о, боже! — гладко выбритая щелочка, изнемогающая от желания пописать.
Не переставая говорить, я опустил руку ниже, и моя ладонь, забравшись под платье, нащупала верхний край колготок. Пальцы осторожно оттянули резинку. Марина не только не была против, но и пододвинулась немного на сиденье, чтобы мне было удобнее. Моя рука продвинулась ниже: и вот тут я был просто поражен. Чуть выше ершика волос, который она обычно оставляла на лобке, явственно ощущалась огромная для ее худенькой фигурки, а главное, твердая как дерево выпуклость. Без всякого сомнения, она очень сильно хотела писать. Я не мог понять, как она умудряется так спокойно себя вести и не проявлять своего состояния. А ведь после начала поездки прошло не больше получаса, и наверняка еще не все выпитое пиво «отфильтровалось» в ее мочевой пузырь. Ей явно предстояло захотеть еще сильнее.
Я дрожал от возбуждения. Моя ладонь, стараясь не давить на выпуклость, протиснулась дальше. Марина слегка развела ноги (она была на это способна!) и пальцы легли на щель. И здесь — новый сюрприз! Щелка источала смазку, даже полоска кружевной ткани между Марининых ног была влажной. Я никак не ожидал, что в таком состоянии она сможет возбудиться от моих ласк. Я проник одним пальцем между губ, спустился к дырочке, попытался проникнуть внутрь — это оказалось почти нереально! Верхняя стенка влагалища из-за перерастянутого мочевого пузыря была выпуклой и очень твердой. Я не стал протискивать палец внутрь, чтобы не мешать ей терпеть, и стал играть с клитором. Я гладил этот отвердевший орешек, то кружил вокруг него, то осторожно прикасался к самой вершинке, и почти забыл про время. И вдруг Марина сжала ноги и прошептала:
— О боже! Никогда в жизни так не хотела в туалет.
Минут десять мы сидели без движения, потом она, чуть согнувшись, стала слегка ерзать на сиденье, сжимая ноги с отчаянным усилием. Моя рука оставалась у нее в трусиках. Через некоторое время она попыталась положить ногу на ногу, но моя рука мешала это сделать.
— Убери руку, пожалуйста, — попросила она, но как только я шевельнул ладонью, вдруг пискнула, — Нет! Лучше оставь. Потискай ее, зажми, ох, сделай хоть что-нибудь! Я больше не могу, — шептала она еле слышно.
Она сгибалась, ерзала, сжимала ноги так, что моя кисть уже онемела, но из ее щели не выливалось ни капли. Мой палец все еще был между ее половых губ, и я чувствовал, что там все пересохло, вся смазка куда-то исчезла. Я незаметно взглянул на часы — ехать оставалось меньше получаса. Причем автобус ехал довольно быстро, и я подумал, что может быть и меньше. Мы уже почти вошли в черту города, вдоль дороги тянулись разные строения, там и сям были люди, и даже если Марина решила бы теперь попросить водителя остановиться и вышла бы из автобуса, ей все равно негде было бы сходить. В том, что она не будет делать этого прилюдно, возле дороги, я не сомневался. Но она могла просто дотерпеть. Мне уже казалось, что она точно не описается. И тут она вдруг посмотрела на меня. В ее глазах была паника.
— Я не могу. Не могу! У меня скоро лопнет мочевой пузырь! У меня там все уже болит, — она приглушенно застонала. — Я же чувствую, у меня мочевой лопнет!
— Мариш, единственное, что может с тобой случиться — ты просто описаешься, — ответил я.
Она вдруг выпрямилась на сиденье и надменно посмотрела на меня.
— Что?! Ну уж нет. Я под себя писать не буду.
Она даже улыбнулась. Передо мной опять была все та же гордая женщина. Она потребовала вытащить руку из ее колготок, и я повиновался. Вынимая руку, я почувствовал, что выпуклость на ее животе еще увеличилась, округлилась и стала размером чуть ли не с мяч.
Марина, оскорбленная моим предположением, решила взять себя в руки. Она сидела ровно, не двигаясь и даже не сжимая ноги. Я решил, что все, она просто доедет до конца, выйдет и пойдет в туалет. Но через каких-то пять минут она вдруг резким движением положила руку себе между ног. Платье при этом задралось и я увидел, как она стала сжимать и тереть промежность сквозь колготки. Я не выдержал и положил свою ладонь поверх ее. Она не возражала, а просто сидела молча, закрыв глаза. И вдруг в какой-то момент она вся напряглась, как пружина, и я почувствовал, как ее пальцы стали влажными. Я потрогал ткань колготок у нее на ляжке возле самой промежности, и ощутил, что она промокла.
— Марин, потерпи, осталось совсем немного! — сказал я. Я знал, что если она по-настоящему описается, то это будет потоп на весь автобус. Она в себе держала, наверно, как минимум литра полтора.
Марина пробормотала что-то нечленораздельное, и через несколько секунд сквозь ее пальцы опять проступила влага. Сиденье под нею наверняка уже промокло. Я вытащил из под нее платье, благо она сидела на самом его краешке. Тут Марина вся обмякла, словно из ее тела убрали стержень, державший ее в напряжении все это время. Пальцы между ее ног разжались и я увидел, как сквозь колготки брызнул фонтанчик мочи. Влажное пятно расплылось по ляжкам.
— Марин, не расслабляйся до конца, мы уже приехали! Ведь промокнут все колготки, — шептал я, а она выпускала все новые порции. По ее лицу текли слезы, она вся мелко дрожала. Автобус уже въезжал на вокзал:
Люди стали подниматься и собираться впереди салона, у выхода. Марина открыла глаза.
— Боже мой, я обоссалась!
Я впервые услышал от нее такое слово. Наши взгляды встретились и я с удивлением увидел, что она смеется. Это был какой-то истерический смех сквозь слезы. Я прикрыл ее рот ладонью:
— Тише, не хватало еще, чтобы на нас обратили внимание.
— На меня и так уже обратят внимание! — Марина показала на свои колготки, которые промокли почти до колен. Она вся тряслась от смеха. — Я, между прочим, еще хочу. И даже очень!
— Ну нет уж, хватит, — ответил я и тоже улыбнулся. — Приехали.
Действительно, автобус остановился и народ стал выходить. Мы подождали, пока толпа у выхода рассосется, и быстро выскользнули наружу. Маринино платье не полностью прикрывало промокшие колготки. К счастью, возле туалета не было очереди, и Марина, переступая мелкими шажками (ей стоило усилий не писаться дальше) скрылась в женском отделении. Когда она через несколько минут вышла, на ее лице сияла широкая счастливая улыбка. На ней было только одно платье, колготки она сняла и оставила в туалете.
Мы встали рядом, я прижал Марину к себе.
— Уфф, это было нечто! — проговорил я через несколько минут.
— Да уж! — ответила она. Что еще она могла ответить?
— Ну-с, за это стоит выпить. Может, еще пивка?
— Запросто! — задорно сказала Марина и мы оба расхохотались.

Ларису я встретил на лавочке возле законченного мною недавно Университета. Девушка сидела и горько
плакала. Нет, она не провалила экзмены, но достаточно хорошо отметила поступление, прогуляв всю наличность, а в общежитие можно было вселиться только через 10 дней.

Мне стало жаль девочку, и я предложил ей без всяких условий пожить немного у меня.

Сам я остался в большой проходной комнате, а ей выделил маленькую спаленку в хрущевке. В первый же
день (точнее ночь) меня удивило, что не смотря на то, что вечером мы осушили почти полный чайник чая
с пирожными, Лариса до утра меня не беспокоила. Через пару дней мы перед сном пили пиво, тот же эффект…

Нет, днем она вполне исправно бегала в туалет, может была чуть терпеливей, чем средняя девушка, но по ночам не вставала НИКОГДА.

Я всегда интересовался проблемами двичьего терпения, потому не мог не узнать подробностей. А они оказались очень интересными. Все детство она ночевала в такой же комнатушке, как у меня, а отчим с матерью — в большой, и очень не любили, когда дочка беспокоила их ночью. Постепенно взрослеющий организм приспособился терпеть во сне любое наполнение мочевого пузыря. Главным неудобством было утреннее пробуждение.

В детстве Лариса даже пару раз незначительно писалась, если туалет оказывался занят, а за ночь она дотерпелась до предела.

Меня это дико возбудило и я предложил ей выбить клин клином — выпить на ночь количество жидкости, которое просто невозможно удержать до утра. Для еще большей чистоты эксперимента добавить таблетку снотворного.

Сам я должен был выпить столько же и контролировать рядом. Глупо, но она согласилась. Она выпила таблетку, потом мы выпили по 2 литра пепси и Лариса пошла спать, с тем, чтобы заснуть, пока пепси-кола не станет слишком сильной помехой.

Я расположился в кресле рядышком. Через час я понял, что с Ларисой мне не тягаться. Не смотря на возбуждение, мне все-таки пришлось сходить в туалет. Прошло еще около часа, Лариса спала, мирно посапывая. Я тоже здремал. Не знаю, от чего я проснулся: то ли от вновь переполнившегося мочевого пузыря,
то ли от того, что сон Ларисы стал очень беспокойным. Она металась на диване, часто скрещивая красивые ноги и слегка постанывая. Причем, Лариса, в отличие от большинства девушек предпочитала терпеть в обтягивающей одежде, она помогает напрягать мышцы, отвечающие за сдерживание.

Поэтому на ней были трусики-шертики, а поверх них темно-голубые лосины. Зрелище было изумительное. Едва сдерживающаяся красивая девушка в эротичной одежде, которая даже не пытается сходить в туалет, а просто терпит и терпит… Она вертелась с боку на бок, откинув одеяло, светлые длинные волосы рассыпались по подушке, через лосины проступал контур трусиков-шерт и уже заметно было «вздутие» пониже пупка.

Прошло минут 15, ничего не менялось. В конце концов ей удалось найти удобную позу — позу зародыша с зажатыми в промежности обоими руками. И Лариса снова крепко заснула. Я сам терпел только благодаря
совершенно деревянному стояку. Прошло уже более 3 часов (умножьте на два литра жидкости). Это было совершенно невероятно, но она не только терпела, но и спала.

Я уже не выключал ночник, ожидая когда же наконец наступит развязка. Я и сам уже терпел, как партизан на допросе, но не мог отлучиться, боясь пропустить кульминацию. Да и это было бы некоторым предательством по отношению к Ларисе. Мы (точнее она) терпели уже почти 4 часа. Я уже представлял с каким давлением Лариса должна проснуться утром. Но.. Она резко перевернулась на спину, ноги были плотно сжаты и мелко вздрагивали, красивый рот был стиснут в страдальческой ухмылке, но Лариса продолжала СПАТЬ.

Ощущая себя законченным садистом я одной рукой стал поглаживать ее напряженный живот (лишь однажды
я встречал более твердый), а второй — лицо, волосы, шею. Что произошло потом, я до сих пор до конца
не понял. Лариса (во сне) обвила ногами мое тело, а руками — шею, тесно прижавшись ко мне. Так некоторое время мы и сидели: грудь к груди, живот к животу, ее дико переполненный мочевой пузырь — к моему не намного менее переполненному. Это был верх блаженства, я сидел упершись губами в ее
шейку, вдыхая аромат ее волос. Я мог бы сидеть так вечность. Но организм Ларисы решил все-таки
сдаться, она мелко задрожала и в какой-то момент проснулась.

Остальное произошло в доли секунды, поэтому, я даже затрудняюсь сказать в каком именно порядке все
происходило. Лара проснулась, осознала свою и мою позы, хотела возмутиться тут же фонтаном не удержала неимоверное количество скопившейся в ее мочевом пузыре жидкости, я сам кончил с диким блаженством, едва сдержав крик… Потом мы дружно и долго убирали огромную лужу стирали-сушили одежки и т.д. Продолжения не последовало и через неделю она все-таки переселилась в общагу, а я остался с несбыточной мечтой когда-нибудь повторить нечто подобное.

P.S. Как не смешно, но от ночных страданий Лариса таки избавилась и сейчас терпит не многим более обычной девушки ее возраста и комплекции.