Был тихий летний вечер. Алексей стоял у окна и курил. К пустоте в квартире он привык давно. И по существу, ему нечего было делать дома, но в служебном кабинете не на чём было спать. Он возвращался сюда только ради кровати. И ради своей родной бабушки. Она приходила к нему. Не часто, где-нибудь раз в месяц. Приходила каждый раз вечером, без звонка. Садилась в кресло просто, точно виделись час назад. Иногда говорили до утра. Иногда молчали, попивая чай и поглядывая друг на друга. Альбина не стригла волос, чтобы не следовать моде; вместе с тем, она укладывала их так плотно, как будто боялась, что в ней заподозрят женщину. Алексей смеялся:
— ты похожа на Тенвилля.
Она не знала, как это такой, и даже немного сердилась, подозревая подвох. Алексей знал, что она придёт именно сегодня. Чувствовал. Как-то раз спросила:
— вспоминаешь, мол, бывшую жену-то свою?
— Нет. Не вспоминаю.
Так получилось, что самое начало супружества обошлось без любовной игры, без шалостей и излишеств, и главное, без той греховной силы, что доставляет первобытную сытость душе. Со временем ему надоел этот полуголодный любовный паёк. Поначалу старался щадить самолюбие жены, а потом была жуткая сцена, с признаниями, претензиями, недовольством, правдой-маткой, выяснением отношений, взаимными упрёками, слезами, гулко хлопнувшей дверью, судом и штампом в паспорте, означавшем, что свободен он отныне, как птица в полёте. И ещё спросила:
— как же ты без бабы? Водишь сюда кого-нибудь? — Огляделась. — да не похоже. Дрочишь что-ли? — Просто так спросила и даже заботливо.
— Ну да, дрочу. Дрочу, бабушка. А что? — Посмотрела в глаза. Закусила губу. И стремительно ушла…
Алексей не был удивлён, когда внезапно открылась дверь. Альбина медленно подошла к нему, и встала, чуть слышно скрипя сбитыми, на стоптанных каблуках, туфлями. На одно мгновение он увидел её глазами любовника, и понял, что знает всё наперёд. Наверное, Альбина будет покорна и трогательна. У неё не будет торжествующих глаз победительницы. Она не спросит его ни о работе, ни о завтрашнем дне. Конечно, она будет стыдиться своего полного тела и нелепой комбинации.
— Много куришь.
— И дрочу много.
Альбина встала рядом у окна, царапая истрескавшуюся шпаклёвку подоконника. Алексей посмотрел на неё исподлобья. Не выдержала взгляда, отвернулась. Открыла окно. Завихрились занавески, по-птичьи затрепетали ожившие бумаги на столе. Ветерок зашевелил прядку волос над её ухом.
— Ты ведь всё понимаешь. Да, бабушка?
— Да.
Оба замолчали. Они знали, что наступит потом. Не знали только, как и с чего начать.
— О чём думаешь, Лёша?
— Сама знаешь.
Она взяла внука за руку, и его лица коснулось её дыхание. Стан её был округл и крепок, платье на груди колебалось.
— Как ты себе представляешь наши… наши отношения?
— Я сейчас разденусь, Лёша, и лягу в кровать. Потом разденешься ты, и тоже ляжешь в кровать…
Не дожидаясь его ответной реакции, Альбина начала раздеваться… В кровати они шептались — глупые, растерянные слова, при помощи которых любовники ощупывают друг друга, как слепцы.
— А ещё я хочу, чтобы ты ругалась, грязно ругалась, понимаешь меня?
— Конечно, Лёша. Не стесняйся, не надо. Что ещё? Говори мне всё начистоту. Я пойму… Что молчишь?.. Ну ладно, я сама. Ты хочешь видеть, как я писаю? Да?
— Да.
— Тихо, Лёшенька, всё нормально. Ну, мы же договорились… Что ещё?
— Видеть, как ты какаешь.
— Так, а ещё? Как я дрочу? Конечно, Лёша.
— Как ты… это самое… с другой женщиной…
— Только с Милой. И ни с кем больше. Помнишь Милу?
— Помню, как же. Подруга детства. А ты с ней что?.. давно? как? где?
— Давно, давно. Дома, в лесочке, на отдыхе в Пицунде.
Щекой она чувствовала его замедленное, в два тёмных ветра, дыхание. И вдруг они разом, как по команде, поцеловались, так неистово и жарко, как никогда, наверное, в жизни. Нет, ещё не существовало точного определения её чувствам. Это была производная обожания и покорности.
— Положи руку мне на грудь… Слышишь, слышишь, как бьётся сердце? — тихонько засмеялась, морща лицо чуть застенчивой улыбкой.
Рука внука ложится на грудь, и Альбина блаженно закрывает глаза, и хочется ей, чтобы эта минута длилась вечно.
— Давай, поебёмся, Лёшенька?
Она словно податливая глина, и он не хотел, да просто не имел права отвергать это.
— Как нужно просить?
— Выеби меня, суку, засунь свой хуй в эту дырку. Давай, помогу. Вот так. О, твой хуй в моей пизде… — Как же приятно подчиняться своим порывам!
— Засунь палец в мою жопу!
— Слушаюсь, мой повелитель…
Исступление, нежность, сладкая боль. Она любила его больше, чем себя самое, и могла бы, кажется, отдать за него жизнь.
— Как ты хорошо ебёшь меня, Лёшенька! /лёгкий горячий шёпот/ Тебе нравятся мои сисечки? /вот оно, истинное счастье!/ А моя попочка? Ну, погладь же её, погладь! /о! наслаждение!/ Твой. Хуй. В моей. Пизде. /сердце сорвалось с цепи, сбит ритм дыхания, как дрожат пальцы/
Сразу уловила, как внук отреагировал на слово «пизда». Нравится ему это слово в её устах. Сладкий, любимый, хороший!
— Это твоя п и з д а! Только твоя, Лёшенька! Делай с ней, что хочешь. Я не хочу, чтобы ты выходил из моей п и з д ы. Моя п и з д а любит твой хуй. Видишь, какая она мокрая. Твоему хую хорошо в этой п и з д е? Послушай, как это звучит: п и з д а… п и з д а… Щупай мою п и з д у, лапай мою п и з д у, делай ей сладко, делай ей больно!
Они улыбнулись друг другу — ослеплённые, умилённые, счастливые, благодарные. Сейчас им принадлежит всё — почувствуют ли они этот накал, силу, нежность, любовь когда-нибудь ещё? Кто знает… Они без удержу целовались, минуты текли за минутами, а оторваться друг от друга не было никаких сил. Всё заполнялось страстью, каким-то ещё неведомым, даже странным наслаждением. Его небольшой хуй иногда выскользал из этой огромной скважины, и тогда Альбина сразу же ощущала отсутствие в себе чего-то жизненно важного, то, без чего ей отныне не прожить и дня. Думать об этом не хотелось, она заботливо возвращала хуй обратно, и вновь погружалась в водоворот сладкого сумасшествия. Ей хотелось шептать нежности, и непременно с вкраплением грубых животных слов, не видя в том для себя унижения или смущения — так, как нравилось е м у.
— Тепло ли моему хуёчку в п и з д е?
Его губы нежно касались её виска, волос, щёк, шеи, плеч, сосков, словно расставляя паузы между её фразами. Альбина прерывисто дышала под ним, прижимая его тем движением, которым женщина привлекает к себе лишь ребёнка. Она была покорной рабой того чудесного желания любви, которое только и ведомо старости. Он её господин, она его собственность; всё в этой связи никоим образом не отвечало моральным и эстетическим нормам, но ей было плевать. Впервые в жизни она наслаждалась этим страшным счастьем — заниматься любовью с внуком, отдавая ему всю себя. И последствия не пугали её. Будь, что будет. Сейчас этот маленький хуй плавает в её плоти, эти губы целуют её грудь, эти руки гладят её бёдра, и она счастлива. Алексей кончал в неё, но хуй не покидал пизду. Они держались за руки, шушукались, и временами Альбину охватывало странное и приятное ощущение, будто рядом — её школьная подружка, им обеим по одиннадцать лет, находятся они в пионерлагере и шепчутся о вожатых и мальчиках. Так когда-то и было с Милой. Они лежали рядом, болтали о чём-то, и вдруг… случайно… невзначай… рука Альбины коснулась её крохотных грудок. Прыснули от смеха.
— Слышь, Алька, а давай…
— Давай, Мил…
— Ой, щекотно…
— А тут?
— Да ты что, Мил? Это ж пиписька…
— Да ладно, Алька, мы ж понарошку… — И руку под трусики… — Тихо ты, ржёшь, как лошадь… Представь себе, что я Олег… А знаешь, как взрослые пипиську называют?..
— Знаю. Пизда…
— Это у тётенек, а у дядек — хуй…
Потом игривые потискивания, шутливая имитация полового акта, а потом… Пятиминутное молчание… Потому что стало вдруг действительно приятно… Альбина улыбнулась, и увидела, что Алексей тоже чему-то улыбается. Видимо, и ему в голову пришли какие-то воспоминания. Там же, в её плоти, его хуй твердел, и они вновь продолжали прерванную сюиту, всё сильней прижимаясь друг к другу, окутанные общим теплом, счастливые, как в сказке. Она засовывала свой палец в его задний проход, он в её, они долго и со стонами истязали себя, потом вынимали пальцы, измазанные гавном, облизывали их, потом яростно целовались. Лишь бы эта ночь не кончалась никогда! Порой он сжимал её ляжки или грудь с такой нечеловеческой силой, что она чуть не теряла сознание от боли. Но это была сладкая боль. И она просила его, чтобы он её ударил. Сильней, ещё сильней! Алексей бил её в лицо, хлестал по щекам, грудям. Счастье переполняло её. Она готова была сделать для внука всё, что он пожелает. Захочет ли он бить её ногами, засовывать руку по локоть в пизду, использовать вместо унитаза, — её это заботило мало, лишь бы е м у доставить радость. Ох, какой же сильный оргазм! Разомкнув объятия, они едва дышали, мокрые, потные, изнеможённые, но так и не утолившие страсть. Альбина вытирала смятой простынёй его тело, они ещё какое-то время лежали безмолвно, а потом медленно высвобождались из плена неги, как приходят в себя после долгого обморока. Альбина слышала не только биение собственной крови, но уже могла поднять веки. Алексей вдыхал её аромат, знакомый аромат, так тесно связанный в его воспоминаниях с зеленью лугов, со свежей травой, с пустой чердачной комнатой, с развешанными на бельевой верёвке бабушкиными трусами.
— Когда ты мыла пол… помнишь… на даче? Ты ведь уже тогда хотела, чтобы я увидел твою жопу…
— Хотела. Да.
— Я чуть тогда с ума не сошёл… А помнишь случай, когда пропали твои трусы?
— Ты?
— Я.
— Дрочил?
— Да… Думал, вот, в этих трусах, ходила бабушка. Белые были. С жёлтым пятном, от ссак. Целовал их, нюхал. Подглядывал за тобой, когда ты ссала в уборной. Там же дырочка в стене была… Мне кажется, ты там дрочила…
— Нет, ни разу. Честно.
— Ты ещё напевала песенку. Там-тара-там-там-там…
— Наверное… А видел, как я какала?
— Не видел. Хотя… Нет, точно не видел… Видел, как писала. Снимала трусы и писала.
— Я их не снимала. Я их просто спускала. Воо-от до сюда…
— Я так хотел потрогать тебя… Обнять… Прикоснуться к жопе, поцеловать её…
— Вот здесь?..
Повернула к внуку лицо, с лукавой, лёгкой улыбкой, невероятно похорошевшее, словно изнутри осветившееся чудесным волнением.
— Чуть ниже… О, как тут пахнет! Я никогда не забуду твои трусы… Те трусы… Я ведь хранил их долго… Избавился, дурак, чтоб Светке на глаза не попались…
— А эти? Нравятся?
— Нравятся… Тобой пахнут…
— Они твои… Что будешь делать с ними?
— Ходить в них… Или положу перед собой… и буду дрочить, дрочить… дрочить… Ведь они облегали твою жопу… твою пизду…
— Дурачок… Ведь я всегда рядом. Зачем дрочить, если я рядом? А хочешь, будем дрочить вместе?
Её рука потянулась к хую внука. Она обеими руками ласкала его, дразнила, перебирая пальцами покрытую густой растительностью мошонку и поглаживая головку члена.
— Сладенький мой.
Лизнула ствол, неторопливо слизывая вязкие, липкие капли. Затем, подвигав немного кулачком вверх-вниз, наконец, запустила дрожащий от истомы член в полость своего рта.
— Теперь я сам…
Алексей обхватил хуй пальцами.
— Смотри…
Альбина, затаив дыхание, сидела рядом, и почти не мигая наблюдала за хуем, двигающемся в проворной руке внука. Жгучая волна прошла по всему её телу, и рука, приподняв подол, нырнула в трусы, быстро найдя влажную горошину клитора. Сразу — точно ломом ударило по шее; тёплый дурман пополз по жилам. Его бёдра двигались в такт движениям руки, легкие стоны вылетали из чуть приоткрытого рта. Вид голого внука, занимающегося онанизмом, возбуждал безумно, до обморока, и Альбина, приспустив для удобства трусы, мастурбировала уже
Живем мы втроем в однокомнатной квартире, я, девушка и мальчик. Мы все трое би. Практически всегда у нас групповой секс и мы не ограничены рамками приличия. Всегда у нас что-то новое, противное или нет об этом мы редко задумываемся. В этой истории хотелось бы рассказать о ночном сексе где все получили удовольствие и достаточно за короткий срок, растягивать удовольствие мы не стали, т.к на дворе стояла уже ночь мы устали за день и спать хотелось всем без исключений.
В этой истории имена будут применяться вымышленные, ибо реальные имена упоминать не хочется (вдруг кто-то из знакомых догадается, что это мы). Теперь кратко о нас: Я молодой парень, мне 22 года, зовут Дмитрий. Есть у меня любимая девушка Александра с возрастом в 23 года (самая старшая), и мальчик Вадим с возрастом чуть-чуть не дотягивающий до 16 лет, ему до сих пор 15.
Как и где мы познакомились, описывать не буду, это другая история, возможно, расскажу, но позже.
А теперь сама история:
В пятницу вечером я вернулся с работы домой (работаю в компьютерной фирме), Вадима с Александрой дома не оказалось, хотя я просил меня дождаться и не уходить куда-то. В этот день я постарался максимально быстро освободиться на работе, чтобы прийти домой по раньше. На вечер у нас были планы. Но раз я их не застал дома, то не много обидевшись даже не стал вызванивать их, пошел на кухню перекусил и потом уселся за компьютер (как будто на работе мне его мало было). Так прошел час, второй, на третьем часу я выключил компьютер и решил лечь спать, т.к окончательно убедился, что мы сегодня уже никуда не пойдем по намеченному плану.
Где-то полдвенадцатого ночи, послышался звук ключей и разговор двоих людей явно в поддатом виде. Далее тихий шепот, шуршанием пакетов и верхней одежды, потом вроде они удалились на кухню. Я в это время тихо дремал в комнате на кровати, укрывшись одеялом. Спустя минут 5 ко мне зашли они. Слышу, как Александра говорит Вадиму, смотри, Диман на нас обиделся, а что у нас с обиженными делаю, а? Что ответил Вадим, я лично не расслышал. Александра, — правильно. Давай-ка мы сейчас развлечемся, да и его развеселим.
С этими словами Александра подошла ко мне, наклонилась и поцеловала меня, как только я повернулся, чтобы ответить взаимностью, она быстро среагировала и уложила меня на спину и сверху села на меня, когда я открыл глаза, перед моим взором стояли уже её ножки в сапожках, видимо прейдя с улицы, она не стала разуваться. Я попытался, что — то сказать, как мой ротик тут же занял её каблучок. Александра уже более строгим голосом попросила почистить, а то он испачкался.
Будующи в темноте, я не различал где есть грязь, а где её нету, принялся сосать его каблук, потом пошла пора для второго сапожка. Затем Александра поднялась и встала на меня ножками, стала прохаживаться по мне, больно наступав своими каблучками, на мое тело. Несмотря на одеяло которое лежало на мне, я все равно чувствовал её тонкие и острые каблучки. Хотя от такого я стал уже возбуждаться. Затем Александра слезла с меня и убрала подушку из под головы, попросила встать на четвереньки, я не вылезая из под теплого одеяла и еще не до конца проснувшись, встал в позу.
Она подложила мне под живот подушки, и легким толком ножкой опрокинула меня на них, теперь моя попка приподнята, после этого она позвала Вадима. Александра взяла страпон среднего размера, откинула одеяло и начала пристраиваться сзади, а Вадиму велела залезть на кровать и сунуть мне под нос свои кроссовки, чтобы я почистил их в то, время пока она меня будет иметь в попу, Я не стал сопротивляться начал активно языком слизывать легких слой пыли с кроссовок Вадима. Позже послышалось тяжелое дыхание девушки, которая видимо получала огромное удовольствие от траханья меня стропоном, чуть позже послышалось уже дыхание Вадима, который возбудился от происходящего. Я к тому времени уже сам возбудился и у меня стоял во всю, который легонька терся об край подушек.
Минут через 10, Вадим попросил развязать зубами шнурки и потом помочь ему снять кроссовки, после того как он их снимал по очереди, ножкой своей пододвигал их к моему носу и заставлял нюхать запах исходящий из них. Потом снял свои носки и так же подсунул мне под нос. Так прошло еще минут 10. Когда я почувствовал, что скоро кончу, я вытащил из под носа носки, поцеловал рядом ступни Вадима, даже не много полизал пальчики, уж очень мне они нравятся у него. И сказал Александре, что скоро кончу. Вадим стоял на кровати возле моей головы и методично онанировал.
Александра где-то через полминуты, шлепнула ладонью по попе Вадима и показала жестом, чтобы он взял у меня в рот. Вадим слез с кровати, опустился на колени и подлез под меня, мой член как только занял место во рту у Вадима, я тут же обильно кончил, т.к сил терпеть больше не было. Позже когда Вадим все высосал и проглотил, я не вынимаю член начал туда ссать, Вадим все покорно глотал. Как только поток иссяк, Вадим все тщательно вылизал и высосал последние капли. Я начал подниматься вставать на четвереньки. Александра вынула из меня страпон и слезла с кровати.
Я сел на кровать, одеяло и подушки положил под углом возле стенки и лег полу- сидячую позу. Не смотря на то, что я только кончил, мой член все равно продолжал стоять, Вадима я попросил полизать мне ступни. Вадим тут же бросился к моим ступням, выполнять мою просьбу, он аккуратно проводил язычком по подошве, вылизывал между пальчиками и каждый из них по отдельности обсасывал. Получая удовольствие я подмигнул Александре, которая стояла в метре от нас и с хитрой улыбкой на лице следила за действиями Вадима.
Александра, молча без слов, отстегнула от себя страпон и залезла на кровать ко мне, изящно изогнув спинку, взяла в рот мой член и начала его посасывать, он этого он еще больше возбудился, я испытывал реальное наслаждение, одну руку я положил на голову Александре, а в другу взял с края кровати один из кроссовок Вадима, вынул от туда носки и поднес их к носу и стал вдыхать аромат (по правде говоря, он мне очень нравиться).
Так продолжалось минут 10, после чего я отложил кроссовок, поставил Александру на четвереньки и вошел в неё сзади в анус. Вадим тут же пристроился и вошел спереди, вдвоем мы методично ебали Александру, одновременно лаская друг друга язычком. Через некоторое время, Вадим сообщил, что скоро кончит и вытащил член, я вышел из Александры, и спихнул её с кровати. Вадима я опрокинул на спину и взял его член в рот, через пару мгновений он кончил. Я все проглотил и обсосал.
В это время не много разгневанная Александра, которая в мгновенье ока оказалась на полу, вскочила на кровать, не сильно пнув меня, тем самым опрокинула меня на спину. Затем достаточно грубо схватила Вадима за шкирку и приказала продолжить мне отсос, сама же села мне на лицо и начала елозить туда сюда, тереться об мой нос. Так прошло порядка 10 минут, после чего бурно кончила. После оргазма встав надо мной, она стала ножкой растирать свою сперму по моему лицу, шеи и груди, попутно смешивая её с грязью, которая осталась на сапожке.
В это время кончил и я, второй раз в рот Вадима. После чего Александра, так же жестоко взяла Вадима за шею, приподняла и ткнула его лицо мне в грудь приказала нам друг с друга все слизать. Мы управились быстро¸ после чего Вадим слизал остатки спермы с сапожек Александры. После чего Саша заявила, что хочет ссать и направилась в сторону туалета, Вадим так же подхватился и пошел следом за ней, я же еще не много полежал на диване, приходя в себя. Потом в следом за ними пошел в туалет, хоть сегодня вечером я уже облегчился, но сейчас не много но хочется в туалет. Когда зашел в ванную комнату (у нас совмещенный санузел), я увидел следующею картину.
Вадим лежал в ванне, так чтобы голова была на дне, а ноги от вытянул вдоль стены, там где краны располагаются, внешне похоже на стойку березка, а Александра встав своими сапожками на нежное тело в области животика, присела над его лицом и обильно справляла нужду, а Вадим все покорно пытался поймать и проглотить.
Лаура работала официанткой в баре, где я с ней и познакомился. Может быть, я напишу пару историй, которые произошли раньше, когда эта девушка тоже очень сильно хотела в туалет (кстати, ей это нравится!), но сейчас я представляю на всеобщее обозрение другую историю — более позднюю, но самую захватывающую. Однажды вечером в пятницу Лаура сказала мне, что комната, где переодеваются официантки и женский туалет разделены только тонкой перегородкой, и звуки проникают через неё довольно легко. Она мне сказала. что иногда, когда переодевается, слышит звук льющейся мочи, который напоминает открытый на полную мощность кухонный кран. Некоторые другие официантки тоже слышали это и между собой называли таких посетительниц «цистернами». Сама же Лаура всегда писила долго, но слабой струёй, даже когда её мочевой пузырь был сильно переполнен. «Облегчение в мочевом пузыре должно быть потрясающе, когда ты ужасно хотел в туалет, а потом освободил свой мочевой пузырь за несколько секунд»,- сказала мен Лаура.
После чего повела меня на кухню и открыла кран с холодной водой, показывая мне силу потока «цистерн». Это было похоже на поток мочи, но я не верил, что кто-то может писить такой мощной струёй. Лаура поклялась, что именно такой звук она и слышала, и, возможно, эти женщины просто имели очень эластичную уретру. Но она добавила: «У меня не такая широкая уретра, но я хочу испытать это ощущение. Я думаю, что если в моём мочевом пузыре давление будет намного больше обычного, мне удастся пописить такой же струёй. Мне кажется, что не все девушки-«цистерны» имели очень широкую уретру. Некоторые из них, наверное, просто вошли в бар уже с ужасно переполненным мочевым пузырём, а потом ещё стояли в длинной очереди в туалет и, когда походила их очередь, их мочевые пузыри были на пределе своих возможностей». Если эта теория была верной, то Лаура сможет пописить такой же струёй, если, конечно, сможет выдержать такое давление. «Пожалуйста, помоги мне это сделать»,- попросила Лаура,- «я хочу, чтобы ты не пускал меня в туалет до тех пор, пока мой мочевой пузырь не будет переполнен до предела и даже чуть больше. Я прошу тебя об этом, потому что я хочу это сделать, но знаю, что у меня не хватит силы воли, и я пойду в туалет гораздо раньше, так что я прошу: заставь меня терпеть. Ты согласен?»
О чём вопрос! Я всегда приходил в невероятное возбуждение от женщины, которая стоит. Сжимая ноги и пытается закрыть уретру, чтобы удержать всю мочу в полном пузыре, а теперь девушка просила меня помочь ей достигнуть предела возможности своего мочевого пузыря и заставлять её ждать до тех пор. пока её мочевой пузырь не окажется на грани взрыва! Конечно, я ответил: да! Я всегда считал, что способность человека терпеть и не ходить в туалет в большей степени психологическая, чем физическая, и что в обстоятельствах, где вы просто не можете пописить, вам удастся выдержать намного больше, чем просто сидя у себя дома в кресле. Итак, мы решили, что Лаура должна будет проводить время со мной где-нибудь на публике, где она не могла бы описиться из-за того, что её могут увидеть многие люди. Я сказал ей, что она должна терпеть весь день, поскольку в субботу мы не работали и могли потратить целый день для этого мероприятия. Лаура должна будет выпить много воды и кофе утром, а затем ещё столько же в полдень, после этого мы должны были поехать в бар, где посидим и послушаем музыку до тех пор, пока Лаура не станет по-настоящему отчаянной, после этого мы поедем домой на автобусе.
Я не зря выбрал дневное время. Поскольку вечером или ночью женщина, идущая из бара и сжимающая себя рукой между ног могла бы привлечь немного внимания, но днём это будет очень стыдно. Лаура подумала, что мой план слишком жестокий для её организма, но я сказал ей: «Ты сама сказала. что хочешь наполнить свой мочевой пузырь до предела, и единственный способ сделать это — попасть в ситуацию. Когда у тебя только один выход: терпеть. Ты думаешь, все посетительницы бара, которые писили такой струёй, хотели ждать так долго? Они пили слишком много жидкости, а потом, если они были в кмпании, просто стеснялись первыми идти в туалет, а если не в компании, то они не хотели ждать большую очередь перед туалетом. Но, когда у них не было выбора, они вставали в очередь, ждали, пока не подойдут к туалету, и поэтому они писили такими струями.» Я не был садистом, и я любил Лауру, но я знал, что если она попросила меня помочь ей наполнить мочевой пузырь до предела, я сделаю так, что он действительно наполнится до отказа, прежде чем она пойдёт в туалет. С утра Лаура пописила, после чего я дал ей вместе с завтраком достаточно много кофе и чая.
Позже она оделась для поездки: Лаура выбрала не очень плотные джинсы, одев их на голое тело, тонкий лифчик и розовую блузку. Она выпила ещё одну чашку чая перед поездкой, и, после этого, я продел в её джинсы ремешок и закрепил его маленьким замочком, так что, если Лаура описается, только я могу помочь ей снять мокрые штаны. Мы оставили в ванной маленький тазик, куда Лаура должна будет пописать после нашей поездки. Обычно, когда Лаура очень сильно хотела в туалет, она могла удержать в мочевом пузыре 650-750 мл, но на сей раз, как Лаура сама сказала, она рассчитывала, по крайней мере, на 1 литр. Недалеко от дома Лауры была автобусная остановка, и я предложил ей такой вариант: сначала мы едем на автобусе до приличного бара, потом Лаура будет там пить коктейли, пока её мочевой пузырь не наполнится почти до предела, потом мы выходим, садимся на автобус и едем домой. Если же, когда мы войдём в квартиру, Лаура ещё сможет терпеть без особых усилий, я дам ей большую чашку чая и не буду пускать в туалет некоторое время. Мы довольно долго ждали автобуса, а потом ещё минут двадцать искали кафе-бар там, куда мы приехали.
В кафе было довольно много людей, которые пришли сюда на ланч, но нам удалось найти столик в углу. Лаура жаловалась, что её мочевой пузырь уже довольно полный, но, несмотря на это, она спокойно начала пить банку пива. Я хотел купить ей всего три банки, а если она и после этого не будет очень сильно хотеть в туалет, то и четвёртую. Когда Лаура начала пить вторую банку, она положила ногу на ногу и сильно их сжала, время от времени ёрзая на стуле. Когда вторая банка стала пустой, Лаура время от времени оттягивала ремень джинсов левой рукой от живота, который немножко раздулся. Когда я отнёс в корзину пустые банки, она сказала: «Я думаю. что выпила достаточно много жидкости, поехали домой». «Нет, это ещё только начало»,- сказал я,- «неужели ты думаешь, что после двух банок пива ты сможешь выпустить такую сильную струю, как хотела? Ты выпьешь ещё как минимум одну банку.» Начиная пить третью банку пива, Лаура сидела очень напряжённо и сильно сжимала бёдра, время от времени сжимая руку между ног.
Вскоре она сделала несколько больших глотков и отодвинула остатки пива, прошептав мне: «Я уже очень сильно хочу в туалет, нам нужно будет скоро уехать, или люди заметят мою проблему». Я думал, как бы ещё задержать её здесь, чтобы опоздать на автобус, но в это время наш автобус проехал мимо бара в сторону дома Лауры. «О нет»,- простонала она,- «по расписанию автобус ходит раз в полчаса. Наверное, прошлый рейс был немного задержан. Поэтому в этот раз он уехал раньше. Мне придётся ждать этого атвобуса ещё тридцать минут! И не уговаривай меня выпить ещё, я и так не знаю, смогу ли вытерпеть до дома.» Но я решил, что не стоит облегчать ей процесс, и заставил Лауру за десять минут допить её пиво, после чего мы пошли на остановку, хотя она сказала. что ей было бы легче протерпеть эти 20 минут. если бы она сидела в кафе. Лаура была права: когда мы дошли до остановки, она шла, слегка наклонившись вперёд и почти не раздвигая бёдра.
Хорошо, что сегодня была суббота и большинство людей уехали за город, поэтому на остановке было всего несколько человек, и мы могли всть так, чтобы они не обращали на нас вниимания. Лаура зашептала мне на ухо: «Сейчас я хочу в туалет намного сильнее, чем в кафе, что мне делать? Если я захочу ещё сильнее до прибытия автобуса, я могу не доехать сухой до дома.» «Терпи, Лаура, ты большая девочка и можешь терпеть, если захочешь. Сожми бёдра посильнее, и тебе будет нетрудно терпеть»,- мне было легко говорить, ведь я сходил в туалет, пока Лаура пила в кафе пиво, но моей задачей было заставить Лауру терпеть до тех пор, пока её мочевой пузырь не наполнится до предела. Мы ждали автобуса больше двадцати минут, это время пролетело для меня довольно быстро, но для Лауры оно тянулось слишком долго. За всё это время она ни разу не стала совершенно прямо дольше, чем на пять секунд, после чего или начинала пританцовывать, или сжимала руку между ног.
Вскоре Лаура засунула руки в боковые карманы джинсов, чуть присела, и сжала руки между бёдер, прижав пальцы к промежности, после чего отчаянно посмотрела на меня и сказала: «Мой мочевой пузырь очень сильно раздулся, я уже много лет не хотела в туалет так сильно, как сейчас. Я не думаю, что смогу вытерпеть намного дольше, мой мочевой пузырь очень сильно болит, а что будет, если я не выдержу в автобусе? Что, если я не смогу выдержать до остановки?» Я обнял её за плечи и сказал: «Ты выдержишь, я знаю, что ты сможешь. Твой пузырь болит, потому что он растягивается под давлением мочи. Стенки мочевого пузыря очень эластичные и могут сильно растянуться, поэтому просто сожмись и потерпи. Твой мочевой пузырь выдержит, если ты сумеешь заставить себя выдержать.» Когда подошёл автобус, я заплатил за проезд водителю, и мы с Лаурой быстро пошли в самый конец салона (в автобусе было мало пассажиров, так что нас никто не мог видеть, если, конечно. никто не оглянется).
Лаура сидела, всё ещё держа руки в карманах джинсов, положив ногу на ногу и чуть наклонившись вперёд. Поёрзав, она сказала мне: «Я хотела бы сесть на пятку, положив ногу под себя, но, к сожалению, здесь не так уж много места, мне даже тесно сидеть, положив ногу на ногу.» Через несколько минут Лаура поёжилась и, с выражением боли налице, сказала: «Я так сильно хочу отлить, что не смогу вытерпеть намного дольше. Ох, повернись так, чтобы прикрыть меня от взглядов.» На секунду я подумал, что Лаура имеет ввиду, что она сейчас не выдержит и описается, но, когда я повернулся к ней, закрывая девушку от случайных взглядов, она просто изо всех сил сжала руки между ног, вынув их из карманов. «Быстрее, автобус, быстрее!»- стонала Лаура, когда мы остановились на светофоре,- «я не могу терпеть дольше, пожалуйста. Только бы нам не встретились другие светофоры!» Я пытался морально поддерживать её, но Лаура была уже в таком состоянии, что почти не обращала на это внимания.
Она каждые несколько секунд стонала и время от времени шептала мне на ухо: «Ох, мой бедный живот, он так раздулся, как будто сейчас лопнет!», «Я так хочу в туалет, что у меня из ушей сейчас польётся моча», «Ох, я должна заставить себя терпеть и так сильно сжать промежность, чтобы моча просто не смогла просочиться», «Ну почему почки не могут перерабатывать мочу обратно в жидкость, мне бы это очень помогло!», «С-с-с-с, мой мочевой пузырь уже трещит по швам, я сейчас обоссусь!». Лаура ужасно хотела опорожнить свой переполненный мочевой пузырь, и почти плакала, но пыталась терпеть дольше изо всех сил, и через минуту она сказала мне: «Я так хочу в туалет, что не удержусь, если сейчас не выйду из автобуса». «Нет, Лаура, ты не можешь пописить сейчас, ты должна терпеть, мы через несколько минут будем дома. Я знаю, что ты сможешь вытерпеть, если захочешь»,- уговаривал я Лауру, не собираясь разрешить ей пописить раньше времени.
Когда мы подъезжали к нашей остановке, Лаура так сильно нажимала руками на промежность, что уже почти привставала, и при этом она почти непрерывно стонала: «О-о-ох, я не могу, не могу, с-с-с-с, ох, это сильнее меня, у-у-у-уй, только бы выдержать, мой бедный мочевой пузырь так болит, м-м-м-м, ох, только бы он не лопнул, с-с-с-с…». Но вскоре я был очень удивлён, потому что, когда мы встали и вышли из автобуса на улицу, Лаура сумела убрать руки от промежности и шла довольно спокойно, хотя вблизи было видно, что все её мышцы напряжены до предела. Правда, я понял, чего ей это стоило, так как, когда до её квартиры оставалось совсем немного, мы свернули на тихую улочку, где не было прохожих и Лаура с тихим стоном остановилась, быстро сжала промежность и медленно пошла дальше с рукой, сжатой между ног. «Я не знаю, как мне удалось выдержать до сих пор, я думаю, что ещё никогда в жизни мой мочевой пузырь не был так переполнен»,- сказала Лаура, тяжело дыша,- «каждую секунду я думала, что вот-вот не удержусь.
Теперь быстрее, помоги мне добраться до ванной, пока мой мочевой пузырь не лопнул». Когда мы вошли в квартиру, Лаура наклонилась, сжала руки между ног и почти побежала в туалет, крича мне: «Быстрее, помоги мне снять джинсы, дай ключ, я не могу терпеть дольше!» Я решил, что вечер ещё не закончился, и сказал: «Нет, ещё слишком рано. Только что ты сидела в автобусе и говорила, что не вытерпишь даже до остановки, но ты сумела выдержать до квартиры, так что, успокойся и потерпи ещё немного. Ты слишком взволнована, я сделаю тебе чашку чая, и ты почувствуешь себя лучше». Лаура ведь просила меня не разрешать ей писить, пока она не достигнет предела своих возможностей, и я собирался выполнить её просьбу. «Нет, пожалуйста, я не могу пить чай. Ты не представляешь, как сильно я хочу в туалет!»- просила меня Лаура, но я игнорировал эти просьбы и повёл её на кухню (зачем рисковать ковром в гостиной?), где начал делать чай.
Видимо, Лаура поняла, что ей не удастся сходить в туалет в ближайшие несколько минут, поэтому она села, закрыла глаза, наклонилась вперёд и сжала руку между ног. Я поставил перед ней большую чашку чая и сказал: «Чай поможет тебе успокоиться. Даже не мечтай зайти в туалет до того, как выпьешь это». Лаура ещё сильнее наклонилась вперёд и сделала глоток: «Он слишком горячий. Я не могу пить такой кипяток». Я всё ещё помнил её просьбы, поэтому сказал: «Хорошо, тогда ты будешь ждать, пока он не остынет». Первый раз в жизни я командовал женщиной, которая ужасно хотела в туалет, и мог заставить её ждать дольше. Единственное, что я хотел бы узнать в тот момент — это сколько ещё она сможет вытерпеть? Я попросил её расстегнуть несколько нижних пуговиц на блузке, чтобы я мог видеть её распухший живот, и она это сделала.
В течение следующих двадцати минут, пока не остыл чай, Лаура делала всё, что только могла для тго, чтобы сжать сфинктер. Она ёрзала на стуле, раскачивалась назад и вперёд, впивалась себе ногтями в бёдра, наклонялась к самым коленям и, наконец, приставила ладонь ребром к промежности и прижала её изо всех сил другой рукой. После этого она попросила меня: «Помоги мне, быстрее, помоги надавить на промежность сильнее, чтобы моча не могла просочиться, у меня не хватает сил». Живот Лауры теперь заметно выпирал над лонной костью, гораздо больше, чем когда-либо раньше. Лаура вздрогнула, когда я осторожно положил руку на её живот. Он был очень твёрдый, и я чувствовал, что даже кожа на её животе натянулась из-за выпирающего мочевого пузыря. «Не нажимай на живот, или я просто лопну»,- простонала Лаура сквозь сжатые зубы.
Я убрал руку с её живота, и очень сильно нажал на руку Лауры, которая была прижата к промежности, что немного помогло бедной девушке, начавшей пить чай: «Продолжай нажимать, я не смогла бы пописить сейчас, даже если бы расслабилась, моча просто не сможет просочиться, ох, но если бы мой мочевой пузырь не болел так сильно, это было бы лучше». Это было очень возбуждающе, и я хотел бы, чтобы это длилось вечно, но через десять или пятнадцать минут её почки уже начали перерабатывать чай, новые порции мочи потекли в её мочевой пузырь, и Лаура просто достигла предела своей выносливости. «Пожалуйста, пожалуйста, разреши мне сделать пи-пи»,- она простонала,- «я не хочу и не могу терпеть дольше, я хотела заполнить свой мочевой пузырь до предела, и я это уже сделала.
Я думаю, что мой пузырь не лопнул бы, если бы я потерпела ещё немножко, но это уже не возбуждает меня — мне никогда не было так больно!» Я отнёс Лауру на руках в ванную, открыл замочек на джинсах, и, решив подразнить её, сказал: «Ну что же, маленькая девочка с вечно мокрыми штанишками теперь может сделать пи-пи, если она не может потерпеть как взрослая тётя, ну давай, пс-с-с-с, пс-с-с-с». Конечно, я понимал, что мало кто смог бы выдержать такое давление в пузыре как Лаура, и что её мочевой пузырь на самом деле переполнен и невероятно болит, и думал, что Лаура быстро снимет джинсы и начнёт писить, но она немного обиделась на мою шутку и сказала: «Если бы ты терпел столько, сколько я, твой мочевой пузырь давно бы не выдержал, а я могу потерпеть ещё дольше.
Ты не представляешь, как невыносимо болит мой мочевой пузырь, но, чтобы ты больше не смел дразнить меня, я тебе докажу, что смогу вытерпеть столько, сколько захочу!» Невероятно! Лаура нашла в себе силы потерпеть ещё и попросила меня раздеть её в то время, когда она всё ещё сжимала промежность. Я решил помучить её подольше и медленно опустил её джинсы до щиколоток, после чего Лаура поочереди приподняла ноги, а я медленно снял с неё джинсы и отбросил их в сторону. После этого я неспеша, пуговица за пуговицей, расстегнул на ней блузку, и Лауре удалось на секунду убрать руки от промежности, чтобы я мог снять с неё эту блузку. Через секунду я уже снимал с неё лифчик, освобождая прекрасную, чуть полноватую грудь Лауры.
Я посмотрел на её живот и поразился: мочевой пузырь девушки так сильно выпирал, что я мог видеть его контуры, а линия над лонной костью обозначилась очень чётко, хотя у Лауры в обычное время был плоский живот. Вскоре она стояла передо мной совершенно голая, сжав зубы и постанывая, поскольку я решил ещё поиграть на самолюбии Лауры и сказал ей, что признаю её «девушкой с железным мочевым пузырём», если она выдержит ещё пятнадцать минут, и Лаура, назвав меня непреличным словом и застонав, согласилась. Уже через пять минут она закусила нижнюю губу и громко застонала, после чего сказала: «Ладно, я дотерплю это время, раз уже согласилась, но тебе должно быть стыдно, садист, мне так больно, как будто мой пузырь трещит по швам».
Когда терпеть осталось всего семь минут, Лаура закрыла глаза и вскрикнула от боли, но через секунду справилась с собой и, шумно вдохнув через сжатые зубы, поставила одну ногу перед другой, сжала их и чуть присела, слегка покачиваясь вверх и вниз. Когда осталось всего четыре минуты, я думал, что Лаура не выдержит, поскольку она застонала, тяжело дыша: «О нет, я сейчас лопну, нет, НЕТ! Мне так больно! О-о-о-ох! О-О-О-О-О!»,- и по её щеке скатилась слёза. Но эта девочка действительно имела железный мочевой пузырь! Она сумела справиться со всем этим, и, когда время пришло, Лаура громко облегчённо выдохнула, присела на корточки над тазиком, убрала руки от промежности и расслабилась.
Из её промежности вырвался настоящий фонтан, который стал нормальной струёй только через тридцать секунд, а всего она писила полторы минуты. После этого Лаура обняла меня и начала шептать на ухо: «Ох, как мне теперь хорошо, это прекрасное чувство — когда твой мочевой пузырь пустой. Но я сделала это, я терпела до последней секунды и сумела выпустить такой же сильный поток, как и те женщины в баре». Когда Лаура начала одеваться, я взял мерный цилиндр и измерил объём её мочи — 1320 мл, почти вдвое больше, чем ей удавалось вытерпеть раньше, неудивительно, что ей было так больно, но удивительно, как это всё поместилось в такой стройной девушке, и как ей удалось справиться с такой болью и таким давлением в мочевом пузыре..
Лаура сказала, что её мочевой пузырь всё ещё очень сильно болит, поэтому я отнёс её на руках в спальню, где мы целовались в то время, как она продолжала массировать низ своего болящего живота. Лаура сказала, что слышала, как некоторые другие женщины писили такой же сильной струёй, и при этом спокойно входили в туалет, даже не держа руку между ног, после чего спросила: «Как им это удаётся? Они спокойно входят в туалет, а я еле сумела выдержать с твоей помощью и чуть не лопнула! Даже если они могут терпеть сами, я им сочувствую: некоторые женщины часто бывают в баре, и я слышала, что они писают такими фонтанами по несколько раз в неделю. Я представляю, какие мучения они испытывают каждый раз, когда вынуждены долго терпеть.» У меня появилась интересная мысль, и я сказал: «Может, они часто попадают в такие ситуации, и их мочевые пузыри хорошо натренированы? Следующий раз, я уверен, тебе будет гораздо легче вытерпеть, а со временем, я думаю, тебе удастся растянуть свой мочевой пузырь до полутора литров». Но Лаура развенчала все мои мечты и ответила: «Никакого следующего раза. Мне было так больно, что я никогда не повторю это добровольно. Если когда-нибудь ещё мой мочевой пузырь и будет так мучиться, то только если нигде действительно не будет туалета.»
Хочу на фоне явно сочиненных историй представить на ваш суд неколько реальных.
Я с приятелем и его подругой договорились встретиться в одном кафе. Прием, Серега должен был привести свою дальнюю родственницу, познакомить со мной. К назначенному времени прибыли только я и Танюшка (подруга Сергея). Заняли столик, взяли пива — сразу на всех, чтобы дважды не стоять в очереди к разливу.
Выпили по одному бокалу, по второму. Закралось подозрение, что никто больше не придет. Мобилки на тот момент были большой редкостью, так что уточнить ничего было невозожно.
Выпили еще по бокалу, из взятых для товарищей. С момента первого глотка прошло уже около часа и сидеть становилось достаточно неудобно. Удивительно, но Танюшка не проявляла никаких явных признаков беспкойства. Несколько слов о Танюшкиной комплекции: 22 года, рост 162, вес 40 кг с пивом. Вещи, даже купленные в детском мире были на ней далеко не обтягивающими, поэтому тяжело было оценить насколько напряжен ее живот.
Еще через 15 минут решили уходить, но не оставлять же пиво врагам — допили два послених бокала, после чего решительно встали, вышли из кафе и стали вычислять к кому домой быстрее доехать. Получалось — к Танюшке, три остановки на метро. Никаких проблем бы не возникло, но между двумя последними станциями поезд застрял. Единственное счастье, что людей было сравнительно мало. Нас никто не толкал и мы стояли в уголке, сжавшись и как дети скрестив ноги.
Примерно через пол часа терпеть стало почти невыносмо, я посматривал на Танюшку (каково ей).
— Приласкай меня, Сережа когда-то делал — чуть легче становится. Слов про туалет, хочу пи-пи, так и не прозвучало.
Я гладил ее волосы, шептал что-то нежное, пару раз даже поцеловал в шею. Не знаю, стало ли легче ей, но мне намного. Беспокоило одно — как бы не кончить. Наконец поезд дернулся. При этом я почти упал на стенку вагона, а Танюшка на меня всем своим телом. Мы очень плотно прижались друг к другу. Нет ее мочевой пузырь не был размером с футбольный мяч, скорее в меня уперся большой кулак, такой же твердый. Для нее прижимание оказалось довольно болезненным — до крови прокусила губу.
300 метров от метро — были не легче марафонской дистанции. Я буквально тянул ее за талию, а Танюшка семенила мелкими шажками, не имея возможности сделать широкий шаг. Раза три мы и вовсе останавливались, Танюшка завязывалась узлом, а я обнимал ее, откровенно целовал и старался прикрыть на случай протекания. Но этого не произошло. Вот, наконец, заветный подъезд. Закрываем дверь. Здесь Танюшка снова завязалась узлом, причем в этот раз с зажатой в промежности рукой. И впервые я услышал:
-Как же хочется в туалет.
Стало понятно, что на 4-й этаж без лифта, ей не подняться. Несколько секунд во мне длилась борьба между садистом (очень хотелось увидеть как она уписяется) и состраданием — мука на Танюшкином детском личике читалась совсем не детская. ГЕРОИ НЕ ДОЛЖНЫ ССАТЬ В ШТАНЫ.
Я сгреб Танюху в охапку и взлетел на 4 этаж, благо с ее весом это было не сложно.
ЭПИЛОГ.
Мне тоже очень хотелось, поэтому я топтался около туалета и слышал весь процесс.
Тоненькая струйка медленно усиливалась, перейдя в Ниагару, которая иссякла за несколько секунд. Пока я облегчился и вымыл руки, Танюшка снова нетерпеливо топталась под туалетом.На этот раз я сразу услышал шум Ниагары, перешедший в тоненькую струйку.
Выйдя она сказала: Спасибо и поцеловала в щеку, давая понять, что продолжения не будет.
Как-то раз осенью я пошел погулять со своей девчонкой Аней. Она симпатичная блондинка среднего роста. Мы шли по темной улице, вокруг нас не было ни души.
-Мне страшно,- сказала Аня.
-Не бойся,-ответил я.-Через квартал будут наши территории.
Надо сказать, что я являюсь одним из так называемых «серых кардиналов» городского общества нацистов. У нас много врагов, поэтому я был отцом-основателем, но главарем сделал подставного человека, через которого я всем руководил. Понятно, что у нас было полным-полно врагов. Но сейчас я об этом не думал. Мы неспеша шли и приятно болтали, когда вдруг из подворотни выскочило человек десять. Я их сразу узнал. Наши заклятые враги, уличная банда драчунов, у которых мои ребята отбили территорию.
-Смотрите, кто к нам пожаловал,-усмехнулся их главарь.
Я опешил: они за километр боялись подходить к этой улице. Обнаглели, собаки.
-Пришел час расплаты?-мерзким голосом спросил этот придурок.
-Отвали,-ответил я.-Тебя же наши из-под земли достанут.
-Ну-ну. Я долго ждал этого момента, нацист хренов. Я хочу вставить тебе нож между ног и при этом смотреть в твои глаза. Ты заплатишь!!!
-Пошел ты,-ответил я, думая «Черт! Как не охота умирать!»
-Но я дам тебе шанс выжить. Но его в жизнь претворит твоя подруга!
Она должна выпить 10 литров воды и в течение часа не обоссаться. Тогда мы тебя отпустим.
О, Господи!-подумал я.-Он же псих! Черт, это невозможно! Аня же лопнет, надо срочно звать на помощь.
В это время двое оттащили меня на десять шагов от Ани, чтобы я не мог ей помочь.
Потом откуда-то появились пять двухлитровых бутылок воды.
Главрь протянул одну из них Ане:
-Пей, шлюха!
Девушка покорно начала пить. Первую бутылку она осилила легко, вторую уже с трудом. Отхлебнув несколько глотков из третьей, она взмолилась:
-Пожалуйста, отпустите нас! Я больше не могу! Я сейчас лопну!
-Пей, шлюха!
Она еле-еле осилила третью бутылку до половины.
Ей уже было трудно дышать, ее пузырь был готов взорваться от невыносимой боли. На глазах у нее выступили слезы.
Главарь снял с нее штаны, и все увидели, как ее пузырь выпирает, как мячик.
-Пей!
Не знаю как, но третью бутылку она тоже осилила.
Аня плакала, на лбу у нее выступил пот, она не могла больше стоять.
Ее ноги подкосились, и она упала.
-Ах ты гнида!-взревел главарь и пнул ее ногой.
Сразу же все налетели на бедную девушку и начали ее избивать.
Аня не могла больше терпеть, и золотой ручеек хлынул у нее из промежности. Он заливал тротуар, спущенные джинсы девушки и ботнки, ее бьющие.
Пользуясь тем, что мои сторожа били мою подругу, я быстро звякнул по мобильному нашим.
Через две минуты в подворотню вбежала полусотня разъеренных нацистов.
Драчуны бросились врассыпную, но их поймали.
-Что с ними делать, оберст?-спросил меня начальник.
-Убей,-коротко ответил я.-Почему эта шваль оказалась на нашей улице!?
-Извини, оберст. Это наша вина. Мы все исправим…
-Аня в порядке?
-Да, оберст, ни единого перелома. Везучая девушка.
-Ладно. На следующей неделе мы устроим набег на их улицу.
-Слушаюсь, оберст. Тебе сейчас чего-нибудь надо?
-Да, ключи от машины. Отвезу Аню домой.
Я пошел под руку с избитой и мокрой девушкой к машине.
-Скажи, ты испугался?-спросила она.
-Если только за тебя.
-Я люблю тебя.
-Я тоже, но тебе сейчас лучше много не разговаривать, а помыться и лечь спать. Я отвезу тебя домой. Не беспокойся ни о чем, виновные будут наказаны.
— Ну что дорогая, привет, как погуляли?
— Да нормально, Ирку потрахали слегка, а я скучала. Так трахнуться хотелось, но я ведь верная жена и мужу не изменяю. Еле до дома дотерпела. Можешь мне вставить прямо сейчас? Я потом тебе посмокчу класно, а то на Ирку насмотрелась че она вытворяла аж самой хочется.
Я повернул жену раком, сходу вставил уже встающий член и через минуту она орала от дикого оргазма. Потом поползла на кровать и свалилась, широко раскинув ноги.
— Иди ко мне, — шептала она тихо и нежно.
Я подошел и лег рядом. Жена сползла по моему плечу вниз, по животу, взяла в рот, стала нежно сосать.
— Слушай Лена, ну как это, Ирку обычно ебут все кому не лень, а ты мне рассказываешь, что ты только целуешься иногда и трогать свою грудь разрешаешь во время танца.
— Ты не врешь мне, а?
— Честно
— А что такое, ты не веришь мне? — Прошептала она и продолжила сосать и лизать мне яйца.
— Лен, я просто недавно с пацанами тер одними, они говорили, что веселились как-то с Вами на хате. Ирку драли, как только хотели, ну это меня и не удивило. Но и про тебя кое-что новое услышал.
— Говори, — сказала нежно жена, почти не отрываясь от моего члена.
— Пацанов звали Олег и Сэм, кликуха похоже. Короче Олег мне рассказал, что вы расселись на диване и стали играть в карты на раздевание. Точнее они с Иркой, а ты села телевизор смотреть. Через час Ирка была уже совсем голая и пьяная. Тогда пацаны растянули её на кровати, один стал тыкать член ей в рот а второй в пизду. И это продолжалось недолго, потому что пацаны тупо не могли на неё завестись. Было?
— Было, — ответила жена не выпуская член изо рта, — продолжай.
— Тогда они попросили тебя развернуться в кресле, приподнять юбку так, чтоб было видны трусы и раздвинуть ноги. И ты это сделала. Правда?
— Да, правда, просто Ирку жалко стало. Ну и что тут такого. Это всё, что они тебе рассказали? — Спросила она и продолжила сосать.
— Они говорят, что таскали Ирку твою по кровати минут сорок так и сяк, а смотрели при этом тебе между ног, и говорят, что ты уже не смотрела в телевизор, а только на них да на Ирку, и руку себе запустила в трусы и мастурбировать стала.
— Ну, стала и что.
— А то, что один из них говорит, что вынул член из Иркиного рта, подошел к тебе, оттянул твои трусы и стал лизать тебя, и тот второй это тоже подтвердил. А потом вообще трусы с тебя сняли, и ноги растянули вдвоем в стороны и стали целовать и лапать, как и где хотели. А Ирку спать на кровати оставили. Лен, слушай я всё до конца знаю, и чтоб я тебе дальше верить мог, расскажи мне всё сама, как будто я ничего не знаю. Только честно, как было там, без вранья, я сердиться не буду.
Жена легла рядом, и стала тихо и слегка устало рассказывать, не переставая при этом дрочить мой торчащий от возбуждения член.
— Вообще, дело слегка иначе было. Понимаешь, смотрела я телевизор, а Олег с Сэмом Ирку трахали, а она уставшая, пьяная, а они её один в пизду снизу, а другой в зад вдувают. Ну, Ирка мне и говорит, подержи их чуть-чуть в возбужденном состоянии, я отдохнуть хочу немного, а то устала. Ну ладно говорю, чуть-чуть разве что. И тогда пацаны её оставили и ко мне подошли. Они сразу знали, что я трахаться не буду, ну а трусы сняла, а что тут такого, ты ведь мне разрешаешь немного повеселиться иногда, ну я и подумала что ничего такого, пусть полижут да полюбуются. Короче я ноги раскинула, юбку, блузку тоже сняла, лежу в кресле голая, один пизду мне лижет, а другой членом об ногу трется, и целоваться лезет. Ну ладно думаю, стала целоваться с ним, а рукой стала ему дрочить, и так классно стало мне, а он не растерялся, приподнялся слегка, короче сама не заметила, как членом его стала себе груди ласкать
В одном городке на юге США ежегодно проводился конкурс — 20 девушек, прошедших предварительные соревнования могли участвовать в нём. Задача была одна — пить столько воды, сколько скажет жюри и при этом не ходить в туалет и терпеть как можно дольше. Девушка с самым сильным мочевым пузырём, та, которая пойдёт в туалет последней, получит $50,000, а если она вытерпит три часа после начала определённого периода конкурса, она получит $1,000,000!! Конкурс проводился так: каждая девушка должна была выпить 3 литра холодной воды в течение одного часа. После этого часы начинают отсчёт и, если девушка сумеет после этого вытерпеть 3 часа, она получит миллион долларов! Каждая девушка была одета в белые трусики и серую футболку.
Лиза услышала о конкурсе, когда она была в местном клубе вечером. У неё был плохой день, и она выпила много пива. Внезапно, Лиза захотела в туалет и зашла в кабинку, где и заметила маленький плакат, где было написано: «Вы решили сходить в туалет, но смогли бы вы потерпеть дольше? Выпейте три литра воды и вытерпите после этого три часа — и миллион долларов ваш!»
Лиза всегда гордилась её большим мочевым пузырём и поклялась участвовать в этом конкурсе. Когда она пришла по адресу, там была уже настоящая очередь из других девушек, желающих участвовать. Каждой девочке дали номер и отвели к примерочной. Поскольку отборочный тур начался, каждой девушке дали выпить сразу литр воды. Через полчаса им дали ещё литр, и каждая девочка должна была подойти к рефери , чтобы тот убедился в сухости её одежды. Затем их попросили раздеться до нижнего белья и поставить ноги на ширине плеч. Им дали выпить по третьему литру воды и сказали, что теперь они должны стоять неподвижно как можно дольше. Любое значительное перемещение, поёживание означало бы проигрыш.
Через десять минут некоторые девочки сдались и убежали в туалет позади сцены. Через час их осталось только 15 из 50. Судьи хотели, чтобы остались всего 10 девушек, которые и будут участвовать в конкурсе. Лиза ужасно хотела писить, но всё ещё полностью контролировала себя, хотя она могла чувствовать сильное давление в её увеличивающемся мочевом пузыре. Девушка рядом с ней сильно дрожала, её бедра заметно вибрировали, поскольку она боролась с давлением в мочевом пузыре. Не прошло и десяти минут, как она внезапно сжала ноги вместе, поскольку её болящий мочевой пузырь угрожал не выдержать. Немедленно судья был около неё, и за этим последовала дисквалификация.
Ни одна из девочек не знала, сколько им ещё придётся терпеть, чтобы пройти отборочный тур, и просто терпели, сколько могли, не зная, когда им разрешат пописить. Сейчас Лиза очень хотела пойти в туалет, она хотела сжать руки между ног и слегка ослабить давление, но так или иначе она продолжала просто стоять. Сзади она услышала визг одной из конкуренток и, подняв голову, увидела, что некоторые девочки писили в трусы и брызги даже долетали до Лизы, которая отскочила, громко вскрикнув. Лиза думала о тех каплях мочи, и как сильно она теперь испытывала желание делать то же самое. Она надеялась, что всё это будет длиться не слишком долго.
Ещё полчаса прошло, и Лиза теперь действительно ужасно хотела писить. Она могла чувствовать, что её ноги начинали вибрировать, поскольку она сжимала её мускулы уретры всё сильнее и сильнее. Выпучивающийся мочевой пузырь Лизы мучительно болел, но она утешала себя мыслями, что каждая её конкурентка должна чувствовать то же самое. У всех девочек на лицах было видно отчаяние, одна из них внезапно закричала и умчалась в туалет. Лиза сжималась всё сильнее, чтобы подольше продержаться. Её рука лежала на животе, Лиза стремилась зажать её между ногами и сделать так, чтобы её не дисквалифицировали. Внезапно ещё одна девочка отказалась, она даже не побежала за кулисы, а просто села и начала писить на пол.
Вдруг один судья встал и объявил: «Девочки, спасибо, могу сказать, что вы все сделали это». Послышались вздохи радости и облегчения. Все теперь отчаянно сжимали руки между ног. Судья снова обратился к ним: «Вы все сходите в туалет, но перед эти подпишите заявление на участие в конкурсе и ознакомьтесь с правилами.»
Все сразу кинулись к столу судей и выстроились в очередь, переступая с ноги на ногу и сжимая руки между ног, чтобы подписать все необходимые документы. Лиза безумно хотела писить, она оказалась почти в самом конце очереди, но вскоре поставила свою подпись и побежала в туалет. К тому времени все кабинки туалета были заняты, и Лиза еле терпела. Она подумала, что вряд ли кто-нибудь сможет выиграть в воскресенье миллион долларов, ведь сегодня они выпили по 2.5 литра воды и терпели только полтора часа, а для полной победы нужно будет выпить на два стакана больше и терпеть вдвое дольше!
Но Лиза решила не ходить в туалет сейчас, а проверить свои возможности и попробовать потерпеть ещё, она терпела, пока не пришла домой через полчаса. К этому времени Лиза была готова описиться прямо на ступеньках крыльца и просто побежала наверх в ванную, вздыхая от облегчения, когда наконец вбежала в туалет.
Наступило воскресенье, Лиза проснулась рано утром и немедленно пописила. Ей нужно было подъехать к гостинице, где и будет проходить конкурс, к полудню, поэтому у неё было время спокойно позавтракать и выпить чашку чая. В десять тридцать Лиза пописила снова и одела короткое летнее платье, белую блузку и маленькие белые трусики. Вскоре она захотела пить и рискнула налить себе полстакана сока. В одиннадцать двадцать Лиза снова сходила в туалет, пытаясь выдавить мочу до последней капли.
Когда она пришла в гостиницу, ей снова дали номер и отвели в ту же самую примерочную. Точно в полдень Лиза и другие 19 финалисток вышли на небольшую сценку. Каждой из них дали по трёхлитровой бутылке холодной воды и попросили раздеться до трусов, после чего надеть те же самые серые футболки. Внимательно осмотрев зрителей, Лиза отметила про себя, что здесь было коло сотни мужчин и всего несколько женщин. Лиза не носила лифчик, поэтому повернулась спиной к зрителям, когда одевала футболку. Одна из девушек была одета в чёрные шорты. Поэтому ей принесли белые трусики (по правилам нижнее бельё могло быть только белым — чёрный цвет мог скрыть влажное пятно).
Когда все девушки оделись по правилам, главный судья объяснил правила. У конкурсанток был один час на то, чтобы выпить три литра воды, но по крайней мере два литра нужно выпить в течение первого получаса. В конце этого часа таймер начнёт отсчёт, и любая девушка. Которая сможет выдержать три часа, получит миллион долларов. Если же никто из девушек не выдержит столько времени, самая терпеливая получит 50000 долларов как первый приз. В течение всего времени девушкам разрешалось делать что угодно, чтобы было легче терпеть. Им разрешалось тереть себя между ног, нажимать на уретру, корчиться, подпрыгивать и т.д., но каждые полчаса им придётся останавливаться на несколько минут, чтобы выпить ещё по 125 мл воды, и чтобы судьи могли пощупать их между ног — всё ли там сухо. Любое мокрое пятнышко, даже самое крошечное, привело бы к дисквалификации.
Лиза была благодарна судьям хотя бы за то, что ей не нужно было стоять неподвижно всё время. Лиза медленно пила воду, чтобы растянуть её подольше. Некоторые девушки выпили по паре стаканов сразу, но Лиза старалась тянуть время. Некоторые девушки же тянули как можно дольше, а потом залпом выпивали положенное количество. Поскольку часы показали. Что прошло уже 25 минут, Лиза быстро допила второй литр воды. Следующие пятнадцать минут никто из девушек не притронулась к воде, решив оттянуть это до последней минуты. Когда оставалось всего пять минут до истечения первого часа, Лиза допила всю воду. Её живот теперь был очень полный, но мочевой пузырь прекрасно себя чувствовал.
Всего было пять судей — и среди них только одна женщина. Каждый из судей должен был следить за четырьмя конкурсантками. Когда первый час прошёл, часы были поставлены на обратный отсчёт на три часа. Каждый судья пошёл к своим подопечным с первой проверкой на сухость. Судья Лизы был вежливый мужчина среднего возраста, который попросил её на минутку поставить ноги пошире, после чего провёл рукой между её ног, слегка пощёпал мочевой пузырь, кивнул и перешёл к следующей девушке.
Как только первая проверка закончилась, каждой девушке дали по маленькому стаканчику, содержащему 125 мл воды, которую они должны были выпить немедленно. Следующие полчаса прошли относительно быстро. К концу Лиза чувствовала всего лишь тупую боль из её мочевого пузыря, и она была рада видеть, что две девушки уже сильно сжимались и с трудом терпели. Лиза стояла, сжимая ноги и пристально глядя на свой живот, ожидая, что скоро сильно захочет в туалет. Поскольку ещё полчаса прошло, она стояла и понимала, что всё ещё не очень сильно хотела писить, но при нормальных обстоятельствах стала бы искать ближайший туалет. Её проверка прошла быстро, хотя Лиза слегка вздрагивала в то время, когда судья аккуратно ощупывал её мочевой пузырь.
Лизе снова пришлось выпить 125 мл холодной воды, и она уже отчаянно хотела в туалет. Это случилось очень быстро, минуту назад она прекрасно себя чувствовала, но сейчас действительно очень сильно хотела пописить. Её рука инстинктивно потянулась к промежности, и Лиза слегка сжала себя между ног. Она не была единственной из девушек, кто хотела в туалет — две её конкурентки уже были на пределе своих возможностей и, судя по их виду, готовы были отказаться от дальнейшего участия. Лиза немножко походила по сцене и посмотрела на часы — прошло всего 45 минут из трёх часов, а мочевой пузырь Лизы уже настойчиво требовал опорожнения. Чтобы выигрывать $1000000, она была бы должна ждать ещё больше двух часов и выпить ещё поллитра воды.
Когда один час из трёх прошел, Лиза могла чувствовать, что её мочевой пузырь увеличился ещё больше. Она приподняла майку и пристально посмотрела на свой напряженный живот, который выпучивался почти до пупка. Её правая рука всё ещё сжимала промежность, но вскоре подошёл судья, и Лизе пришлось встать прямо и раздвинуть ноги. Её судья улыбнулся, поскольку он видел, что Лизе было трудно стоять не двигаясь. Снова он провёл рукой у неё между ног, но там всё было сухо. После этого судья двумя большими пальцами провёл по контуру её мочевого пузыря, начиная от пупка, и слегка нажал ей на живот. Лиза очень хотела в туалет, и захотела ещё сильнее после этих нажатий, но судья уже пошёл к другой девушке.
Лиза немедленно нажала пальцами правой руки на мочеиспускательное отверстие. Её мочевой пузырь очень сильно болел, и, даже если она сомневалась в её способности выиграть первый приз, она обещала себе, что по крайней мере выдержит ещё полчаса. Ей снова пришлось выпить полстакана, и теперь в животе Лизы было почти 3,5 литра воды. Она всё время думала, сколько ещё сумеет продержаться. Нормальный мочевой пузырь может выдержать чуть больше литра, в ней же было втрое больше, от таких мыслей Лиза немедленно съёжилась. Она немного расслабилась, и это уменьшило боль в мочевом пузыре, но Лиза думала, что в её мочевом пузыре уже не меньше литра. Лиза изо всех сил сжала сфинктер и начала переступать с ноги на ногу, чтобы было легче терпеть. Через десять минут Лиза поняла, что никогда в жизни не хотела в туалет так сильно. Посмотрев вокруг, она увидела, что на сцене остались всего двенадцать девушек. Лиза была ба счастлива. еСли бы ей удалось войти хотя бы в десятку лучших.
Мочевой пузырь Лизы выглядел ужасно распухшим, и она подумала, что очень скоро он будет заполнен до предела. Лиза снова изо всех сил сжала свою промежность и начала ходить по сцене млкими шагами, но время от времени ей приходилось останавливаться, сжимать и скрещивать ноги, чтобы хоть немного облегчить своё состояние. Большинство её конкуренток чувствовали себя не лучше, и Лиза понимала это, направив все силы на сжатие своих сфинктеров. В это время ещё две девочки убежали за сцену, и Лиза поняла, что она осталась среди серьёзных претенденток на приз. Хотя все оставшиеся девушки очень страдали, они сумели вытерпеть до конца этого получаса. Они терпели всего полтора часа, это лишь половина времени, которое необходимо выдержать, чтобы выиграть главный приз — $1000000. Судья Лизы начал с другой девушки, оставив Лизу, прыгающую на месте и сжимающую себя двумя руками, напоследок.
В заключение, он попросил Лизу встать неподвижно и раздвинуть ноги пошире. Лиза неохотно сделала это, напрягая ягодицы и сжимая её мускулы уретры изо всех сил, по лицу Лизы было видно, что ей ужасно больно. Судья очень медленно провёл рукой у неё между ног от ягодиц к лобку. Лиза знала, что у неё между ног было немного влажно, но она не писила — её промежность просто вспотела от усилий. После короткой агонии Лизы судья кивнул и начал осторожно ощупывать её живот. Лиза была настолько напряжена, что судья почувствовал абсолютно твёрдый мочевой пузырь, слегка нажав на него. Лиза смотрела в сторону, но её ноги начали дрожать, и она пыталась скрестить их, поскольку была готова описиться в любой момент. Как раз вовремя судья отошёл, и Лиза отчаянно согнулась вперед, начала глубоко дышать, перепрыгивая с одной ноги на другую.
Скоро участницам конкурса пришлось выпить ещё по половине стакана воды. Лиза почти кричала, когда взяла стакан в руки. Она пила его медленно, считая каждый глоток, как будто он немедленно добавлялся к ужасному давлению внутри её мочевого пузыря. Лиза не обращала внимания ни на что, происходившее вокруг неё. Она постоянно убеждала себя, что может выдержать ещё пять минут, а когда они проходили, Лиза убеждала себя, что сможет выдержать и следующие пять минут. Двух девушек дисквалифицировали при проверке, так как их трусики уже были влажные, а через несколько минут после проверки ещё одна девушка убежала в туалет. Очередная конкурсантка внезапно замерла на месте, изо всех сил перекрестила ноги, сжав руками промежность, но по её ноге потекла тонка струйка мочи. И судья увёл плачущую девушку за сцену.
Конкурс подошёл к заключительной стадии. Смуглая испанка присела на корточки в углу сцены, вздрагивая от боли, ещё одна девочка всё время сгибалась и разгибалась, пытаясь выдержать подольше. Лиза считала секунды до конца следующих пяти минут, ей было очень больно, но Лиза решила вытерпеть ещё хотя бы несколько минут, чего бы это ни стоило. Блондинка за ней согнулась почти пополам, и Лиза могла видеть влажное пятно у неё между ног. Судья тоже увидел это, и увёл блондинку за сцену в туалет. Смуглая испанка теперь писила в углу сцены, но отказалась уйти, пока не закончит, сказав, что не может остановиться. Девочки терпели уже час и пятьдесят минут, и Лиза не могла не думать о следующей экспертизе и ещё половине стакана воды, чувствуя, что просто описается.
Остались только пять из двадцати девочек с переполненными до предела мочевыми пузырями, но все они ещё продолжали терпеть. Лиза вытерпела ещё пять минут, но она устала, и её мускулы мочевого пузыря были настолько утомлёнными, что она хотела только расслабить их и пойти поспать после этого. Скоро прошло уже два часа с начала отсчёта времени, и всех девочек попросили встать в ряд для проверки. В этот раз Лизу проверяла женщина. Лиза стояла на месте, отчаянно подпрыгивая и боясь момента, когда она должна будет остановиться. Она не ожидала, что женщина будет с ней возиться, так оно и случилось. Судья строго приказала ей стоять неподвижно, быстро провела рукой между ног у Лизы и извлекая руку после ужасно долгого времени (так показалось самой Лизе), судья почувствовала резкий запах пота и начала ощупывать ужасно распухший мочевой пузырь Лизы. Даже глаза судьи расширились, она никогда не видела раньше так сильно надутый мочевой пузырь. Судья наклонилась вперед и прошептала Лизе: «Я не буду трогать Ваш мочевой пузырь, потому что я боюсь, что поврежу его», Лиза просто кивнула.
Скоро каждой конкурсантке принесли ещё по полстакана воды, Лиза готова была отказаться от дальнейшего участия, но так или иначе она нашла в себе силы, чтобы потерпеть ещё немного дольше. Одна из её конкуренток уже не могла спокойно стоять, и, после того, как допила воду, села на корточки, сняла шорты и начала писить прямо в стакан, улыбаясь зрителям, которым очень понравилось это зрелище. Затем судьи объявили, что в течение последнего часа участницы должны будут снять одежду (кроме лифчика, у кого он был) и каждую девочку попросили снять шорты и трусы и показать свои переполненные мочевые пузыри всему залу. Мочевой пузырь Лизы, казалось, был надут уже до предела. Лиза могла чувствовать, что её мочевой пузырь выпучивается почти на десять сантиметров, а его верхний край был уже на два пальца выше пупка, ей было ужасно больно, но Лиза не могла отказаться, когда победа была так близка. Ещё одна девочка не вытерпела: когда она пыталась снять трусы, её мочевой пузырь не сумел выдержать такое давление, и эта девочка, крича, выпустила огромную дугу мочи прямо в зал.
На сцене остались только Лиза и ещё две девочки: слева стояла высокая брюнетка, а справа миниатюрная шатенка. Они обе выглядели как на четвёртом месяце беременности, и Лиза, посмотрев на свой живот, поняла, что её живот был ещё больше. Она была в агонии уже целую вечность и всё время вспоминала слова женщины-судьи. Лиза боялась, что её мочевой пузырь действительно может лопнуть, если она будет терпеть ещё дольше, она уже собиралась поднять руку и отказаться от продолжения, но в это время высокая девочка слева от неё внезапно закричала, и моча начала просачиваться через её руки, которыми та изо всех сил сжимала себя между ног. «Я могу выиграть первый приз!», — Лиза повторяла себе, постоянно наклоняясь и разгибаясь, потому что терпеть становилось всё труднее, — «я могу выиграть это!», — она продолжала повторять себе каждые несколько секунд. Её мочевой пузырь, возможно, уже был на пределе своей вместимости, её мускулы промежности уже устали, но Лиза изо всех сил нажимала пальцами на её болящее мочеиспускательное отверстие снова и снова, поскольку чувствовала, что её мочевой пузырь уже готов взорваться.
Лиза никогда в жизни не была в такой агонии и никогда не испытывала такую ужасную боль, у неё на глазах выступили слёзы, и она действительно боялась, что её мочевой пузырь может лопнуть.
Через несколько минут Лиза обернулась, чтобы взглянуть на свою последнюю конкурентку, и увидела, что та присела на корточки посередине сцены, пытаясь сдержаться.
Но через несколько секунд под этой девочкой появилась маленькая лужа, после чего из неё полился настоящий поток, который полился даже под стол судей. Она победила! Лиза поняла, что она победила!!! 50,000 долларов были её! Главный судья встал и поздравил её, после чего сказал: «Вы пока что выдержали только два часа, десять минут и пятьдесят секунд. Если Вы сможете терпеть ещё 49 минут и 10 секунд, миллион долларов Ваш!» Гости приветствовали чемпионку, все улыбались, но для бедной Лизы всё это было уже как в тумане. Её мочевой пузырь был уже на пределе прочности, и внезапно Лиза почувствовала, что моча начинает просачиваться в её уретру. Она сжала бёдра вместе из последних сил, но скоро поняла, что это было бесполезно. В то время как зал продолжал приветствовать её, Лиза продолжала думать: «Миллион долларов, миллион долларов, миллион долларов…», но её мочевой пузырь не выдержал и моча просочилась, закапав на пол. Лиза изо всех сил пыталась выдержать, ей просто необходимо было терпеть ещё сорок пять минут, но её мочевой пузырь просто не мог это сделать.
Она улыбнулась, поскольку зрители расступились перед ней чтобы Лиза могла пописить. «Я бы очень хотела продолжать терпеть», — сказала Лиза, -«но этой девочке просто НЕОБХОДИМО пописить! продолжим в следующем году!
Было лето, мне было 15 лет, и я выпила порядочно спрайта, перед тем как мы отправились в магазин с 19-летней двоюродной сестрой. Перед выходом сестра напомнила мне, что надо сходить в туалет, и сама пошла первая. Я стояла не босоножках, и решила не задерживаться после ней, ведь в новоотгроханном рамсторе есть собственный туалет.
Ай да, я ж не пила тогда ещё пива, а спрайта выпила тогда ой как много. Жара, лето. Мне хотелось опустошить всю двухлитровую сладкую бутылку.
Итак, идём, асфальт, травка, деревья вокруг, машины ездиют. Я тогда носила белые трусики, и джинсовая юбка поверх них. И очень беспокоилась тогда, чтобы юбка была как можно выше, но чтобы тем не менее трусики не выглядывали из-под неё.
Итак, дошли, не успела я ещё войти в магазин, как мне вовсю хотелось ссать. Выпитый спрайт, средство для прочистки чайников от накипи, давал о себе знать. Сестру же невозможно было оторвать от витрин, хотя я сразу сказала ей о своей проблеме.
Потом мы застряли в отделе UNITED COLORS OF BENETTON. Сестра примеряла на себе то один цвет то другой. Я тогда была худенькая, если можно так сказать, леденец на спичках, но с другой стороны не сознавала пока своих преимуществ. Надутый мочевой пузырь взял вверх над другими проблемами, мне совершенно не хотелось ничего примерять и прицениваться. Тем более что денег тогда у меня в распоряжении было мало.
Мои ноги представляли собой не то букву икс, а скорее даже перевёрнутую букву игрек большую.
Я смотрелась на себя в зеркало в профиль и пыталась понять, насколько мой мочевой пузырь выпирает для окружающих. Но так и ничего не поняла. Зато ссать хотелось уже огого как. Пока сестра не могла там определиться, я села на скамейку.
Затем мы вместе пошли к туалетам. Сестра так ничего себе и не купила, кроме шипастой расчёски. С финансами у неё тогда тоже было туго. Мне уже представилось, что эта расчёска вполне бы могла быть в моём мочевом пузыре сейчас, и потянула сестру за рукав. И вот, блин, туалет оказался заперт на уборку! Об том красноречиво говорили две скрещенные палки в дверях. Я от отчаяния вся корчилась в промежности.
Как ни странно, уборщицы внутри тоже не было видно. Стояло только ведро с тряпкой, а сама она куда-то отлучилась. И тут я решила нассать в это ведро.
По крайней мере терпеть уже не было сил, а до ведра было всего два шага. Сестра посмотрела на меня дикими глазами:
— Что… ты… делаешь? — при этом постаралась произнести как можно тише.
Я приподняла юбку, стянула вниз трусики, и раскорячилась над ведром. Струя с шумом полетела вниз из меня. Я старалась ещё правильно расположиться и не попасть на пол.
Вход в туалет был сделан боком, поэтому несмотря на открытую дверь мои эти действия нельзя было увидеть снаружи, внутри тоже никого не было. Ещё кузина мне рассказывала потом, что в это момент мимо проходило несколько мальчиков, но они ничего не заподозрили: действительно можно было подумать, что это уборщица набирает шлангом воду в ведро.
Наконец я закончила, отряхнулась, и обнаружила, что уровень «воды» в ведре был на несколько сантиметров выше. Желаю классной помывки!
Моя сестра, а затем и я вслед за ней, обе мы начали дико хохотать. Я тем временем поправила и затянула юбку. Сестра тоже присела с надетыми штанами над ведром, он ей не хотелось.
Спотыкаясь об расставленные палки, мы выбрались из злополучного места. Потом мы ничего не боясь продолжили обзор шмоток дальше, я тоже купила себе заколку для волос, затем мы купили по мороженому, так как это наверно был единственный продукт, который можно было лизать не боясь поперхнуться от смеха.
Дома пластиковая зелёная бутылка с грохотом полетела в мусоропровод. Пока, Рамстор, больше так не буду, а то запалят. Я потом много раз посещала тот туалет, но уже действовала в штатном распорядке и расписании. Получалось это правда немного дольше по времени, хотя писать и выливать приходилось меньше.
Свежие комментарии