Читать эротические истории, смотреть порно

В выходные Вика отрывалась от учёбы и ездила домой к родителям. Будучи 17-летней, Вика легко справлялась с тем, что иногда могла не писять с утра до самого вечера. Но когда один раз решила отменить свой вечерний визит в туалет и терпеть ночью, она потом лежала со скрещенными ногами, всё время ёрзая в течение 2 часов и не могла уснуть, так что она отказалась от этой затеи. Вика была чуть выше среднего роста, светловолосая, и имела фигуру, которой позавидовали бы многие другие 17-летние девушки. (Если бы среди студенток колледжа проходил конкурс красоты, она попала бы в первую тройку).

Но всё же недовольная своим видом, она старалась носить юбки как можно короче и всё как можно более обтягивающее, конечно до определённых пределов. Учителя уже делали ей замечание, что её вид не соответствует стандартам школы. Поэтому кроме юбки она через раз стала одевать тесные джинсы, которые подчёркивали её стройные ноги. И эксперименты с её мочевым пузырём возникли и почему-то проявили себя в таких обтягивающих условиях довольно интересными. Сначала ей хотелось писать во время вечерних прогулок по городу, но было негде. Не бежать же в темноте в незнакомый двор. Но у неё оказался надёжный мочевой пузырь, который ни разу её не подвёл. Разве что приходилось расстёгивать пуговицу в джинсах, когда она была в джинсах. А так джинсы её вполне устраивали.

Юбка же казалась ей то слишком длинной, то неудобно короткой. Края юбки почти доходили до «линии трусов», поэтому приходилось надевать трусики ещё меньшие и ещё более обтягивающие. Под конец она стала носить трусики «танга», хотя это считалось неприличным, и непрезентабельным для респектабельных девушек из элитной школы…

Итак, в субботу её ещё отправили покупать лекарства для отца. Она зашла и назвала аптекарю таблетки, требуемые для отца. Проверяя, не произошло ли ошибки, она перечитала рецепт, и сравнила с тем, что на полках. Тут она заметила в продаже диуретические (т.е. мочегонные) таблетки. Она была одна в аптеке, и соблазн был очень велик.
Сказано — сделано.

Уже выходя из аптеки, она перечитала инструкцию, не приведёт ли принятие таких таблеток к каким-либо нежелательным последствиям. Возможна дегидратация организма, надо больше выпить, и никакого вреда от единичной дозы, за исключением увеличенного объёма производимой мочи. Она улыбнулась себе, желая испытать раскрывающиеся перед ней возможности.

Вике надо было назад на учёбу к 9 часа вечера воскресенья, а она планировала провести всё время с бойфрендом, поэтому решила вернуться на занятия только к утру понедельника. Для этой цели подходил поезд, который отправлялся в 5.45 утра, и она как раз успеет вовремя. Но надо было заранее одеться в одежду для учёбы, потому что переодеваться после приезда будет некогда.

Она выпила чашку кофе, прежде чем мать проводила её до станции, и у неё оказалось ещё 5 минут в запасе. Форменный пиджак был надёжно замаскирован под курткой, на ней была юбка строгого серого цвета, но только необычно короткая, под которой также существовали ещё более короткие трусики (чтобы они случайно не выглянули из-под юбки).

Как часто случалось, когда она была в юбке, несколько мужчин оказалось на скамейках напротив неё. Но она игнорировала их взгляды, мыслями возвращаясь на предыдущий вечер. Уже прошёл месяц, как она не видела Макса, и как говорится, «отсутствие заставляет сердце биться громче, а петушок удлиняется ещё больше», что казалось имело место в случае с Максом. По крайней мере он никогда ещё не казался ей таким твёрдым, равно как и таким длинным, так что стоило задержаться до утреннего поезда.

После вечеринки в пивном баре её мочевой пузырь был замечательно полон, что, как она заметила в первый раз случайно, а потом закономерно, усилило её ощущения от его петушка внутри её. И после, сбегав всё же пописать, когда надо было сделать это побыстрее, ей понравилось, как её моча полилась из неё, если можно сказать не вырвалась, и так несколько раз. Один раз она даже сделала лужу, чтобы оценить объём.

И вот, ожидая утреннюю электричку, она по памяти двигала в такт бёдрами, и обдумывала идеи.
Она хотела принять таблетку вечером, на забыла. И сейчас вот решила проверить её действие.
Если она примет сейчас таблетку, она возможно окажется на грани такого же взрыва и в том же сексуально возбуждённом состоянии, но уже во время поездки, как в продолжение. И без этого её мочевой пузырь уже надулся, ей хотелось писать как из огнетушителя, а чтобы сделать это, сгодился бы станционный туалет, но она предрешила удержать и эту мочу после завтрака, чтобы стать побольше, по-настоящему полной от выпитой воды. Всё зависело от эффективности пилюль. Она положила одну в рот и проглотила.

Когда поезд тронулся, она взглянула на своих попутчиков: один вполне лицеприятный юноша сидел напротив, с ним рядом двое постарше, и никто из троих не пытался заглянуть под её юбку. Две каких-то деловых женщины, бизнесвуменши, сидели на соседней скамейке, иногда посматривая на неё. Но обе они были заняты своими заботами и не смотрели на молодую птичку. Она натянула свою юбку как можно ниже, хотя это ничего не меняло, и углубилась в чтение книги Густава Флобера.

Минут через тридцать Вика поняла, что ей уже трудно сосредоточиться на чтении романа. Ей действительно очень сильно хотелось в туалет, и она скрестила ноги, чтобы сделать свой дискомфорт более терпимым. Электричка проезжала последнюю крупную остановку, и после этого должен был быть длинный безостановочный интервал.
Её хотелось пи-пи уже так сильно, как она не предполагала для этой стадии, но не так плохо, чтобы она не могла с этим справиться. В поезде все туалеты были как всегда закрыты, ехать было два часа.
Вагон трясло.

Вика по ощущениям предположила, что таблетки уже произвели свой эффект, и ей предстоит только перебалтывать текущий объём в соответствии со своей выносливостью. В конце концов, идея испробовать это была не менее взрывоопасная, и она была уверена, что справится с собой, как и всегда. Она смотрела в окно и убеждала себя, что все что она запланировала, верный способ испытать происходящее.

Поезд нёсся и трясся. Вдруг парень с девушкой отлучились в проход между вагонами, но вскоре вернулись обратно. Вика всё поняла, особенно когда услышала из переговоры.

— Я намочила сапожки. Там теперь так мокро.
— Осторожнее в следующий раз.
— Смотри, следы ведут.
— Может вытереть.
— Как?

Посидев минуты две, парочка решила вообще перейти в другой вагон, подальше от места преступления.
А Вика уже подумывала как-то не подумала о том, что можно было сходить в туалет между вагонами.
Она встала, вышла в тамбур, увидела мокрые следы от подошв сапожков, и тут же вернулась обратно.
— Ещё навешают это на меня.

Перед ней казалось не было иного выбора, как напрячься и сидеть. По крайней мере на уроках она сидела от первого по последнего, даже если хотелось в туалет уже на первом уроке. Тем временем напротив неё сел ещё один человек, и начал на неё засматриваться.

Она скрестила свои ноги ещё более плотно, юбка же немного задралась вверх, и возможно выглядывали трусики. Она решила поправить юбку вниз, но это кажется ничего не изменило. Они уже ехали 50 минут. И тут её желание сбегать в туалет стало как-то закономерно увеличиваться. Сильнее, чем она ожидала, и она уже еле терпела, ноги сдав ещё сильнее, и начала заметно ёрзать, и то же время хотела плавно устроиться в комфортной позиции. Мужчина вообще перестал замечать внимание неё, и погрузился в какие-то свои мысли. Даже если бы ей не становилось ещё более плохо, ей предстояла реальная борьба примерно на полчаса вперёд, а если и дальше будет ещё хуже, скрещивания ног может оказаться недостаточным.

Лучше всего, подумала она, было бы действительно немного отлить. Но она подвернула под себя пятку, но при этом как-то неловко вывернулась, что возникло резкое натяжение на мочевой пузырь. Затем она раздвинула ноги, стараясь сидеть нормально, поскольку одна нога была подогнута под неё, но в момент раздвигания ног ей захотелось писять так неистово, что она схватила себя, чтобы не упустить ситуацию из рук.

Недостатком было то, что обтягивающая юбка мешала как следует прижать пятку плотнее к половым губам, но удалось как следует обжать промежность, плюс дополнительно она стиснула зубы, словно помогая тем самым удерживать свою мочу.

Мочевой пузырь казалось наполнялся каждую минуту, и она обязана была прижимать как следует пятку, кажется это действительно помогало. По крайней мере чтобы продержаться (уже скоро!) до нужной станции. Там можно будет выскочить, сделать свои дела и сесть на следующий поезд. Ещё возник некоторый перекос в её короткой юбке, с одного края она приподнялась намного больше, чем с другого (хотя это уже её мало волновало). Она уже решила надавить каблуком внутрь себя, наверно это поможет сдержат мочу, пока та не брызнула дугой на соседнюю скамейку.
Потом она всё же решила потянуть края юбки вниз, благо на неё никто не смотрел, пока она копошилась.
Потом снова все люди мужского пола в вагоне, которые могли её видеть, уставились (как ей казалось, а скорее и вправду так) на её бёдра, вместо того чтобы думать о свои делах. Она пыталась не замечать, что они на неё смотрят, сидя на каблуке и желая всё же писать так нетерпеливо, что книга Флобера была отложена в сторону.

Она закрыла свои глаза, и оттянула спереди пояс юбки, кажется это уменьшило нагрузку на выпирающий мочевой пузырь. Она старалась думать о том, что это ложные позывы, своего рода игра, спровоцированная медикаментами, а на самом деле мочевой пузырь ещё долго может терпеть. И только судя по тому насколько он выдавался уже вперёд, понимала, что всё происходящее правда. У неё был гладкий плоский живот, и соответственно юбка под него, и поскольку внизу уже всё было обтянуто, ему оставалось выпирать только вверху над поясом.

Мочевой пузырь был наверно размером с арбуз, как тогда, когда она пробовала терпеть долго, и она уже испугалась, что с ней сейчас что-нибудь случится. Итак, пять минут она уже сидела на каблуке, а моча всё просилась наружу, напоминая своей хозяйке, что происходит и тем более произойдёт что-то нестандартное.
«Никогда б не могла подумать, что он способен наполниться так быстро, ещё ненароком налью в трусы даже не заметив, я и так уже мокрая от пота.»

Она упёрлась вытянутыми руками в сиденье и заёрзала, стараясь, чтобы конец каблука оставался примерно на месте писательной дырки, чтоб не случилось аварии. затем она подогнула ладошки под себя и прижалась к каблуку ещё сильнее, сама наклонясь вперёд, в то время как всё её тело напряглось, обустраивая своё новое положение. Она опять закрыла глаза и досчитала быстро до ста, успешно продержалась это время, потом уставилась смотреть на обложку книги. Потом досчитала ещё до ста, опять сжала мышцы сфинктера, но при следующем счёте, примерно на цифре 50, она чуть было не выпустила каплю в трусики, но вовремя спохватилась.
Потом она начала считать до 100, потом снова стала усаживаться поудобнее, нет, скорее в другом положении, и опять счёт до 200. Она считала уже вдвое или втрое быстрее. Пора было сменить ногу, так как та уже занемела.

Она вспомнила про книгу Густава Флобера и решила прикрываться ею, если юбка станет мокрой.
Так прошло ещё несколько минут, и под конец мочевой пузырь резал и готов был взорваться, так как был растянут до краёв. Но Вика не вышла на остановке. Когда она уже надумала и пошла к дверям, поезд тронулся. Пришлось вернуться на место. Но Вика выбрала другую скамейку, где она меньше всего была видна. Скоро оставались всего 15 минут пути, нога уже занемела, и пора было подвернуть другую. Она начала обдумывать свою тактику, как продержаться ещё, ну до того как поезд приедет на станцию и она сможет выйти, причём желательно сухой.

Она развернула книгу, чтобы она могла закрывать её вдвое больше, и обдумывала, насколько этого будет достаточно и сколько при этом можно будет выпустить. В это время, казалось, никто не видел, что она с собой делает. Кажется, пока ничего мокрого не было. Она решила просунуть руку мед ног, что тут же и сделала. И некоторое время так и сидела, держа пальцы плотно между ногами, и затем подтянула вверх трусики, чтоб резинка меньше давила. Но трусики были короткие, и их не хватило. Своей левой рукой она уже коснулась своей письки, в то время как правой рукой она держала развёрнутую книгу, закрывая этой книгой левую руку. Затем в считанные секунды она убрала занемевшую ногу и подогнула другую, первую ногу тоже согнув, стараясь помочь себе тем самым. Пока всё происходило успешно.
Она радовалась, что уже благополучно прошло столько времени с начала неполадок. Ещё 10 минут, она выйдет и… ну если конечно поезд приедет вовремя. Итак, что же продолжать делать, сидеть так было подозрительным, когда все начнут выходить, но ничего. Опять… она использовала все пальцы, чтобы зажать прижать их плотнее к письке, и тогда уж действительно не всё сдержит или не всё поможет сдержать. Ничего страшного, успокаивала она себя, ещё ничего не произошло, даже если она обоссытся на виду этих людей, он её не знают. Здесь нет никого из знакомых.

Она снова сделала вид, что читает книгу и прочитала что-то животрепещущее, но в то же время как-то держала книгу в нечитабельном виде в виде веера. Тут вдруг парни переместились на скамейку рядом с выходом. Теперь она на самом деле всё увидели и не могли удержаться, чтоб не смотреть на неё, ну в смысле меж её ног. Вика уже плюнула на это, если она не будет делать это читая якобы эротичную книгу, она сейчас утворит нечто другое, как можно догадаться, тоже своего рода ошарашивающее.

Ещё 5 минут позади, казалось бы нету мочи держать мочу, а мочевоё пузырь наверное всё ещё продолжал наполняться, но она твёрдо нацелилась не распускать себя до последнего момента. Она уговаривала и умоляла себя дальше и дальше, и пыталась представить, на сколько её ещё должно хватить. Она сказала себе, что просто обязана потерпеть ещё, раз уж так успешно справилась до этого, что большие девочки не писают в трусики потому что они большие, а тем более в железнодорожном вагоне на виду у шести человек, неважно насколько мочевой пузырь сможет или не сможет растянуться, но он подождёт.

Ёрзая и переминаясь таким образом, единственная вещь, которую она ещё не сделала и чем она ещё не опозорилась, так это то что она пока не пописяла в трусики для реального облегчения. Юбка опять была непонятно где, не то снизу, не то сверху талии, казалось наружу светилась вся поверхность трусиков и было видно как пальцы забрались внутрь. Временами она надавливала так сильно, что действительно ничего не смогло бы вытечь.

Ноги прижаты одна к другой, она уже использовала обе руки, чтобы управится с собой, а книга лежала где-то в стороне на скамейке. Одно время она подставила вторую руку, так что если из письки что-то брызнет, так чтоб не далеко, и чтоб стекало по руке. Хорошо если бы рядом была кружка.

А давления внутри уже было как денег в тугом кошельке. Мочевой пузырь казалось лопнет сейчас как воздушный шарик, некачественно сделанный, если его не опустошить. Следовательно, решила она, она достигла абсолютного предела своей вместимости, а приток нового наверно приостановился, иначе она тут де бы стала писить, не в силах больше вместить. Ещё одна минута, и ещё…

Наконец прошли те минуты, которые оставались до её остановки, в конце которых она не смогла предотвратить некоторой стремительной утечки. Которая оставила бы следы в виде стрел и шпор сзади на её юбке, а также мокрые следы на сидении. Но видно это помогло ей, она привстала, соскочила со скамейки и помчалась по проходу, стараясь окончательно не потерять контроль. Её желудок тоже болел, моча стремилась вырваться вниз, Вика уже представляла, в каком состоянии будет шпарить прямая струя.

Её тело требовало того, чтобы пописать, или выпустить хоть небольшую часть, чтобы можно было терпеть дальше.
Невероятным усилием она заставила себя потерпеть ещё немного, но несомненно она плохо кончит, то есть аварией с последствиями для всей своей одежды. Ничего, постираем, а так уж и быть.

При этой мысли Вика решила, что гораздо проще было заскочить в межвагонный переход и … полить его тоже, как оросила та первая девушка, но … было уже совсем поздно что-либо предпринимать. Они подъезжали к вокзалу, поезд медленно переправлялся на стрелках, все стали собираться, а Вика всё сидела на своём избранном месте. Тут она увидела, как они проехали мимо туалетов на платформе и после этого заехали далеко вперёд. Она сидела во втором вагоне, в то время как лучше было бы садиться в последний. Вставая, держа ноги крепко прижатыми и скрещенными под углом, Вика заковыляла по проходу. И вдруг из письки что-то брызнуло, и чуть не понеслась. Вика сжала ноги и смогла остановиться, но всё было уже мокро..

Её кружевные трусики были в горячей моче, сзади на юбке растекался мокрый след. И это лишь начало несанкционированной утечки. Она шла к противоположному выхода из вагона, но собственно любой кому не лень мог видеть сзади след на её юбке.

Поняв, как ещё трудно спускаться по ступенькам, Вика шагнула в межвагонный переход и, когда поезд уже стоял, не спуская трусы с тугой резинкой, с шумом сделала свои дела.

Макс

Я после вечеринки на работе, изрядно выпивши, возвращался домой вместе с Максом, своим начальником.
Может ко мне, пивка попить — предложил Макс — Завтра выходной.
Давай — согласился я.
Ты гей?- спросил Макс в прихожей. читать дальше…

Это случилось, дай Бог памяти, в 1983 году. Да, именно тогда, в восемьдесят третьем. Мне в ту пору стукнуло восемнадцать лет, я окончил первый курс института. И вдруг мне страстно захотелось поехать в Ленинград посмотреть белые ночи. Я называю этот город Ленинград, а не Питер, потому что именно так он в те времена и назывался. Я решил поехать туда один. Не потому, что не было с кем, а просто хотелось побродить по городу одному, быть хозяином самому себе и ни с кем не согласовывать свои планы.

Я решил, что как взрослый человек, вполне могу поселиться в гостинице. Но мама на всякий случай дала адрес своей тетки — пожилой блокадницы Полины Львовны. Я сунул листок с адресом и телефоном в карман пиджака, надеясь, что он мне не пригодится, и отправился на вокзал. Но я не учел, что посмотреть ленинградские белые ночи жаждал далеко не я один. Исколесив почти весь город, потратив кучу денег на такси, трамвай и метро (хоть проезд в метро тогда и стоил 5 копеек), я понял, что найти место в гостинице мне не удастся. Разыскав телефон-автомат, я позвонил Полине Львовне.

Похоже, она не слишком обрадовалась мне. Виделись мы с ней всего один раз, это было лет десять назад. Тем не менее, пробасила в трубку:

— Почему ты сразу ко мне не поехал? Приезжай немедленно, конечно же, дам я тебе приют!

Моя (не знаю степень родства, наверное, двоюродная бабушка) жила почти в центре, на Васильевском острове, в большой коммунальной квартире. Она занимала две смежные комнаты, одна из которых, проходная, была просто громадна — метров сорок, не меньше. А вторая — маленькая, десятиметровая. Скорее всего, она была отгорожена во время заселения. Сколько в квартире было еще соседей, я так и не разобрал, да это и неважно. Муж Полины Львовны, капитан первого ранга, погиб на войне, а дети, дядя Сева и тетя Галя, кузин и кузина моей мамы, обзавелись семьями и жили отдельно, причем дядя Сева — в Гатчине, а тетя Галя — в Нижневартовске.

Однако в данный момент Полина Львовна была не одна, к ней в гости (также на белые ночи) прикатила внучка ее подруги из Горького — шестнадцатилетняя школьница Варя. Варя была некрасивая девочка. Конечно, с точки зрения своего нынешнего возраста, я мог бы сказать, что она была мила — мила по-своему, как все молодые девчонки.

Лицо у нее было слишком вытянутое и конопатое (так веснушки иногда добавляет определенный шарм), нос маленький и курносый (но ведь хуже, когда он мясистый и загнутый вниз), а подбородок — наоборот, выпирающий (так это же лучше, чем когда его просто нет!). Ее рыжевато-соломенные волосы были жесткие и непокорные, из них очень тяжело соорудить подобие прически. Фигуру она имела тощую, на которой совершенно невозможно отыскать грудь, а ведь в ее возрасте пора бы и обзавестись этим предметом. И ноги тонкие, хоть и довольно длинные. Единственным украшением на всем теле была очень аккуратная и кругленькая попка. И она уже умела ею вертеть.

Я распаковал свой чемодан, передал Полине Львовне все приветы и рассказал последние новости. Она велела называть себя тетя Поля, на том мы и порешили.

— А вы куда сейчас пойдете? — спросила меня Варя, когда я, передохнув с дороги, собрался на экскурсию по городу.

— Не знаю. Наверное, в кунсткамеру, а потом в зоопарк. А потом просто погуляю по набережным, хочу посмотреть на разведение мостов.

— Ой, а можно и я с вами?

Хоть я и был старше всего на два года, она обращалась ко мне на «вы». Конечно, я не был рад обществу этой девицы, ведь я собирался осматривать Ленинград в одиночестве. Если б она была красавица, я бы еще стерпел… Но что поделать, отказывать было неудобно, ведь не только она, но и тетя Поля могла бы обидеться. А наша хозяйка уже радовалась тому, что внучка подруги будет под присмотром. Пришлось смириться.

Мы гуляли часов до трех ночи. Набережные были полны народу. Освещаемые зарей и светлым июньским небом, по Неве медленно проплывали корабли. Так же не спеша вдоль Невы разгуливали парочки. Я тоже взял Варю под руку, что вызвало ее (тщательно скрываемую) радость, и она трепетно прижалась ко мне. Видимо, девочка не особо избалована ухажерами. Домой мы вернулись, когда солнце уже освещало утренние улицы. Полина Львовна предусмотрительно снабдила нас ключами, чтобы мы не будили ее и соседей. Теперь было одно желание — поскорее вытянуть ноги и закрыть глаза.

Тетя Поля постелила Варе на огромном старинном кожаном диване, где мог бы разместиться эскадрон гусар вместе с лошадьми, и отгородила ее уголок раскладной ширмой на деревянном каркасе. Мне она приготовила постель на раздвижном кресле-кровати, решив, что мне, как мужчине, сойдут и спартанские условия проживания.

Проспали мы часов до двенадцати. Завершив туалетные процедуры, я собрался пойти в Эрмитаж. Конечно же, Варя увязалась со мной. Мы заглянули еще в Исаакиевский собор, но допоздна загуливаться не стали, побродив немного по улицам, часам к девяти вечера вернулись домой.

В эту ночь я долго не мог уснуть. Меня раздражали старинные напольные часы, которые прошлой ночью по причине усталости я не слышал. Теперь меня раздражало их тиканье и удары. Двенадцать… один… два… В третьем часу до меня донеслись звуки из-за ширмы, напоминающие не то всхлипывание, не то плачь, не то стон. Что-то случилось с Варей. Ей плохо? Прежде чем разбудить тетю Полю, гренадерский храп которой доносился из соседней комнаты, я решил проверить сам, не нужна ли Варе какая-нибудь помощь. Я потихоньку встал и, подойдя на цыпочках, заглянул за ширму. Да, помощь ей была нужна, но не медицинская.

Из-за белых ночей в комнате было довольно светло. Варя лежала на спине с закрытыми глазами. Ее ноги были согнуты в коленях и раздвинуты как у лягушонка. Левой рукой она придерживала подол ночной рубашки на уровне пупка, а правой мастурбировала. Она извивалась, двигала попкой, при этом всхлипывала и постанывала. Она не замечала, что я наблюдаю за ней, а я никак не мог прийти в себя и оторваться от этого зрелища, которое сильно возбудило меня.

Я никогда не видел мастурбирующей девушки. Честно говоря, я был вообще еще мальчик. У меня в жизни был всего один случай, когда я мог потерять невинность, но я им не воспользовался. В нашей институтской группе училось только три девушки: специальность техническая, девчонки туда идут неохотно. Две из них — явные недотроги, а одна, Рая, девушка весьма фривольного поведения. Как-то на вечеринке у Виталика, приняв лишку, она прижала меня в буквальном смысле к стенке и о чем-то болтала. Но при этом ее опущенные вниз руки были сцеплены пальцами в замок на уровне моего паха, она раскачивалась вперед-назад и, прижимаясь ко мне, как бы невзначай касалась руками того места, где с каждым ее прикосновением все сильнее напрягался мой половой орган. Мне становилось неловко, и я постарался отделаться от Райки. Я тогда просто не понял, чего она от меня добивалась.

Через некоторое время я заметил, что давно не видел своего приятеля Павлика. Я пошел его искать, вышел на лестничную площадку, где курили ребята. Я спросил у них, где Павлик, кто-то показал пальцем наверх. Квартира Виталика была на последнем этаже, но вверх шел еще один пролет к площадке перед выходом на чердак. Я поднялся на один марш и увидел Райку. Она стояла в позе рака, задрав на спину юбку и придерживая ее руками. Кружевные трусики были спущены до колен. А сзади ее долбил Павлик, не снимая брюк, лишь расстегнув ширинку. Заметив меня, Райка взвизгнула и отскочила в сторону, стыдливо натянув юбку на колени, а Павлик так и остался стоять с торчащим из ширинки членом. Я извинился и, спустившись вниз, попенял ребятам, что же они, мол, не предупредили, что Павлик там не один.

Теперь я наблюдал за Варей, не в силах уйти и, одновременно, боясь выдать свое присутствие. В соседней комнате затих храп, и раздались шаркающие шаги. Варя быстро одернула ночнушку и тут увидела меня. На мгновение мы застыли, она смотрела на меня испуганными глазами затравленного волчонка. Я быстро, в три прыжка, достиг своего ложа и накрылся одеялом. Я думал, тетя Поля сейчас выйдет, но через мгновение послышалось характерное журчание струи в ночной горшок, потом звякнула крышка, снова шаркающие шаги и все затихло. Лишь часы в тишине пробили три раза.

Наутро Варя краснела при виде меня и отводила взгляд. А я делал вид, что ничего не случилось. Пусть думает, что ей померещилось или, что я страдаю лунатизмом. Чтобы снять неловкость, я предложил поехать в Петергоф. Мы доехали туда на «Ракете», погуляли среди фонтанов, потом забрели в какой-то отдаленный, совсем дикий уголок парка. Тут не было ни души. Внезапно мне отчетливо представилась виденная ночью картина. Не помня себя, я прислонил Варю к лиственнице и поцеловал в губы. А рукой я задрал ее платье и забрался ей в трусики, нащупав там влажненькие волосики и совсем мокрую щель.

Она лишь тихо, одними губами шептала «нет… нет…» но совсем не сопротивлялась. Она терлась о мою руку, все больше наполняя свои трусики влагой. Я взял ее на руки и затащил в какие-то кусты, положил на землю, и мы оба потеряли невинность. Когда мы отдышались, она поправила (как могла) прическу при помощи расчески и зеркальца, но состояние ее платья оставляло желать лучшего. Хорошо хоть не было порвано, но сзади грязное пятно и еще следы крови и спермы. Пока мы шли из парка, я обнимал Варю за талию и загораживал ей задик ее сумочкой, которая висела у меня на локтевом сгибе. Потом усадил ее на лавочку и подогнал такси.

Слава богу, войдя в квартиру, мы не встретили никого из соседей, и тетя Поля тоже куда-то ушла. Варя, не стесняясь меня, сняла платье и трусики, надела халат и пошла в ванную. Пока она переодевалась, я заметил, что грудь у нее, все-таки, есть. Хоть и небольшая, но упругая и с крупными сосками. Я улегся на кожаный диван и стал вспоминать пережитые ощущения. Во мне горело дикое желание, но открылась дверь и вошла тетя Поля.

Ночью Варя сама высунулась из-за ширмы и позвала меня. Я скрутил муляж из своего одеяла, будто бы я сплю в своем кресле-кровати, на тот случай, если вдруг выглянет тетя Поля, и забрался под одеяло к Варе. Она была просто неутомима, за эти несколько дней она буквально высосала из меня все соки всеми своими четырьмя губами. Мы каждый день ездили в Петродворец на наше укромное место в парке, благоразумно прихватив подстилку. И ночью, когда тетя Поля укладывалась, мы развлекались на моем диване. Но настало время возвращаться домой — ей в Горький, а мне — в Москву. Я испытывал чувство вины перед ней, я ее не любил, но мне казалось, что я должен на ней жениться. Правда, для этого ей надо было стать совершеннолетней. Не знаю, что испытывала она, мы никогда не говорили с ней на эту тему и не строили планы на будущее, мы жили только настоящим.

Всегда хотел трахнуть женщину лет на 20 старше меня. Не их опытность нужна. Хочу их формами воспользоваться, чтоб груди были большими и мягкими, попа огромная, и всё это твоё на некоторое время, чтоб купаться в этом теле. Ну и от опыта и страстности тоже не откажусь.

Вот она. Стоит возле своего джипа, по сотовому телефону с кем-то разговаривает. Зима. На ней пышная шапка, короткий полушубок, короткая юбка из под которой торчат толстые ноги в чёрных колготках и длинных сапогах. Может другим и показалось бы это вульгарным, так сказать не для её возраста и комплекции, но мне-то в самый раз. У меня даже привставать начал.

Болтает, приказывает, смеётся, крутится вокруг машины. Мельком пробежала по мне взглядом. Остановилась. Не переставая разговаривать, стала меня разглядывать. Видит мой интерес. Двинулся к ней. Она закончила разговор, закрыла трубку.
— Привет.
— ?
— Сударыня. Хоть и мне кажется ваше лицо знакомым, я догадываюсь, что вы меня не знаете.. А я бы хотел с вами познакомиться.
— Какой нахал. – Но она улыбнулась.
— Может и нахал, но вы мне очень нравитесь. Не знаю, что вам говорят другие, но выглядите вы довольно привлекательно.
— Ты меня интригуешь.
— Я хочу сделать большее.
— Свободен?
— Да.
— Садись в машину.

Мы сели в джип и поехали. По дороге разговорившись мы чуть побольше выяснили друг о друге и меж нами уже была дружественная атмосфера. Не дожидаясь, когда мы доедем, я принялся прямо в машине гладить ей бедро. Она не отстранилась, а наоборот, дала понять, что ей это тоже нравиться.

Мы прикатили в её большой двухэтажный загородный дом. Поставив джип в гараж, мы прошли в гостиную. Я стоял посреди комнаты и разглядывал её, а Виктория, так звали женщину, лет 48, достав из бара бутылку коньяка, налила нам по рюмке и предложила выпить. Мы выпили. Вика скинула полушубок и шапку, оставшись в блестящей водолазке, подчёркивающей контуры её тела. У неё была огромная грудь 7 размера, и мне это очень понравилось.

Женщина предложила выпить за знакомство на «брудер шафт». После того как мы опрокинули рюмки, следовало целоваться, и мы с радостью впились в губы друг друга. Наш поцелуй сразу стал страстным. Языки сплелись в борьбе. Женщина сильно сосала исследующий полость её рта мой язык. Я обняв Викторию за талию крепко прижал к себе. Потихоньку мои руки стали опускаться, и вот они уже лежат на её попе.

Это была та самая попка, о которой я желал всю жизнь. Большая, мягкая и круглая. Почувствовав мои руки, она ещё сильнее впилась в меня. Я чувствовал, как вздыбливаются её груди, упирающиеся в меня. Я просунул руки под юбку Вики, и, ощутив холодную кожу гладкой попки, понял, что она не в колготках, а в чулках. Это конечно ещё сильнее возбудило меня.

Я уже не стал мешкать. Я быстро стянул с неё водолазку и юбку, расстегнул лифчик и толкнул её, чтоб она села на диван. Сам же устроившись между её раздвинутых ног, принялся лизать огромные соски грудей. Она сама подставляла мне их, держа снизу руками, а я сосал и лизал их, одновременно руками лаская ноги женщины.

Над своим ухом я чувствовал учащённое дыхание. Её соски уже стали каменными.
— Встань. – Прошептала Виктория, и я повиновался.

Она расстегнула молнию моих джинсов, и пока я снимал рубашку, стянула с меня штаны и трусы.
— Ух, ты! То, что надо!

Перед лицом женщины болтался мой огромный член. Я знал, что это то, что надо. Большинству женщин мой член казался очень большим, и они боялись его. Из-за этого у меня часто не было секса, после того как уже разделись. Но для этой толстушки видать этот размер был в самый раз. Она как кошка принялась обнюхивать его, двигая ладонью кожицу на нём. Она лизнула головку, потом принялась двигать языком по всей длине. Член стал потихоньку набухать и вставать. Когда же Виктория принялась сосать головку, одновременно дроча ствол и перебирая яйца, он быстро пришёл в боевую готовность.

Я присел на колени. Схватившись за её сексуальные трусики, разорвал их. Купит она себе ещё. Перед моим взором предстал лобок с таким количеством кучерявых, чёрных волос, что на них можно было бантики завязывать. Я люблю волосатые промежности. Всё больше и больше мне нравилась эта женщина. Это действительно была женщина моей мечты.

Я взялся за член и поигравшись немного головкой с половыми губками Вики, резко вошёл вглубь уже истекающего соками влагалища. С выдохом женщина закатила глаза. Я схватился за широко расставленные бёдра и принялся буравить её влагалище. А она, схватила своими ручками большие груди и принялась их сдавливать. Я трахал Викторию, так, что яйца бились о её попу, и наслаждался тем как колышится её огромное тело от каждого моего толчка, как оно перекатывается словно большой студень. Мокрое влагалище издавало чавкающие звуки при каждом выходе из него члена. А я трахал и трахал женщину, наслаждаясь воплощением старой мечты.

Виктория, подняв свои груди к лицу, принялась сама лизать себе соски. Я шлёпнул пару раз ей по бёдрам, оставляя на них следы своих ладоней.

— Дай мне пощёчину. – И я влепил женщине лёгкую пощёчину. – Ещё! Ещё!

Я принялся беспрестанно хлестать по лицу Виктории всё сильнее и сильнее, а она, похоже, от этого только возбуждалась. Вдруг я увидел как женщина, зажмурив глаза, принялась ловить ртом воздух, как будто задыхалась. Она судорожно затряслась, в сочном оргазме, она закричала, а я продолжал трахать её, растягивая оргазм. Я почувствовал, как мой член сжали внутри влагалища.

Наконец-то Виктория обмякла, а я доведённый до предела встал и, вытащив член, принялся его дрочить. Оргазм не заставил себя ждать, и вот я уже принялся кончать на лицо и грудь лежащей на диване женщины. Она, очнувшись, принялась ловить капли ртом и размазывать белую жидкость по своему телу. Она притянула меня за ноги, и взяв член в рот принялась высасывать из него остатки спермы, причмокивая и шепча : «-Как вкусненько».

Кончив, я обессиленный повалился на пол. Усевшись у ног Виктории, я положил голову на бедро женщины. Теперь перед моими глазами предстала волосатая промежность Виктории. Она была безумно мокрой и источала сладостный запах. Я заметил, каким крупным был её клитор, торчащий из складок. Мне сильно захотелось поцеловать его и я, прильнувши к нему губами, принялся жадно сосать его, облизывать языком.

Виктория моментально отреагировала, часто задышав. Она опустила руки и, раздвинув половые губки, пригласила мне лизнуть её там. Я вставил туда два пальца, и, продолжая лизать клитор стал трахать её ими. Затем я смазал мизинец слюной и, засунув его в попку женщины продолжил трахать её в попу одним пальцем, а в писю тремя. Она довольно стонала, и чувствовалось, что ей это нравиться.

— Вставь мне руку. — Простонала Виктория.

Так как она была сильно возбуждена и размягчена, я, сложив пальцы, проник ладонью в лоно Вики. Она задышала чаще и выпучила глаза. Я же принялся медленно двигать рукой туда-сюда, как бы трахая её.

— Ещё! Ещё! – Виктория уже хрипела. – Хочу в попу!

— Сейчас.

Я развернул Вику и поставил «раком». Опять, введя ей ладонь в писю, и двигая там ею, принялся лизать дырку её попы..

— Давай! Не останавливайся! – Вика, повернувшись, вставила себе два пальца в попу и стала себя ими трахать.

Да, это была страстная женщина. Она кого хочет заведёт. Я встал и, вытащив пальцы из попы, вогнал туда свой вздыбленный член. Я начал неистово трахать узкую дырку, доставляя себе и Виктории лёгкую сладостную боль и наслаждение. На её глазах проступали слёзы от радости и боли. Женщина сама с удовольствием наяривалась на мой член, двигая попой. Она яростно мастурбировала свою писю, и чувствовалось, что её накрывают лёгкие оргазмы. Она выла от удовольствия. Её попа, сдавив мне головку, заставила меня кончить, извергая сперму прямо внутрь Виктории.

Кончив в попу, я почувствовал, как член обмякает, и захотел писать. Не вынимая своё оружие из попы, я принялся ссать прямо в попу женщины. Но было трудно, так как член сильно сжимался.

— Ты, что там делаешь?
— Ссу.
— Пописай лучше мне в рот.

Я вытащил член из попы и встал. Из попы Виктории тут же выплеснулась на пол смесь спермы и мочи. Женщина, встав предо мной на колени и взявшись за груди, широко раскрыла рот перед болтающимся членом.. Глядя как под ней образуется лужица вытекающая из попы я, взявшись за член, пустил тонкую струйку золотистой жидкости прямо в раскрытый рот Вики. Струйка, влетая прямо в горло, весело журчала, ударяясь о стенки рта и наполняя его божественной жидкостью. Женщина глотала мочу, но её было много, и она потекла на живот и грудь.

Когда я кончил ссать, Виктория приказала: — Стань «раком».. Я повиновался. Полизав своим тёплым и шершавым языком мне попу, она вставила туда палец и принялась трахать меня. Затем она добавила ещё один, потом третий. Я получал огромное наслаждение от её фрикций.

— Хочешь, я вставлю ладонь?
— Да. — Прохрипел я, мучаясь от боли и кайфа.

Виктория, дроча мне член, лизала мои яйца и принялась медленно вставлять в попу ладонь. Страшная боль затмила мой разум. Кажется, я кончил, а может нет, но когда она вытащила руку я понял, каким бывает настоящее наслаждение.

Когда я очнулся, Виктории в комнате не было. Попа горела страшно. Послышались шаги. Я поднял голову. По лестнице спускалась она. Одетая в сексуальное бельё и державшая в руке плётку и наручники.

— Продолжим? — Она ласково улыбнулась. – Или сначала пообедаем мой господин?

Стоит ли действительно осуществлять свои мечты?…

Было все это в те времена, когда «у нас в стране секса не было», хотя дети как-то рождались. Однако, должен заметить, что это, не самая сексуальная история моего детства. И случилась она со мной в тринадцатилетнем возрасте.

Произошло все это в летнем городском пионерском (тогда еще) лагере. В то лето он располагался в нашем Доме Культуры. Хотя обычно его размещали в школе. Впрочем, к самой истории это имеет косвенное отношение. Как и в любом лагере, у нас был предусмотрен после обеда тихий час. Общая спальня находилась в спортивном зале и там были кровати и мальчиков, и девочек, расставленные в три ряда вдоль зала. Не помню как так получилось, но моя кровать была как раз в центре зала последней в центральном ряду со стороны мальчиков. Далее через небольшое расстояние между кроватями была территория девочек.

Моей «соседкой» была девочка из многодетной семьи. У нее были и сестры, и братья, как старшие, так и младшие. Хотя это не поощрялось, но мы помногу беседовали шепотом во время тихого часа вместо сна. Она рассказывала много интересных, с моей точки зрения, вещей о своей семье. Например, что их родители часто мыли своих детей вместе, невзирая на различие полов: «так быстрее». Я лежал и тихонько завидовал ее братьям, имевшим возможность видеть формирующиеся округлости ее двенадцатилетнего тела без одежды. Хотя, если подумать, то ведь и она видела их в таком же виде. Чуть не забыл сказать, что ее звали Оля.

Разумеется, эти беседы не могли остаться незамеченными для наших сверстников. Но на любые намеки, типа «жених и невеста», я всегда как-то отшучивался. Я не был очень смелым мальчиком, вероятно поэтому, как и все не очень смелые, я старался не показывать признаков трусости и даже застенчивости — острил, немного хамил и даже пошлил при удобном случае — «знай наших!». Довольно болезненно относился к возможности быть пойманным на «слабо» или как мы, тогдашние пацаны, говорили «а-а — зассал!»

Не знаю кто это придумал и почему, но нас два раза за смену водили в баню. Это несмотря на то, что мы каждый день вечером возвращались в свои квартиры. Естественно, никаких мочалок у нас при себе не было, да и с мылом была напряженка. Но надо — значит надо.

Водили нас мыться не в общую залу, чтоб видимо не мешали, а в душевые кабинки. Они располагались как в женской половине бани, так и в мужской. Мы мылись по двое в кабинке. Но из-за того, что в лагере было больше девочек, кабинок в их половине на всех не хватало и часть из них привели на нашу сторону. Однако, из-за шума воды множества душей мы узнали об этом уже после мытья. Почему это так важно ? Дело в том, что в кабинках для мытья стенки не доходят до пола. Вероятно, чтоб воде легче было стекать в канализацию, а уборщицам легче мыть полы. И если лечь на пол и заглянуть из-под стенки к соседям, то можно увидеть: кто моется. А небольшие детские тела могли и пролезть под этими стенками.

И вот между банными днями случилось так, что я оказался перед проблемой: «слабо с девчонкой вымыться?». Детский изворотливый ум моего оппонента продумал все! И то, что девочек опять приведут на нашу половину; и то, что по своей комплекции я вполне могу пролезть в соседнюю душевую; и даже то, что девочек в нашем отряде нечетное число — можно подстроить так, что какая-то из них окажется одна. Сейчас даже не могу вспомнить — на что же мы поспорили?

Деваться было некуда. Оставалось решить: с кем? После недолгих раздумий мой выбор пал на Олю. Однако, уговаривать ее пришлось довольно долго, что было для меня большой неожиданностью.

Банный день. Все складывалось как нельзя лучше — и вот мы с моим спорщиком в одной кабинке, а Оля (оставшаяся одна после распределения девочек) в другой. Зашумела везде вода, и выждав пару минут я начинаю свое путешествие по скользкому мокрому полу. Проскользнув на животе половину пути я вдруг вижу перед глазами не совсем детские ноги. Задрав голову обнаруживаю, что на меня сверху с некоторым испугом и недоумением смотрит наша вожатая — Марина, девушка лет 19, с приятной глазу фигурой (что мы, пацаны, не раз отмечали в узком кругу). От неожиданности она даже не успевает прикрыться и я снизу вижу такую картину!.. Наконец, заметив мой взгляд и не успев еще опомниться, она, вместо того чтобы заставить меня лезть обратно, почему-то шепчет:

— Влезай быстрее, пока не заметили.

Я находился в таком состоянии, что как зомби готов был выполнить любой приказ. Поэтому, даже не соображая: «что она сказала?», уже делал что велено. И только встав на ноги в тесной душевой кабинке между двумя обнаженными женскими телами я подумал: «Что же теперь будет?» Первый, вполне логичный, вопрос который задала Марина, придя в себя, был:

— Зачем ты сюда залез?

Но я не успел и рта открыть, как Оля уже пересказывала мою историю о споре. При этом Марина даже не пыталась как-то прикрываться, считая что я уже все равно все видел. Я действительно старался не терять времени даром, практически не обращая внимания на сверстницу, в упор разглядывал то, что было разглядывать куда приятнее. Близость тел в кабинке давала приятную возможность видеть не только все то, на что я смотрел лежа на полу, но и на верхней части тела было на что посмотреть. Сочные груди не висели как спущенные воздушные шары, а упруго торчали примерно на уровне моей шеи. Я мог бы положить свою голову на них, если бы сделал пол-шага вперед. Они были не очень большие, но сам их вид завораживал.

— Ну что ж, раз уж ты выполнил свою миссию, можешь лезть обратно, — сказала Марина. Я и не заметил, что Оля уже закончила свой рассказ.

— Не могу, — осмелел я — мы поспорили, что я буду мыться с девочкой.

Мне почему-то не хотелось уходить, кроме того внизу живота появлялись уже знакомые ощущения. Яички как будто кто-то сжимал рукой. Но на что я мог надеяться?

— Хорошо. Оля, потри ему спинку.

Зажав в ладошке кусок мыла, Оля привычными и деловитыми движениями начала водить по моей спине и бокам, изредка попадая на мою попу или живот. Я стоял боком к Марине и она не могла не видеть подергивания моего члена в такие мгновения. Я старался сдерживать свою эрекцию, которая практически не увеличивала всерьез размеры моего пениса.

— Повернись. — скомандовала Оля. Я повиновался. Такими же привычными движениями она продолжила свое дело. Для нее это все действительно было настолько обыденно, что она не знала о том, что при этом можно получать удовольствие! Она просто делала привычную работу. Но для меня то это все было впервые! И по реакции моего члена Марина поняла это.

— Он слишком грязный, а ты слишком торопишься. Давай покажу.

И она взяла мыло в свою руку. Первое же нежное женское прикосновение заставило моего петуха встрепенуться так, что это заметила даже Оля.

— Что это с тобой? — несколько испуганно проговорила она. Я прикрылся рукой, но Марина властно убрала ее.

— Нет уж. Мы то не закрываемся от тебя.

От ее движений по моему телу я снова впал в какое-то полуобморочное состояние. Но оно уже сильно отличалось от того, какое было в первый момент моего пребывания рядом с ними. Это было какое-то блаженство.

Мой член уже не опускался, несмотря ни на какие мои умственные усилия. Он мне уже не подчинялся. Оля стояла с широко раскрытыми глазами. А Марина, между тем, уже водила руками по моему паху.

— Его тоже надо помыть.

Она обхватила рукой мой член, слегка сжала его и затем ослабила хватку. Не знаю, увеличилась ли при этом его длина, но что он стал несколько толще после этой процедуры, я был готов поклясться. Снова плотно обхватив его, она начала водить рукой вдоль его ствола. Поскольку я уже к этому моменту был «на подходе», мне нужно было всего несколько таких движений и несколько секунд, чтобы выделить первые капли. К счастью, за мыльной пеной их было практически незаметно. Но Марина по каким-то признакам поняла — что со мной происходит.

Буквально одним движением она подставила меня под струю воды, смыла с моего петушка мыло и снова отодвинула обратно. Душевого потока воды оказалось достаточно, чтобы ослабить эрекцию, но Марина уже знала, что она хочет. Продолжив свои движения на моем органе, она вскоре вернула все в исходное положение и теперь уже ждала нужного момента. Он снова не заставил себя ждать, и вновь выплеснул струйки перламутровой жидкости. Не давая упасть ни одной капле мимо подставленной руки, она продолжала другой свое дело, давно забыв о мытье и об Оле, которая как завороженная смотрела на происходящее.

Собрав достаточно спермы на ладонь, она поднесла ее ко рту и слизнула. Один вид этого заставил меня выпустить целую струю такой же жидкости.

— Не трать напрасно. — попросила она.

Сев на корточки, Марина направила мой член себе в рот и начала работать не рукой, а языком. Я не успевал сглатывать слюну, почему-то заполнившую мой рот. Оля вдруг ойкнула и начала быстро тереть руками свою промежность. Тут уж не выдержал я. Пользуясь ограниченностью пространства, я протянул к Оле руку, взял ее за локоть и довольно жестко придвинул к себе, даже задев ей Марину. Я убрал ее руку и стал сам работать с ее непокрытой волосами киской. Она уже была влажная. Помня о том, как поступила Марина, я поднес ко рту влажную руку и лизнул ее. Не могу сказать, что я умер от восторга, но что такого вкуса я еще не пробовал — это уж точно.

Желая повторения, я снова достал своей рукой ее нижние губы и стал просовывать палец внутрь.

— Ты что? Нельзя. Ведь я еще девочка. Мне мама запрещает туда совать все. И о мальчиках она тоже мне говорила. — Оля обеими руками убрала от себя мою руку.

Но тут меня выручила Марина, к тому моменту добившись и проглотив еще порцию спермы, опустошив меня внизу.

— Я тебя уже помыла, если хочешь, можешь намылить меня.

Меня не надо было дважды упрашивать. Ее тело практически не имело лишней массы. Достаточно загорелое, с белыми полосками от бикини, оно упруго подпружинивало под моей рукой. Я, следуя ее примеру, тоже не стал быстро намыливать его. Я наслаждался своими первыми прикосновениями к такому соблазнительному предмету как женское тело.

Пройдясь по верху спереди, я не стал прикасаться к ее лобку, решив оставить его напоследок. Повернувшись, она встала ко мне спиной.

Первую секунду я не мог ничего делать, только глядел на ее попку, похожую на сердечко, каким его обычно рисуют на бумаге.

— Наклонись и упрись руками. — схитрил я.

Получив перед глазами еще более восхитительный вид, я принялся за намыливание. Доставая рукой ее шею я случайно задел восхитительную попку своим членом. От этого он снова стал возвращаться в «боевое» положение. Я теперь уже всеми своими мыслями ускорял этот процесс. Пользуясь тем, что она этого не видит, я время от времени повторял свои задевания. Очень скоро это дало свои плоды. Я был готов к тому, что задумал.

Приставив торчащий конец к ее попке, я обнял ее чуть выше талии так, чтобы мои руки достали спереди ее груди, и воткнул все, чем был богат куда-то вперед. Опираясь руками о стену Марина стояла довольно твердо, и я осуществил что хотел раньше, чем она поняла это.

— А ты, оказывается, насильник. — засмеялась она. — Только должна тебя огорчить: ты попал не туда.

Я действительно находился своим членом лишь между ее ягодиц, попав головкой в ее анальное отверстие. При этом моя головка легко вошла в анус Марины, такт как размер ее задней дырочки не мог всерьез воспрепятствовать напору моего не развитого карандаша. Вогнать туда весь член мне не удалось — никакой практики у меня пока не было и как правильно это делается я еще не знал, но я успел почувствовать, как кружок ее попки сжимает мою головку. Марина наклонилась ниже, и прижалась ягодицами книзу моего живота, отчего мой напряженный член полностью вошел в женскую попку. Колечко ануса плотно обхватило мой ствол, а Марина слегка покрутила бедрами, чтобы полностью почувствовать в себе мой член, после чего отодвинулась. Оля по моему, так и не поняла , что произошло. Я разжал руки и отступил. Она обернулась.

— Ты сам сказал, что залез сюда мыться, а не насиловать девочек. Поэтому оставь свои желания на потом.

Но в этот момент свои права на меня неожиданно предъявила Оля.

— Это он из-за меня спорил, и я тоже хочу попробовать, что у него вытекает из писи безапелляционно заявила она.

— Ты действительно этого хочешь? – усмехнулась вожатая.

Марина ожесточенно закивала головой. Я был оглушен такой бесцеремонностью девочки, и поэтому ничего не мог сказать, позволив воспользоваться мною двум девицам по своему желанию. Марина немного отодвинулась, пропуская Олю поближе ко мне, и сказала ей, чтобы она взяла мой перец в руку. Мой стручок в этот момент уже опал, и весь спрятался в кулачке Оли.

— Подожди – сказала Марина, — попробуй сначала пальчиками подрочить его.

Оля неумело двумя пальцами стала водить по моему стручку, без особого в общем-то эффекта. Марина отодвинула ее руку, и взяла мой конец своими тремя пальцами, сведя их щепоткой. Почувствовав умелую женскую руку мой жеребенок тут же вскинулся и стал подниматься.

-Теперь ты – подтолкнула вожатая Олю.

Недолго думая, девочка учитывая пройденный урок стала довольно шустро будоражить мой ствол, отчего член встал столбиком. Удовлетворенная произведенным эффектом, Оля довольно сказала:

— И руке приятно!

— Теперь попробуй взять в рот, как я делала – сказала Марина.

Оля наклонилась, и воткнув мой член в свой рот, обхватив губами головку, замерла. Моей головке стало тепло и уютно во рту девочки, но особых чувств я не испытал, т.к. никаких действий она не предпринимала.

— Пусти – вздохнула вожатая, и присела рядом с Олей – смотри за моими движениями и постарайся не стесняться.

Она пальцами обнажила мою головку, и стала язычком нежно ласкать ее, облизывая весь ствол, и иногда теребя языком яички. Несколько раз она полностью забрала член ртом, с чмоканьем выпуская его. Одной рукой она ласкала себя между ног, раздвигая, потирая и теребя нежные розовые губки, порой засовывая палец во влагалище, и слегка постанывая при этом. Оля в упор следила за ее движениями, завороженная действиями Марины. Ее губы находились рядом с лицом Марины, и постепенно она тоже, следуя примеру вожатой, стала прикасаться язычком к моей головке, все активнее облизывая ее. Два девичьих языка упорно работали над моим жеребчиком, но прикосновения были настолько нежные, что я был еще далек до облегчения.

— Пососи его как ириску – сказала Марина ученице, и та, полностью завладев инициативой, забрала моего петушка в рот начав сосать его. Увидев, что урок усвоен, Марина занялась собой всерьез. Она оперлась плечом на одну стену, и подняв ногу уперлась ею в другую стену душевой, продемонстрировав завидную растяжку. Голова Оли оказалась ниже ее разведенных ног, а мне предстала непередаваемая по своей художественной силе картина возбужденной женской плоти. Большие губки ее цветочка были полностью раздвинуты обнажая розовые складочки самой женской сути. Губки поменьше также разошлись, не оставляя закрытыми дырочку ее влагалища, под которой ясно было видно коричневатое сморщенное пятнышко ануса.

Пальцами одной руки Марина раздвинула свои складочки, а пальцы второй руки запорхали по ее губкам то сильно, то нежно потирая их, теребя бугорок в верху складок, проникая двумя пальцами сразу в дырочку влажного влагалища. Эта чудная картина происходила прямо перед моим лицом, и не выдержав я протянул руку, и воспользовавшись кратким перерывом в движениях Марины, с ходу засунул два пальца своей руки прямо во влагалище. Возбужденное и мокрое, оно легко поддалось, и неожиданно вся моя кисть погрузилась в ее сочащуюся киску. Марина хрипло застонала, выгнулась на встречу моей руке, и стала делать попкой поступательные и круговые движения так, что я испугался за свою руку. Моя худая рука почти до предплечья погружалась в ее плоть, и выходила обратно.

Сжав зубы и закрыв глаза, закинув голову, Марина одной рукой схватила мою руку, чтобы она не выскользнула из ее тела, а второй рукой обхватила меня за затылок, и притянула мою голову к своей бархатной промежности. Я был вне себя от возбуждения, т.к. Олин рот не прекращал работу над моим перчиком, а вид вздрагивающей плоти Марины возбуждал меня еще больше, поэтому я с готовностью наклонился к промежности вожатой, и мое лицо погрузилось в ее влажную вагину. Сначала я чуть не захлебнулся от облившего меня сока, обильно истекавшего из влагалища Марины, уже не задумываясь о его вкусе, и закашлялся, но Марина не отпускала мою голову, и я стал губами и языком водить по затвердевшей головке клитора, прятавшемуся до этого в розовых складочках тела Марины, порой заглатывая его так, что ее плоть заполняла весь мой рот, не давая дышать. Внезапно Марина задышала глубже, отпустила мою руку, которая по прежнему была погружена в ее влагалище, и отодвинула освободившейся рукой ягодицу поднятой ноги.

Я обалдел от открывшейся мне картины. Оля, оставив на время мой перчик приникла губами к анусу вожатой, решив, видимо, не оставлять свободной ни одной дырочки своей взрослой подруги. Пальцами она пыталась раздвинуть сжатую дырочку попки Марины, и проникнуть туда языком. Под ее напором попка вожатой расслаблялась все больше, и вскоре пальчики Оли, мокрые от выделений влагалища Марины, проникли в заветную дырочку, совсем для этого не предназначенную. Но Марина была нисколько не против такого двойного напора, и вскоре два пальца Оли оказались в ее чудной попке, а анус раскрылся и легко давал быстрым пальцам Оли полностью погружаться в него. Тут девочка вынула пальчики, и прижалась к открывшемуся анусу вожатой губами, продолжая язычком работу игривых пальчиков, растягивая руками легко поддающуюся расслабленную плоть попки Марины.

Видимо от неземного, никогда не испытанного блаженства, сфинктер Марины расслабился, и из ее ануса на лицо девочки полилась желтая жидкая кашица, а из влагалища ударила горячая струя, чуть не обжигая, как мне показалось, мою руку. В тоже время Марина застонала и ее тело стало страстно содрогаться от объявшего ее всецело приступа сладострастия. Я, испугавшись ее экстаза выдернул из влагалища руку, а из раскрытой дырочки Марины продолжали изливаться на лицо Оли потоки мочи вперемежку с тягучими струями влагалищных выделений. Оля, растерявшись, не отстранилась, не убрала лица, только зажмурилась и плотно сжала губы, а на ее лицо продолжали течь как горный поток, неудержимыми струями золотые излияния из влагалища Марины, смывая со щек девочки желтую массу попавшую на ее лицо из попки вожатой. Все это лилось так обильно, что я испугался, что Оля захлебнется, но Марина уже опустила ногу, и сползла спиной по стене на пол душевой.

Марина открыла глаза, туманным взглядом посмотрела на Ольгу, дрожащей рукой смыла с ее лица остатки своих выделений, привлекла ее к себе, поцеловала в губы, шепнула: «Извини», и вновь привалилась к стене, впав в какое-то оцепенение. Мы с Олей растерянно смотрели на вожатую, не зная, что делать дальше. Марина опять открыла глаза, и посмотрев на нас уже более осмысленным взглядом, со смешком, чуть севшим голосом сказала: « Ну, вы, пионеры, даете!», после чего рассмеялась. Я почувствовал восторг, все мое напряжение спало, и я засмеялся вместе с ней. Оля тоже поддержала нас залившись тонким прерывистым смехом. Марина по прежнему сидя на полу привлекла нас к себе, и прижала к своему телу.

— Далеко пойдете, пионеры – сквозь смех сказала она.

Мой упавший перчик случайно прижался к твердому горячему соску Марины, и от схлынувшего напряжение он опять вздыбился, уперевшись в мягкую податливую грудь вожатой.

— Ого, пацан, ты никак не успокоишься – удивленно сказала Марина, а я не знал что ответить и как себя вести, опасаясь насмешки со стороны девушек. Обстановку опять разрядила Оля. Эта девочка удивляла меня все больше и больше.

— Все правильно, — сказала она – ведь я так и не попробовала его киселька из писи.

— Это называется спермой – устало сказала вожатая.

— Хорошо, я хочу попробовать его спермы – упрямо ответила Оля.

— Сегодня тебе ни в чем нельзя отказать, — сказала Марина. — Только и у меня есть перед тобой небольшой должок – продолжала она. – Давай так, ты Оля наклонись и возьми в ротик его петушок, а я повторю то, что ты делала со мной.

Подчинившись вожатой, Оля наклонилась, взяла в рот мой торчащий член, и стала все более уверенно и сладострастно посасывать его, насаживаясь ртом на всю длину ствола, а руками держась за мои бедра.. Марина в это время расположилась на полу сзади Оли, и раздвинув руками ее маленькие худые ягодицы, приникла губами к промежности девочки. Мне сверху было хорошо видно, что вытворяла Марина с писей Оли.

Сначала она вобрала всю промежность девочки в рот, и по движению щек было видно, что она усиленно работает языком, проникая во все закоулочки ее щелочки. Затем она оторвалась от Олиного влагалища, и стала пропихивать язык в ее дырочку, раздвинув пальчиками розовые еще не развитые складочки ее щелочки. Потом она стала длинно проводить я зыком от начала щелочки до розового ануса Оли, и в конечной точке быстро- быстро щекотала розовую дырочку попки. Затем Марина постаралась всунуть язык в попку девочки, и после некоторых усилий ей это удалось. Я видел как напряженный язык вожатой наполовину скрывался в заднем отверстии Оли, делая при этом поступательные движения, то показываясь полностью, то вновь погружаясь в девичью задницу.

Было видно, что анус девочки полностью раскрылся на встречу лицу вожатой, и, наконец, язык на всю длину погрузился в попу Оли, продолжая свою непрекращающуюся работу уже в теле девочки. Марина подняла на меня томные глаза, и увидев, что я наблюдаю за ней, оторвала рот от промежности Оли, чтобы мне было лучше видно работу ее языка над попкой девочки. От ее напора Оля покачивалась, забирая в рот мой член на всю длину, и доставляя мне неописуемое удовольствие, сама при этом постанывая. А вожатая по прежнему полностью всовывала и доставала язык из дырочки Олиной попки.

Когда язык освобождался , я видел на нем крапинки желтоватых выделений Олиного ануса, и Марина, очищая язык, иногда проводила им по Олиным ягодицам, оставляя на них мокрый коричневатый след слюны. Наверняка ей нравился вкус Олиной задницы, потому, что она тихо постанывала, и в ее глазах, неотрывно смотревших на меня, видна была страсть. В какой-то момент Марина оторвалась от промежности Оли, и поманила меня пальцем.

— Хочешь засунуть ей в попку? – спросила она. Я с готовностью закивал, и, вынув член изо рта Оли, отчего та протестующе замычала, подошел к ней сзади. Оля повернула голову, взглянув на Марину, и та сказала:

— Не бойся, маленькая, тебе будет хорошо, я об этом позабочусь.

Затем Марина поставила меня перед Олиной задницей так, что мой член оказался вровень с ее анусом, и почти уперся в него, а сама расположилась сзади меня, прижавшись мягкими грудями к мои ягодицам. Немножко развернув меня, она облизала головку моего члена, выпустив на нее струйку слюны, и равномерно размазала ее языком по стволу. Взяв мой член пальцами возле корня, она направила головку в дырочку Олиной попки. Я попытался проникнуть в нее, но анус сжался, и головка соскользнула вниз.

Вожатая вновь приставила его к попке, и крепко удерживая, стала подталкивать меня грудью ближе к Оле. Тихонько раскачиваясь, она разработала моей головкой анус Оли, и когда половина головки погрузилась в шоколадную дырочку, Марина взяла руками Олю за бедра, и потянув на себя, буквально насадила ее зад на мой дыбящийся член. Я полностью вошел в жопку, а вожатая стала руками раскачивать Олю, всаживая в ее задницу мой член. Оленька, вначале притихшая, вновь страстно застонала, от приближающейся эйфории. Вспоминая это позже, я понял, что развратная девица просто трахнула мною Олю, удовлетворяя свою страсть.

Быстро, очень быстро, я почувствовал, как мои яички и промежность сжимаются в предвкушении сладкого облегчения, и я застонал. Первую струю я выпустил внутрь попки девочки. Почувствовав горячую жидкость, Оля застонала еще громче, и сама прижала попку к моему животу. Почувствоав, как мое тело забилось в конвульсиях, и поняв, что я кончаю, Марина быстро вынула мой член из Оли, и моментально направила его себе в рот, пересев ближе к Олиной попке. Вторая тягучая струя ударила ей в язык, и она продолжала принимать в рот мою сперму, пока я не иссяк. Губы, язык и внутренность рта Марины были покрыты перламутровой жидкостью, но она ее почему-то не глотала. Выдавив из головки последнюю каплю, и приняв ее в распахнутый рот, она выпустив мой начинающий увядать член изо рта. Отодвинув меня от Оли, Марина легла на пол душевой под попку девочки, и потянула ее руками к себе, отчего девочка присела над лицом Марины

— Ну же, – шепнула Марина – отдай мне все что он в тебя вылил.

Из раскрывшегося ануса Оли потекли первые тягучие капли окрашенные в желтоватый цвет содержимым Олиной задницы. Тут же Марина подставила открытый рот, и остатки спермы потекли на ее губы и язык. Оля напряглась, стараясь выдавить из себя все мое семя, и неожиданно для себя вылила из ануса желтую жидкую кашицу на лицо, шею и грудь вожатой. Какая-то часть ее выделений попала, как мне показалось, и в рот Марины. В лагере мы ели много зеленых яблок из соседних садов, поэтому почти у всех был понос, и испражнения почти не имели запаха. От неожиданности Оля отпрянула от тела вожатой, и растерянно, выпучив глаза, смотрела на Марину.

— Ничего-ничего, маленькая – страстно шептала Марина, — я хочу чтобы ты еще пописяла на меня.

Оленька вся зажалась, но Марина стала пальчиками поглаживать ее влажную киску, раздвигая пальчиками маленькие губки, и наконец добилась, что из Олиной писи по ее рукам и на лицо потек слабенький желтый ручеек. Оля все еще стеснялась, и этот ручеек вскоре иссяк. Последние струйки Марина поймала открытым ртом.

— Не волнуйся, девочка, — улыбнулась Марина. – Ну что, ты по прежнему хочешь попробовать вкус спермы? Оля утвердительно кивнула.

— Ну тогда дай мне свой ротик.

Девушка, встав над Олей, наклонилась над ее лицом, и языком вытолкнула из своего рта комок перламутровой, окрашенной в желтоватый цвет жидкости в послушно раскрытый рот девочки. Густая тягучая струйка на минуту соединила их языки, пока последние капли не растеклись во рту Оли.

— На как? – с любопытством спросила она, наблюдая за реакцией девочки. Та сначала сморщила носик, а потом задумчиво покатал жидкость во рту. Наконец Оля сделала два глотка, проглотив мои излияния перемешанные с ее испражнениями, мочой и слюной Марины, и задорно заявила:

— А мне понравилось! Только жаль, что все уже закончилось.

— Подожди еще немного –проговорила Марина, и вновь нагнув Олю, переместилась к попке девочки. Она вновь стала страстно лизать промежность девочки, сосредоточившись теперь на том месте, откуда начинались розовые половые губки Оли. За ее быстрым язычком, когда она на секунду отрывалась от розовой писи Оли, переводя дыхание, тянулись тонкие прозрачные ниточки спермы и слюны. Оля раскачивалась под неутомимым напором вожатой, все сильнее постанывая, и я вынужден был придержать ее за плечи, чтобы она не упала, т.к. тонкие ножки Оли стали подгибаться. Тут Оля задрожала всем тело, замычала сдерживая рвущийся крик, и точно упала бы, если бы Марина удерживая не обхватила ее руками за попку. Все время, пока тело Оли содрогалось в конвульсиях первого в ее жизни оргазма, Марина не выпускала изо рта ее розовую щелочку, охватив губами промежность девочки. Когда Оля перестала дрожать, Марина отпустила ее, и девочка обессиленная села на пол рядом с Мариной. Марина сделал большой глоток, наконец освободив рот от Олиных и моих выделений.

— Теперь мы в расчете, — сказала Марина глядя на Олю каким-то таинственно-нежным взглядом. – Ну а ты, пионер, собирайся, думаю свой спор ты перевыполнил, — сказала он, обращаясь ко мне.

Вся наша дикая оргия заняла уже достаточно времени, и пора было возвращаться. Мы смылись под душем, смеясь и помогая друг другу руками и я полез в обратный путь. На последок Оля шепнула мне:

— Если хочешь, вечером приходи в сад. Знаешь скамейку за кустами? Я могу еще пососать у тебя.

Второго спорщика в соседней кабинке уже не было. Оказывется, он смылся, как только услышал, что я попал на вожатую. После бани мы пошли в столовую. Кстати, я вспомнил, на что мы спорили. На песочное пирожное за 22 копейки, которое давали нам к чаю на полдник.

Светлана Николаевна решила последний раз съездить со своей группой на природу. Она вела группу со второго курса. Поездку наметили на следующий день после выпускного вечера на базу отдыха на берегу водохранилища.

Светлана была сорокалетней замужней женщиной, но еще довольно свежей. Немного пухленькая, она была весьма соблазнительной с большими коричневыми глазами, пышной грудью и попкой, со стройными ножками.

читать дальше…

Была поздняя весна. В тот день я крупно, и как мне тогда казалось, навсегда поссорился со своей девчонкой. На душе было тошно, и трудно было понять, что мне больше хотелось сейчас секса или напиться. Было около 12 часов вечера, в гости идти поздно и я не придумал ни чего лучшего, чем зайти в ночное кафе рядом с домом. Просидев там часов до 3-х, кафе стало пустеть, мои случайные собеседники за столом стали расходиться, я тоже собирался домой изрядно подвыпив. Но не успел я дождаться расчета с официантом, как в кафе залетели 3 девчонки лет по 25, явно навеселе. Оценив обстановку уселись ко мне за столик. Они заказали пиво, постоянно хохотали, в общем сразу как-то расположили к себе. Разговор быстро получился, познакомились. Оказалось, что у одной из них, звали ее Лида, похожая проблема — ушла от своего мужа, как объяснила — достал. На эту тему мы в основном и болтали. Девчонки выпив по 2 кружки пива побежали в туалет, Лида отказалась, хотя я уже давно обратил внимание, что ей это тоже не помешало бы — она то ритмично сжимала, то скрещивала 8-кой ноги и покачивалась, потирала колено о колено, ерзала на стуле, иногда отвлекалась от разговора и сосредоточено смотрела куда-то вниз. Все это было не так явно, но я обратил внимание, и мне пришла в голову мысль, что ей просто нравится такое состояние. Скажу честно, это меня слегка завело.
Давно известно (у меня информация от подруг, из разных статей и интернета), что некоторых девчонок возбуждает чувство переполненного мочевого пузыря (там что-то связано с напряжением мышц, давлением его на какие-то зоны) Интересно, оказывается некоторых даже может возбудить такая ситуация… если они случайно очутились в людном месте, не могут не скрыться от глаз ни сдерживаться больше. Есть те, кто проделывают это специально и т.д. и т.п.
Одна моя подруга (всегда веселила меня своей откровенностью) призналась, что раньше могла кончить только если сильно хотела в туалет и когда напрягала мышцы, до последнего сдерживаясь чтобы не описаться. Иногда она нарочно проделывала это с собой в ванной прямо в одежде (с ее слов… «так дольше можно терпеть и ловить кайф») и говорила что мастурбация при помощи сжатия ног с переполненным мочевым пузырем, если случайно не кончишь до того как описаешься и это потом происходит одновременно по длительности и силе оргазма не заменит ни одного мужика.
Так вот, «возвращаясь в кафе», должен сказать, что Лида была очень красивая девушка — не высокого роста, большие карие глаза, каштановые волосы, короткая стрижка, макияж в меру. Через светло-бежевый легкий свитер на голое тело были заметны плотные и слегка торчащие вверх соски ее небольшой груди. Черная короткая юбка из плотного материала типа джинс, колготки телесного цвета, обтягивающие ее красивые ноги на которых были босоножки с тремя тонкими кожаными ремнями.
Мы были уже прилично выпивши, когда собрались выходить из кафе. Помню только момент, когда Лида встала, и я увидел на ее стуле едва заметное влажное пятнышко и небольшой темный след на ее юбке. Есть вещи, которые трудно объяснить, но почему-то меня это тоже немного возбудило. Мы вышли на улицу и собирались уже идти домой, но тут получилось как у М.Задорнова… русскому человеку 1 бутылка — много, 2 — нормально, а 3 — мало. Так и у нас… зашли в ночной магазин, взяли еще по бутылке трёшки. Сели на ограждение (трубу) у магазина пить пиво. Тут девчонкам и мне, к стати сказать, опять «приспичило», так как пива выпили не меряно. И опять как и в первый раз Лида вдруг заявляет — вы идите, я пока не хочу.
Ну тут у меня ни каких сомнений больше не осталось, что ей действительно нравится терпеть. Пока мы справляли свою нужду (девочки налево, мальчики направо), слава богу ночь и темно, прохожих нет, я поглядывал на Лиду. Лида сидела наклонившись вперед и крепко сжав ноги в коленях, ступни ног были расставлены широко, задняя часть юбки свисала с трубы, т.е. Лида сидела на трубе не подстелив юбку, хотя труба была достаточно холодная. И вы мне не поверите, она смотрела вниз под ноги, где начала образовываться маленькая лужица легко заметная из-за отражения фонаря. Пока две ее подружки возились в кустах, я сделал свое дело и незаметно для Лиды подошел к ней. Сделав вид, что ни чего не заметил, я громко сказал — чего грустишь? Видно я сильно напугал ее, т.к. мое появление было для нее неожиданностью. Она вздрогнула, сразу вскочила на ноги тут же сначала крепко сжав, а потом скрестив их. Через несколько секунд я увидел едва заметные следы от струек на ее колготках. Не подав виду я начал нести какую-то чушь, она поддерживала разговор. Но из головы не выходила мысль — почему она не пошла в туалет вместе с девчонками а предпочла пустить струйку прямо в одежде. Короче, все это меня все больше и больше заводило.
Тут подоспели девчонки, мы еще о чем-то болтали пили пиво, хотя уже и не лезло, честно говоря. В конце концов, я предложил Лиде пойти ко мне домой, она отказалась, но попросила проводить ее до дома. Слава богу, ее подружкам надо было идти в другую стороны и мы наконец остались вдвоем. Она жила недалеко в 9-ти этажном панельном доме. Я предложил пойти к ней, но она сказала, что дома мама и к ней нельзя. Мы поднялись на второй этаж, у нас еще оставалось пиво и я предложил покурить на площадке. Была ночь, в подъезде тихо. Не помню как получилось, но мы начали целоваться.
Поцелуем дело, конечно, не закончилось — я начал ласкать ее грудь, опускался все ниже и ниже, пока не добрался до края ее юбочки. Тут я почувствовал ее влажные колготки и потом приподняв юбку коснулся до самого заветного места такого теплого и влажного. На ощупь я понял, что помимо всего прочего она вся истекала смазкой, которая просачивалась через ее трусики и колготки, я даже ощущал ее запах. Это было что-то. Я продолжал ее целовать, ласкать ее грудь и влажную киску через колготки. И тут задал глупый и несвоевременный вопрос… ты хочешь писать? Я боялся, что она ответит что-нибудь грубое (в другой ситуации и если бы мы были трезвые наверное так бы и произошло), но она продолжая целоваться тихо сказала — ДА. Если хочешь отойди, я отвернусь? — НЕТ. Тебе нравится терпеть? — ДА, тебя заводит ощущение мокрых трусиков? — молчание. Я был уже на взводе, она тоже отрывисто дышала и дрожала, была вся как огонь. Я пытался снять с нее одежду, но она сказала — нет, не сегодня. Мне ни чего не оставалось как продолжать ласкать ее. Я ощущал, как через ее колготки на мою руку как-то импульсно попадает ее влага. Тут она сказала- я больше не могу терпеть, положила свою руку на верх моей и начала тереть себе киску моей рукой все быстрее и быстрее. Тут она прекратила дышать, потом отпустила мою руку и я почувствовал как по ее телу прошла волна оргазма, потом (не знаю сколько это длилось) одновременно с ритмичными вздрагиваниями ее живота я ощутил струю бьющую через ее трусики, колготки на мою руку и стекающую вниз между ее широко расставленных ног. Сколько мы так и потом стояли, я не знаю, и не знаю как удержался, что бы не кончить вместе с ней….
Из оцепенения нас вывела хлопнувшая дверь в подъезде. Мы посмотрели на часы было около 7 часов утра. Я сошла с ума, сказала Лида и добавила… пойдем скорей на верх, сейчас мать на работу будет выходить. И действительно, стоило нам добежать до 5-го этажа, как ниже этажом открылась дверь из которой вышла Лидина мама и быстрыми шагами стала спускаться вниз по лестнице. Да, представляю что было бы, если она нас застукала, сказала Лида смотря вниз на свои влажные колготки и расхохоталась. Ладно, пойдем ко мне, сказала она, только быстро пока соседи не проснулись.
А потом…, потом были часы незабываемого секса…..
Когда вечером этого же дня я опять зашел к Лиде, дверь открыла ее мать и сказала, что Лида здесь не живет, а живет у мужа и просила ни кому не давать свой телефон. Во так неожиданно и прозаично кончился этот удивительный и один из самых незабываемых для меня дней прошлой весны.

Мы познакомились с Лизой прямо на стадионе «Уэбли», когда я после матча вышел один из нашей раздевалки и отправился в близлежащее кафе. Там и произошла наша встреча, которой суждено было перерасти в нечто большее, чем просто мимолетный роман.
Hужно сказать, что не только у меня, но почти у всех профессиональных спортсменов существует некий комплекс в вопросах, касающихся отношений с женщинами. Мы, с одной стороны, боимся заводить серьезные отношения, с другой — мы люди избалованные деньгами и вниманием общества, и в силу этого все мы хотим жениться либо на миллионершах, либо на победительницах конкурса красоты. А это, конечно, далеко не у всех получается, будь ты хоть трижды чемпионом Европы… Вот отсюда и все наши комплексы.
Однако, в нашем с Лизой случае все обошлось как нельзя лучше. Hаша взаимное чувство быстро перерасло в любовь, а когда речь зашла о браке, все вообще оказалось как нельзя лучше. Так иногда бывает. Там, где ты не ожидаешь препятствий, вдруг неожиданно вырастают непреодолимые преграды, а там,, где ждешь неминуемого подвоха, все вдруг оказывается гладко.
Короче говоря, не прошло и нескольких месяцев, как я стал счастливым обладателем юной и прекрасной супруги. Лиза жила в Лондоне одна, а от матери получала щедрое вспомоществование. Также, испросив позволения миссис Блай, своей матери, на брак со мной, Лиза спустя неделю получила вместе с очередным чеком и письмо, в котором наш союз благословлялся. Письмо было написано таким образом, что из него явственно следовало: выходи замуж, дочка, я очень рада и поздравляю. Hадеюсь, ты сама понимаешь, что денежный чек это последний, поскольку в противном случае зачем же вообще выходить замуж… И так далее. А впрочем, в конце было несколько любезных слов о том, что, если мы захотим выбрать немного времени и посетить ее, мисс Блай в ее поместье, то она будет очень рада, и ее материнское сердце примет нас со всей любовью.
Hельзя сказать, что такой стиль взаимоотношений матери и дочери меня совсем уж не удивил. Все-таки, самостоятельность молодежи сама собой, а естественные желания матери хотя бы увидеть жениха дочери — сами собой. Hо Лиза и сама как-то не рвалась ехать к матери, и я успокоился. В конце концов, это их взаимоотношения, и меня они не могут касаться. У меня теперь была своя семья.
Лиза очень старалась, осваивая незнакомое для нее, но столь упоительное и многогранное искусство супружеской жизни, да и я был на седьмом небе от блаженства.
В конце сентября я повредил себе ногу на тренировке. Кроме этого, у меня треснуло несколько ребер. Это было очень болезненно, но нога беспокоила меня больше всего — ведь это моя профессия. Однако, вскоре медицина сделала свое дело, и я стал поправляться. Вот только тренироваться мне было нельзя еще пару недель, и я решил провести их дома. Hо при моей энергичной натуре это оказалось большой проблемой, и Лиза, беспокоясь за мое душевное равновесие, предложила отличный, как нам обоим тогда показалось, вариант.
«Дорогой, ведь ты все равно еще не познакомился с моей мамочкой. А она писала, что ждет нас к себе в гости. Я сама не бывала у нее уже полгода, это такое свинство! А вот и отличный повод. Давай совместим приятное с полезным. Поезжай к ней в гости. Познакомишься, пробудешь там две недели на свежем воздухе, а потом приеду, как только закончу свои дела на студии».
Лиза работала кем-то на киностудии, я до сих пор не могу разобраться, кем. Во всяком случае, ее работа на нашем семейном бюджете не отражалась.
У меня не было оснований отказаться от предложения посетить свою новую родственницу миссис Блай. Отчего же нет?
Лиза созвонилась с матерью, и на следующий день я уже не спеша собирался в дорогу.
Было немного досадно разлучаться с молодой же ной, но ведь всем известно, что недолгие расставания только способствуют обновлению и освежению чувств.
Конечно, в наше время сельские поместья представляют собой уже совсем не то, что когда то описывал Гарди, а следом — Голсуорси. Все меняется в этом мире. Hо все же, когда я увидел уединенный дом на берегу моря в нескольких милях от поселка, то подумал, что вот здесь — воплощение покоя и душевного спокойствия — того, чего нам всем так не хватает в больших городах.
Теща встречала меня в холле. Пока я шел, слегка ковыляя с тросточкой, и мы смотрели друг на друга, я старался придать своему лицу приличествующее случаю выражение. Это на самом деле было довольно нелегко сделать, потому что то, что я увидел, оказалось слишком неожиданным. Дело в том, что моей жене Лизе — восемнадцать лет, и, конечно, следовало предположить, что ее мать — еще довольно нестарая дама. Hо одно дело — нестарая, а совсем другое — та молодая и исполненная очарования женщина, что встретила меня в холле. Миссис Блай была стройная блондинка с копной тяжелых золотистых волос, нежной, будто девической кожей и большими глазами. Вероятно, удивление было написано на моем лице, потому что миссис Блай, смеясь и явно радуясь произведенному эффекту, ласково поцеловала меня в щеку и, подхватив под руку, повела в гостиную.
Ее мягкий грудной голос сразу взволновал меня. «И почему же вы так удивились, милый Роберт? Что вы ожидали увидеть? У вас был такой вид, какой, наверное бывает у моряка, перед которым выскочил из волн морской змей. Ха-ха-ха».
Прелестная теща, несомненно, наслаждалась моим смущением, и ее только еще больше забавляли мои нсуклюжие попытки оправдаться. Да уж, за своим лицом нужно действительно постоянно следить, иначе стыда не оберешься.
«Ты можешь звать меня Терезой. Миссис Блай это слишком чопорно, тем более, что напоминает мне о муже. Он оставил меня уже десять лет назад, и хотя я продолжаю носить его фамилию, мне не нравится слишком часто вспоминать о своем замужестве. Так что я — Тереза. А признавайся, ты ведь здорово удивился, увидев меня? Ты, наверное, думал, что навстречу тебе выйдет эдакая сморщенная старуха в клюкой. Да?»
«Hет, конечно», — пробормотал я. «Если уж здесь кто-то ходит с клюкой — то это я». При этих словах я приподнял свою тросточку, без которой еще не мог обходиться.
«Hо я думал», — продолжал я — «что вы все же гораздо старше меня. Ведь не каждый муж встречается с такой молодой тещей. А мы с вами, кажется, почти ровесники.»
«Ха-ха-ха», — заливисто засмеялась Тереза. «Как ты мил. Hет, все-таки, несмотря на все свое кокетство, такого комплимента я принять я не могу. Тебе ведь двадцать три? Да? А мне все-таки уже тридцать пять. Я родила Лизу в Семнадцать. Так что в ровесницы тебе я не набиваюсь…»
Я смотрел на свою тещу и не мог оторвать глаз от нее. Мне казалось, что она — само совершенство. Изящество движений, плавность походки, точеные лодыжки и, особенно, прекрасные золотистые кудри, рассыпающиеся по узким плечам… В ней было много похожего на мою жену, это естественно, но, казалось, что создавая Терезу, природа истратила большую часть своего вдохновения, и дочь получилась лишь слепком с красоты матери. Раньше я этого не знал, а теперь понимал со все возрастающей отчетливостью. Эта прекрасная женщина сидела теперь напротив меня в низком кресле и ласково, по-родственному, смотрела на меня. Сердце мое от этой неожиданной встречи ликовало. Конечно, и мои чувства были не более, чем радостью молодого зятя… Hаш приходский священник, занимавшийся со мной в детстве в воскресной школе, всегда говорил, что у меня очень сильное моральное начало. Ах, преподобный Боне, почему я не вспомнил ваши слова в те дни, в ту первую встречу со своей тещей…
Приближался вечер, и Тереза, справедливо решив, что мне необходимо оправиться с дороги, отдохнуть, заботливо проводила меня в приготовленную комнату. Мы пожелали друг другу спокойной ночи, и я остался один.
Долго я лежал на кровати, играя полами халата. Меня не оставляли обуревавшие мена чувства. Тогда я еще не знал сам, что мне и подумать о них. Меня взволновала сегодняшняя встреча. Дело было не только в неожиданной молодости моей тещи. Мало ли молодых женщин ходит вокруг. Hет, в ней было что-то такое, что заставляет мужское сердце биться чаще, от чего перехватывает дух независимо от твоего желания. Иногда такое свойство некоторых женщин называют любовной аурой, американцы предпочитают слово «сексапильность», а мне всегда хотелось думать об этом, как о любовном томлении. Что-то неуловимое исходит от такой женщины, она источает невидимый аромат желания, неутоленной чувственности. Встретить такую женщину, да еще и обнаружить, что она — мать твоей молодой жены — вот вам и сразу два повода для того, чтобы впасть в нервозное состояние, то есть именно в то, от чего так хотела уберечь меня бедная Лиза.
Заснуть я не мог, и ближе к полуночи решил выйти на большой балкон, выходящий на морской берег.
Когда я, запахнув полы халата, шел по широкому коридору, до меня донеслись звуки, заставившие остановиться. Из комнаты Терезы слышались взволнованные голоса. Я был в таком состоянии весь тот вечер, что не мог идти дальше. Я подошел к двери своей очаровательной тещи, и постояв несколько секунд, опустился на одно колено. Прямо перед моими глазами оказалась замочная скважина, через которую было отлично видно все, что происходило в комнате.
Тереза в вечернем наряде с обнаженными плечами стояла перед высоким темноволосым мужчиной испанской внешности. Они о чем-то оживленно говорили. Постепенно, прислушавшись, я понял, что женщина о чем-то умоляет джентльмена, а он противоречит. Вдруг Тереза порывисто подошла к мужчине вплотную, и, прижавшись к нему всем телом, обняла. Его руки поползли по се талии, и они оба слились в долгом поцелуе. Я видел, как руки мужчины шарят по прекрасному телу моей родственницы, оглаживают талию, поднимаются к грудям, чтобы мять их под тканью, затем вновь ползут вниз, крепко сжимая и тиская круглые полушария крепких ягодиц под черной шелестящей юбкой. Тереза при этом стонала и, блаженно закинув голову, впивалась в брюнета страстным поцелуем. Hеожиданно она сама одной рукой быстро расстегнула на поясе свою юбку и она, шурша шелком, красивыми складками упала к се ногам. Теперь молодая женщина стояла в объятиях мужчины обнаженной.
Тереза начала стонать все пронзительнее с каждым мгновением по мере того, как руки мужчины овладевали самыми потаенными частями ее прекрасного тела. Одной цепкой рукой брюнет крепко прижимал талию женщины к себе, а другая рука, пройдя через глубокую рельефную щель между полными ягодицами, вонзилась в промежность. При этом движением ладони, проворачивая ее, мужчина заставил трепещущую Терезу раздвинуть пошире ее прекрасные стройные ноги. Они подчинилась мгновенно, позволив мужчине тем самым углубиться в ее тело. Мне было видно, что его железная рука безжалостно терзает внутренности влагалища бедной Терезы. Мне даже показалось, что по лицу ее покатилось несколько слезинок. В руках этого мужчины терзаемая женщина начала извиваться, стеная и явно изнывая от страсти. При этом она не делала никаких попыток как-то облегчить свою участь. Я поймал выражение лица незнакомого мне мужчины. Hа нем была как бы застывшая маска — это была маска, выражавшая смесь страдания и безудержной жестокости. Мне стало странно наблюдать развернувшуюся передо мной картину. Я плохо понимал происходящее. Тереза продолжала биться в жестоких цепких руках своего любовника, а он продолжал с маниакальным, как мне показалось, упорством терзать ее, стоящую перед ним, обнаженную, в неудобной позе.
Hаконец мизансцена изменилась. Мужчина оттолкнул от себя Терезу. Они остались стоять друг напротив друга на расстоянии вытянутой руки.
Любовник несколько мгновений с нескрываемой враждебностью и презрением рассматривал стоящую перед ним женщину. Она же, напротив, казалась мне воплощением очарования. Ее великолепное молодое тело, на котором годы, казалось, вовсе не оставили своего следа, сжалось жалобно под оценивающим взглядом «испанца», глаза се, прекрасные, наполненные слезами, будто взывали о милосердии. Прелестный, ярко очерченный чувственный рот искажался гримасой ожидания. Губы Терезы дрожали. Я смотрел на всю эту картину и не знал, что и подумать.
Через минуту мужчина сделал шаг вперед и легки мн, но властными движением толкнул Терезу в грудь так, что она упала спиной прямо на кровать позади себя. Он встал над ней, и по отрывистому тону приказа, который я услышал, стало ясно, что он велел женщине раздеться до конца. Торопливо, явно желая угодить своему повелителю, женщина стала, лежа на кровати, стаскивать с себя остатки изящной одежды. Эти остатки вовсе ничего не скрывали, а только, напротив, как мне казалось, должны были возбуждать дополнительно. Hо, тем не менее… Вскоре совершенно обнаженная Тереза, сверкая своим божественным телом, покорно раскинулась на кровати под презрительным взглядом своего любовника. Он еще некоторое время постоял над ней, потом встал на колени рядом с кроватью. Внимательно глядя в лицо лежащей женщине, он одной рукой стал мять ее груди, а другую запустил опять в раздвинутое перед ним влагалище. Тереза согнула ноги в коленях и расставила их. Сделала она это самостоятельно, по собственной инициативе, для того, чтобы стать доступнее, и тем самым самой получить от терзания наибольшее удовольствие. Это можно было заключить еще и по тому, что мне удалось увидеть, насколько влажны стали губы ее вагины. Комната освещалась мягким желтоватым светом, и в отблесках его были отчетливо видны капельки влаги, блестящие, словно маленькие бриллианты на отвислых, налитых губках раздроченного влагалища.
Рука мужчины, входящая и выходящая наружу из раскрытой широко перед ним вагины, сразу стала совершенно мокрая. Она блестела от вязких прозрачных выделении женщины. Тереза обильно текла. Груди ее также одновременно подвергались соответствующей экзекуции. «Испанец» сжимал пальцами набухшие соски, мял их, тянул вперед, выкручивал. При этом Тереза подавалась вперед всем телом и тихонько взвизгивала.
Постепенно стало ясно, что бедная женщина уже близка к оргазму. Она сильнее забилась в руках мужчины, подкидывая зад, тряся грудью и дрожа всем телом… женщина изогнулась дугой на кровати, и раздвинув ноги ее шире, умоляюще заглядывая в глаза стоящему над ней любовнику, простонала:
«Милый, ну пожалуйста, возьми меня… А-ах, я прошу тебя, пожалей меня, я вся горю под твоими руками…»
Мужчина не ответил ей, и продолжал ласкать ее только своими руками. И руки эти, надо сказать, были до того умелыми и безжалостными к измученному женскому телу, что я понял — пощады не будет, и несчастная истомившаяся Тереза принуждена будет через несколько секунд кончать в одиночку только от прикосновения мужских рук. Так оно и произошло. Тереза закричала пронзительно, и я увидел, как из открытой промежности ее брызнул фонтанчик. Мужчина сразу убрал руки, и оставил Терезу кончать одну на кровати, распростертую перед ним. Тереза выпускала из себя фонтанчик толчками, каждый раз сопровождая это стоном, переходящим в визг. Как я понял, она кончала сразу несколько раз. При этом она не хотела встречаться взглядом со стоящим над ней любовником и силилась обеими руками стыдливо прикрыть искаженное страстью лицо. Пылающие щеки женщины были мокры от слез вожделения, из горла доносились хрипы и стоны. Hа кровати лежало содрогающееся от похоти животное, а не та очаровательная женщина, что несколько часов назад встречала меня в холле особняка.
В этот момент мужчина расстегнул свои брюки. Hадо сказать, что на протяжении всей волнующей сцены, которой я был свидетелем, он оставался одетым. Hа нем был черный смокинг, черный галстук и белоснежная сорочка. Одним словом, тип рокового красавца, столь любимый многими женщинами. И теперь он только расстегнул брюки и вывалил наружу свои член. Этот восставший фаллос стал приближаться к лицу лежащей женщины. Тереза увидела его, и приподнявшись на локтях, жадно потянулась к нему раскрытым ртом.
Она схватила его губами, потом стала судорожно заглатывать в себя. Перед моими глазами оказался зад мужчины, который двигался взад и вперед, насаживая на член рот прекрасной женщины. Hа несколько минут поле моего обзора сузилось, и я только слышал причмокивание Терезы, ее сопение, с которым она засасывала член стоящего перед нею любовника.
Вскоре я понял, что мужчина выплеснул ей в рот свою порцию спермы, и услышал благодарное бормотание Терезы, которая отвалилась обратно на постель и теперь облизывалась, удаляя с губ остатки спермы. Вдруг она взглянула, подняв лицо вверх, и я увидел в ее глазах страдание.
«Hет, нет», — раздался ее прерывистый голос. «Прошу тебя, только не надо этого, нет, не это…»
Я не мог понять, к чему относились эти ее слова. Hо вскоре я стал смутно догадываться и волна возбуждения, и ранее владевшего мной, с новой силой накатила на меня. Я стоял, преклонив одно колено, и напряженно всматриваясь в замочную скважину, боясь пропустить хотя бы одну мельчайшую подробность удивительного действа, которое разворачивалось на моих глазах и которое захватило меня целиком. Столько страсти было во всем облике моей тещи, когда она самозабвенно отдавалась молчаливому любовнику, которого явно боготворила, столько эротической энергии заключали в себе их странные и необычные взаимоотношения, что я на протяжении всего времени испытывал целый комплекс противоречивых чувств. Hо только теперь мое собственное возбуждение достигло предела. Я внезапно понял, что мужчина в комнате собирается делать, и чего страшится моя прелестная теща, распростертая обнаженной на диване.
И я не ошибся, хотя потом сам удивлялся, как это меня угораздило догадаться, ведь ничего подобного я раньше не видел. Мужчина поднес полуопавший член к лицу Терезы и не слушая дальше се возражении, принялся писать прямо на се золотистые волосы, на широко открытые глаза… Моча толстой струси заливала лицо Терезы, и она даже не прикрывалась рукой. Все, конечно, попадало в рот, с подбородка красавицы начало стекать… Именно в эту минуту с Терезой произошло
то, чего она так боялась. Она не выдержала, и, как ни старалась, вероятно, сдержаться, не смогла быть больше пассивном. Обе руки ее потянулись к собственному влагалищу. Руками, своими прелестными пальчиками женщина раскрыла половые губы и принялась неистово возбуждать себя. Готов поклясться, что мужчине, когда он полчаса назад терзал Терезу, было далеко до нее самой. Женщина буквально раздирала свою вагину. Она, сжав пальцами клитор, выкручивала и вытягивала его, забиралась в себя так глубоко рукой, что вся ладонь целиком уходила между ног… Тереза задыхалась и металась на диване, тряся своими мокрыми от мочи любовника волосами. Она вообще была облита мочой почти вся. В свете желтоватых ламп вся верхняя половина ее прекрасного тела, столь желанного мною и столь презрительно отвергнутого любовником, сверкала влагой.
А сам равнодушный любовник спокойно застегнул брюки, и, не обращая никакого внимания на корчащуюся от похоти женщину, отошел к креслу и уселся в него с зажженной сигаретой в руке. Всхлипы и стоны Терезы, казалось, совсем его не волновали. Только в конце уже, он на секунду повернулся ко мне анфас, и я понял, что был неправ относительно его спокойствия. Hаоборот, он был сильно взволнован. Его черные глаза сверкали, ноздри раздувались, как у испанского гранда… Жестокое хищное выражение его смуглого лица удивительным образом перемешивалось со страдальческим выражением его глаз. В то же время, в них горела твердая решимость. Он специально сидел, повернувшись к Терезе спиной.
Выносить больше увиденную мною сексуальную картину, я не мог. Преподобный Боне не зря говорил нам всегда в воскресной школе, что нехорошо подсматривать в дверную скважину за взрослыми. Только в эту минуту я до конца понял, насколько он был прав…
Я, стараясь ступать по коридору как можно тише, направился к себе в комнату. Что и говорить о том, что если мне до этого не. спалось, то теперь сна не было вообше ни в одном глазу.
В полной темноте я проворочался в своей постели около часу. Все мои попытки заснуть ни к чему не привели. Тщетно я старался уговорить себя, что все увиденное мною только что совершенно не касается меня, что это просто не мое дело, и если я желаю себе душевного покоя, то есть того, ради чего я сюда и приехал, мне лучше просто-напросто забыть обо всем увиденном. Hо человек создан иначе. Он не такое простое создание, чтобы быть способным приказывать себе такие вещи. Попробуйте хоть пять минут не думать о желтой обезьяне. Попробуйте! Как только вы прикажете себе это, именно диковинная желтая обезьяна станет предметом и центром всех ваших мыслей.
Так же произошло и с увиденной мною сценой. Hс стану говорить о том, пытался ли я удовлетворить себя руками, лежа в одиночестве, с воспаленной от увиденного головой и кое-чем еще…
Спустя час что-то сдернуло меня с кровати, и я отправился вновь по длинному коридору, не в силах дальше бороться с искушением досмотреть зрелище до конца.
Когда я вновь приник к ставшей уже знакомой скважине, то увидел, что ситуация изменилась. Мужчина ушел, в комнате его не было. Тереза лежала одна на подушках и корчилась, будто в припадке. Она охрипла от собственных стонов, и теперь только тихонько скулила. Одну руку она держала у себя на промежности и дергалась при этом все своим великолепно сложенным телом. Поза раскинувшейся женщины была невыразимо сладостна, так же, как сладостен был вид открывшегося прохода в ее пещеру наслаждения, в ту пещеру, которой на моих глазах пренебрег гордый ^испанец». Полные гладкие ляжки вздрагивали ежесекундно. округлые ягодицы сдвигались и раздвигались в томлении, набухшие темно-розовые губы влагалища будто ждали жезла, который бы раздвинул их, слипшиеся от выделений, отяжелевшие, манящие.
Hа моих глазах очередной оргазм потряс одиноко лежащую Терезу. Из плотно сомкнутых глаз потекли вдруг две слезинки, а из плотно сомкнувшихся на мгновение половых губок брызнула мутная субстанция. Тереза при этом так изогнулась, что едва не получился «мостик». Вместе с этим, она в то же мгновение пальцами вытащила из своей вагнны длинную свечку. Я с изумлением наблюдал за тем, как Тереза вытаскивает из себя это орудие удовлетворения одинокой страсти, но еще больше мое удивление возросло, когда я увидел, что она протянула руку к тумбочке, и в ее пальцах оказался огромных размеров искуственный пенис. Он был зеленого цвета и весь покрыт буграми и пупырышками. Это была, я думаю, имитация бычьего члена. Или слоновьего. Мне трудно судить, я никогда не рассматривал члены быков и слонов, но, судя по размерам, нечто в этом роде и имели в виду изготовители дилдо, который держала в своей руке прелестная Тереза. Поначалу я испугался за нес. Мне показалось, что машина таких размеров не может войти в женщину ни при каких условиях, но вскоре выяснилось, что я ошибался. Поистине, неисчерпаемы возможности человеческого тела. Тренер нашей команды часто это говорит, но вот в жизни мне только сейчас удалось в этом по-настоящему убедиться.
Тереза стала налезать на искусственный член. Лицо ее исказилось от наслаждения и напряжения. Конечно, нелегко влезть на такую громадину. Hо постепенно огромный член влез на всю длину в тело молодой женщины. Тереза обливалась потом от напряжения, глаза се, казалось, сейчас вылезут из орбит, но старания ее увенчались успехом.
Hо на этом она отнюдь не остановилась. Свечка, которая до того была в ее влагалище, была тоже пущена в дело. Тереза просунула свою руку себе под ляжку, и ухитрилась, приподняв прелестную попку, затолкать свечку себе в задний проход. Вот теперь она несколько успокоилась, и принялась обеими руками терзать себя обоими дилдо в обе щели.
С тех пор, как я наблюдал эту сцену через замочную скважину, я уверен, что зрелище недотраханной
женщины, которая пытается удовлетворить себя сама — одно из самых волнующих на земле. Вероятно, для большинства мужчин это более волнительно, чем извержение какого-нибудь Везувия. У меня даже есть подозрение, что Валерии Катулл стал обожествлять свою Лесбию и сделал ее центром своей жизни и своих стихов после того, как увидел ее вот в таком положении, а именно, недотраханную ее братом, когда она безудержно искала удовлетворения:
Дай лобзаний мне тысячу сразу И к ним сотню, и тысячу вновь. Сто еще, и к другому заказу Вновь на столько же губки готовь… Кровать под извивающейся Терезой скрипела, до меня доносились звуки, которые разрывали мое сердце и заставляли кровь приливать не только к моему лицу, но и к более потаенным местам тела…
Тихо скуля, как побитая собачонка, прекрасная женщина, содрогаясь своим великолепным телом, дрочила себя в две щели прямо перед мной.
Прошу не судить меня слишком строго. Дверь была не заперта. В этом я убедился еще раньше, хотя до того мне не приходило в голову этим воспользоваться. Hо теперь настало время… Я вскочил и разом распахнув дверь, влетел в комнату. Я не думал в тот момент о последствиях своего поступка. Hо прошу меня понять
— ведь каждому мужчине, да, я уверен, и женщине тоже, понятно, в каком состоянии я тогда находился. Hа ходу я распахнул полы халата, и мой стоящий, как часовой на посту, член, взвился прямо перед лицом лежащей в перманетном оргазме Терезы. Hельзя сказать, что она была удивлена моим внезапным появлением. Hапротив, мне показалось, что она то ли вообще нс отреагировала на меня лично, то ли мое появление показалось ей естественным.
Движения и поползновения мои были продиктованы не рассудком, а вполне животным чувством. Мне показалось, что если две щели женщины забиты до отказа, а она все еще не находит удовлетворения, значит, ее третье половое отверстие остро нуждается в заполнении. Вот поэтому я и втиснул свои восставший член прямо в подставленный как будто специально для этого ротик своей очаровательной тещи. Она обхватила его губами, будто пробуя его упругость, а потом с уже известным мне причмокиванием стала заглатывать себе в горло.
Hе буду хвастаться, член у меня не такой, как у многих звезд порнокино, но все же он и не такой короткий, как у шанхайской комнатной собачки. И Тереза в мгновение ока ухитрилась заглотнуть его в себя на всю длину. Доложу, что горло у нее оказалось восхитительным. Когда конец моего пениса оказался в горле я почувствовал себя на вершине блаженства. Горло было упоительно горячим, оно как будто согревало своим жаром истосковавшийся за ночь по ласке мои член, оно буквально обжигало. Вместе с тем, податливые нежные губы женщины округло шевелились у его основания. Тереза перекатывала член во рту, как лакомый кусочек, будто пробуя его на вкус.
Глаза тещи при всем этом были закрыты, она избегала встречаться со мной взглядом. Одновременно, она обеими руками продолжала мастурбировать себя сама, нимало не смущаясь того, что я все это имел возможность наблюдать. Может быть, она решилась на это потому, что поняла, когда я влетел как безумный в комнату, что я уже имел возможность некоторое время наблюдать за ее одинокими любовными упражнениями. А когда уже нечего скрывать, человек перестает стесняться.
Итак, мы молча, не обмениваясь ни одним словом, продолжали нашу любовную игру. При этом, когда мой член попал в столь вожделенное и восхитительное место, я несколько успокоился. Мой жар стал снижаться, я получил возможность осмотреться. Пока Тереза, дрожа и неистово вздрагивая всем своим пышным прекрасным телом, билась подо мной, я смотрел на нее и думал ‘о том, насколько она великолепна. Hесмотря на то, что она мать моей жены, Тереза была гораздо привлекательнее. Может быть, на это повлияло то, что ей больше лет, и она успела оформиться и приобрести черты женственности, а скорее всего, необузданная чувственность, которая ощущалась в этой женщине, сделала свое дело и наложила свои отпечаток на се облик. Одним словом, это хрипящее животное, раздираемое тремя дилдо во всех возможных половых щелях — было прекрасной, несравненной женщиной.
Столь долго сдерживаемое возбуждение стало фактором того, что кончил я очень быстро. Меня потрясла волна оргазма, у меня перехватило дыхание от наступившей сладости, и я кончил… Мое семя хлынуло из меня и мгновенно потонуло в бездонной яме похоти Терезы. Она проглотила все, а вернее сказать, я излился в ее горло и оно приняло меня в свои глубины.
Когда это случилось, мне стало нестерпимо больно находиться в комнате, напоенной ароматами преступной страсти. Я вытащил свои член изо рта своей тещи, и ретировался в свою комнату.
Утро следующего дня застало меня спящим в постели. Солнечный день был ветреным. За окном шумело крупной волной Северное море. От лучей солнца, упавших в мой альков, я и проснулся.
Спал я довольно спокойно. Это 6ыло совершенно естественно. потому что еще ночью я принял решение. Если ошибка уже совершена, не нужно усуглублять ее поспешным отказом от нее. Hе нужно бросаться наутек от себя самого. Если ночью я бросился как безумный на собственную молодую тещу, то, значит, имел на это если нс основания, то во всяком случае, серьезные причины.
Конечно, у меня были причины. Я безумно хотел эту прекрасную женщину. Более того, я ее жалел. Та сцена с любовником — «испанцем», которой я был свидетелем, заставила меня убедиться в том, что моя новая родственница глубоко несчастна в интимной жизни. А кто же, как не я, должен утешить ее…
Встав перед зеркалом, я убедился. что выгляжу достаточно привлекательно. Обвязавшись темно-синим махровым полотенцем, я направился в комнату тещи.
Она была еще в постели. Hадо сказать, что входил я нс без трепета. Ведь одно дело ночь, когда все кажется ирреальным, а другое — ясное солнечное утро…
Тереза полулежала на своей роскошной кровати, и приветствовала меня возгласом: «Роберт, как ты вовремя. Я не хотела звать никого. Подойди к шкафчику и принеси сюда шампанского. У нас ведь, кажется, была неспокойная ночь?»
При этих словах теща улыбнулась столь недвусмысленно, что я понял, что она прекрасно отдает себе отчет во всем происшедшем.
Разлив по бокалам «»Асти спуманти», я принес все прямо в постель очаровательно» миссис Блай. Мы сделали по глотку, и я, наконец, осмелев, спросил: «Как вы провели ночь?»
Звонкий и заливистый смех был мне ответом. «Милый мальчик, вот теперь я понимаю, почему моя дочь выбрала тебя в мужья. Ее можно действительно поздравить с остроумлым мужем.»
-Только с остроумным?
-Hе только. Еще с сообразительным.
-И ото все мои положительные качества?
-Еще быстрота. Решительность. Hапор. Я поднес бокал с шампанским к самому рту Терезы
и добавил: -А еще нежность. Вы забыли упомянуть
это мое качество.
-Правда? — спросила она, ставя свои бокал на столик рядом, -я этого не замечала.
Я был счастлив доказать Терезе немедленно, что нежность также относится к моим неоспоримым достоиноствам. Покрывая ее поцелуями, и вдыхая божественные ароматы ухоженного женского тела, я понял, что женщина успела помыться, смыть с себя сперму и мочу, заляпавшие ее прошлой ночью.
Мои руки без устали ласкали это прекрасное и податливое тело, а оно — истосковавшееся по настоящей ласке — чутко и благодарно отзывалось на каждое прикосновение. Я взял стонущую Терезу два раза подряд. Она извивалась, как и прошлой ночью, но теперь это все происходило в моих нежных руках, а не просто перед презрительным взглядом гордого «испанца».
Когда я уже кончил второй раз, я стал получать наслаждение просто от тактильных ощущений, то есть от простых прикосновении к прекрасному телу, от поглаживания его. Тереза стояла на коленях на постели, а я — за ней, и мои руки, проводящие от ее упругих ягодиц, через стройную талию — к плечам и грудям с твердеющими на глазах от возбуждения сосками приносили мне невыразимое блаженство.
И все же мне не давали покоя воспоминания прошедшей ночи. То, что я увидел тогда, и что послужило толчком к пробуждению моей собственной чувственноти в отношении прекрасной тещи, не оставляло меня. Я понимал, что прикоснулся к какой-то тайной истории, которой не должен был быть свидетелем.
Я не удержался и в конце концов все-таки спросил Терезу, кто этот высокий брюнет, с которым я видел ее прошлой ночью. Hе успев до конца высказать вопрос, я уже пожалел об этом. Тереза мгновенно упала на кровать и разрыдалась. Глядя на ее трясущееся от плача обнаженное тело, я пожалел о своем опрометчивом вопросе.
Постепенно рыдания стихли, и мне удалось разговорить Терезу. Это поначалу оказалось не так просто Я понял, что смущение Терезы вызвано тем, что она считала, что я подсматривал за ней только в тот мо мент, когда она столь яростно дрочила себя, а предыдущая сцена была мне неведома. Теперь же она стыдилась своего положения, в котором я застал ее прошлой ночью и не решалась поднять на меня глаза. Она только умоляла меня оставить ее и не распрашивать ни о чем. Hо все же мое любопытство взяло верх, а подкрепленное вполне искренними ласками, оказало свое решающее воздействие.
«Когда муж оставил меня, а это случилось уже довольно давно», — начала свой рассказ Тереза, — «я первое время жила одна. Это продолжалось до тех пор. пока я не встретила однажды Луиса — прекрасного молодого человека, красавца, как ты, наверное, успел заметить. А ведь я всегда была неравнодушна к мужчинам. а к жгучим брюнетам — тем более. Он стал моим управляющим. Я передала в его руки все свои хозяйственные дела, и он до сих пор прекрасно справляется с ними. Благодаря ему. ни я ни моя дочь до сегодняшнего дня ни в чем не терпим ущерба. Это ведь очень важно иметь толкового управляющего. Так вот, с этим мне повезло. Мне, однако, не повезло с другим. Видишь ли, я влюбилась в него. Много ли надо одинокой женщине в таком безлюдном месте, чтобы без памяти влюбиться в такого красивого мужчину. Hаше чувство стало взаимным, и мы быстро сошлись. Меня подкупала его властность, решительность, одним словом, сила характера. Мы провели несколько счастливых лет вместе…
Все началось с того, что однажды я застала Луиса с молоденькой горничной, которую он тискал прямо на пороге ее комнаты на первом этаже. Я была вне себя от гнева и возмущения. Как он посмел! Сама хозяйка дома любит его и не скрывает этого, а он посмел посмотреть на какую-то служанку. Он предпочел меня какой-то девчонке… И я решила наказать его. Ах, как гнев всегда ослепляет нас! Я решила показать Луису, кто есть кто, поставить его на место.
Я позвонила своему ближайшему соседу — молодому человеку, очень богатому. У него неподалеку замок, где он живет один. Конечно, не один, он всегда в окружении толпы друзей и знакомых. У него бывают и знаменитости. Hо больше всего он любит охотиться. Поэтому двор его замка всегда оглашается лаем десятка охотничьих собак. Вероятно, лорду Патрику кажется, что весь этот антураж придает всему облику замка еще большую значительность и выразительность. Может быть… Итак, я позвонила ему и приехала в гости. Мы до этого не раз встречались, и я знала, что он ко мне
не вполне равнодушен. Hо мне никто не нужен был, кроме моего Луиса. А вот теперь. Мы провели отличные несколько дней, а после этого я пригласила моего нового любовника к себе домой. Мне было мало изменить Луису и тем самым наказать его. Я хотела теперь унизить его, изменять ему практически у него на глазах. Да он бы еще и находился при всем этом в приниженном положении. Все-таки он просто мой управляющий… Вот такая мстительность и женская вздоность и губят нас всегда. Я не должна была всего этого делать, и была наказана за все.
Мы продолжали в моем доме все оргии, каким предавались в доме Патрика. Здесь были и псовая охота, и пьянки, и прочее… Луис молчал и присутствовал при всем с мрачным видом. Я наслаждалась своей местью, глядя на его потрясение и упивалась своей «замечательной» идеен. Hо судьба показала иное…
Однажды вечером, когда из дома уехал последний гость, мы с Патриком сильно напились. При этом мы о чем-то поспорили. Я проиграла этот пьяный спор. И, согласно уговору, должна была теперь исполнить лю бое желание Патрика. Конечно, я понимала, что желание будет носить игривый характер, и это меня успокаивало, тем более я была нетрезва. Hо то, что произошло, конечно, было для меня полной неожиданностью.
Сначала все было очень загадочно и интересно. Патрик велел мне раздеться догола, и когда я это исполнила, завязал мне глаза черной повязкой так туго, что я не могла открыть веки и таким образом ровно ничего не видела.
После этого Патрик заткнул мне уши тампонами и приказал встать на четвереньки. Так я должна была стоять в ожидании чего-то неведомого некоторое время.
Hельзя сказать, чтобы все это мне понравилось, но все-таки я была пьяна, а кроме того, я проиграла пари и теперь должна была подчиниться. Hу, и главное, я не ожидала от Патрика никакого особенного подвоха.
Одним словом, я простояла голая на четвереньках некоторое время. Я не знала, что происходит вокруг, и вдруг почувствовала, как в меня сзади что-то вонзается. Повторяю, что я ведь ничего не могла видеть и слышать, а в таком положении у человека искажаются и другие органы чувств.
Короче говоря, я ощутила в моей… промежности член. Член стал ходить во мне, а я начала возбуждаться. Так бы и продолжалось, если бы я в какой-то момент не поняла, что это член отнюдь не Патрика… Он был примерно такого же размера, но что-то в нем было необычным. Темп, с каким он терзал меня, был слишком быстрым, кроме того, я вдруг ощутила у себя на спине его руки… но это были какие-то странные руки. Hо член терзал меня все сильнее и сильнее, и я, раздираемая сомнениями, все же довольно быстро «разогревалась».
Из меня потекло, и я почувствовала приближение оргазма. При этом я все-же совершенно не понимало, что происходит. Hаконец, беспокойство все таки заставило меня сдернуть с глаз повязку и оглянуться. И только тут я увидела, кто трахает меня сзади… Это был Риф — любимый охотничий пес Патрика. Огромная черная собака стояла задними лапами на полу, а передние положила мне на спину. Большой и толстый член пса ритмично входил в меня, и таким образом вот уже в течение нескольких минут меня трахал пес… Я закричала от неожиданности и дернулась всем телом. Псу, однако, это не понравилось, и он зарычал, оскалив клыки. С морды его капала тягучая слюна прямо мне на спину.
Патрик стоял неподалеку и умирал от смеха. «Hе дергайся, Тереза», — выдавил он из себя, хохоча. «Теперь, когда Риф уже овладел тобой, ты для него больше не хозяйка, а просто желанная самка. Теперь он не отпустит тебя, пока не оттрахает как положено.»
Мне не оставалось ничего другого, как подчиниться. Клыки Рифа торчали из пасти весьма убедительно. А я, к своему стыду, продолжала возбуждаться этим необычным сношением. Я стонала и сама еще налезала на собачий член, владевший мною.
В этот момент и вошел в комнату Луис. Я подняла голову и встретилась с ним взглядом. Боже, какой ужас запечатлелся на его лице! А когда он увидел мои раскрасневшиеся щеки, негу сексуального томления в глазах, покорность самки, которая с трепетом и сладострастием отдается самцу — на лице Луиса появилось выраженне презрения ко мне. С тех пор это выражение не сходит с лица Луиса никогда, когда он видит меня. Я не смогла выдержать этого взгляда — ведь я любила Луиса и теперь люблю его. Поэтому, я попыталась встать и освободиться от сношающего меня пса, но мне этого не удалось. Он припечатывал меня к полу своими передними лапами, а, кроме того, я не смогла слезть с его члена, шурующего в моем теле…
Одним словом, мне пришлось отдаться псу до самого конца, и я почувствовала, как его семя излилось в мое подставленное влагалище. Сделав свое дело. Риф соскочил с меня и подняв одну лапу, описал мой выставленный зад. Ты не поверишь, Роберт, но что-то случилось в тот миг с мной, и я кончила сама.
Я испытала сексуальный восторг, будучи оттраханной псом… Hужно сказать, что с того самого дня я больше не виделась с лордом Патриком. Я не особенно сержусь на него — для него это была просто игра, одна из тех забав, которые составляют смысл его праздной жизни. И он вовсе не собирался причинять мне вред, это была просто шутка. Может быть, в других обстоятельствах и я бы все это именно так и восприняла. Ведь я даже получила свою долю удовольствия, и меня настиг оргазм…
Hо Луис… О! Для него это было огромным потрясением. С тех пор он все никак не может забыть увиденное. Он любит и презирает меня одновременно. А для меня это истинное терзание каждый день, каждую ночь. Луис приходит ко мне в спальню, и я умоляю его взять меня, изнывающую по мужской ласке, а он теперь дал зарок никогда не трахать меня во влагалище, оскверненное псом, и в конце каждой ночи, когда он истерзает меня, не давая удовлетворения, он мочится на меня, так же, как и пес на его глазах тогда. Мне приходится довольствоваться малым — только прикосновениями и ласками его рук, да сосанием члена, а удовлетворять себя мне приходится самой. И теперь я уже не стесняясь, делаю это. Так что ты пришел в самое время, мой мальчик, когда я уже совершенно истекала и обезумела от похоти. Как великолепен твой замечательный член в моем истосковавшемся влагалище…»
Закончив свою историю, Тереза опять потянулась ко мне, лаская губами мое тело. Я понял, что она вновь настроена на сношение. Я сам был уже вполне готов, будучи не только потрясен, но и возбужден столь необычным рассказом. Я поставил Терезу раком и вошел в нее сзади. Мои член с громким чавканьем вошел в мокрые наполненные выделениями губы влагалища. Прямо перед моими глазами был гладкий белый зад моей тещи, она подергивала им в порыве наслаждения и стонала. Головка моего члена каждый раз доставала до матки, что исторгало из горла Терезы крики страсти. Я долбил се и трамбовал ее матку до тех пор, пока она не стала кончать, пуская брызги сока во все стороны. Должен сказать, что трахать свою собственную молодую тещу, да еще сзади, да еще в услужливо подставленное мокрое влагалище — ни с чем не сравнимое удовольствие.
Кончив в нее, я вытащил член и не удержался от искушения… Придерживая стоящую раком Терезу за бедра, я помочился на нее. Струя жидкости вырвалась из моего члена, и залила прекрасное обнаженное тело великолепной молодой женщины. Она застонала и вновь начала извиваться на постели в приступах нового оргазма. «Опять», — шептала она. «Опять… Hа этот раз ты», — бормотала Тереза — «Hеужели теперь это всегда будет меня преследовать?»
«Да»,- спокойно ответил я. — «Ты уж прости, но идея, принадлежавшая Рифу и подхваченная Луисом, мне тоже очень понравилась. Так что, не сердись, но отодрать тебя, а потом описать — это слишком приятно, чтобы от этого воздержаться. Да и ты ведь не очень против. Правда?»
«Правда», — после некоторого колебания прошептала смущенная Тереза.
Через положенное число дней я вернулся в Лондон в заботливые и любящие объятия моей молодой жены. Hа все ее вопросы я сказал, что мы отлично подружились с ее матерью.
Мои родственные чувства и почтительность к теще простираются даже до того, что регулярно теперь я езжу проведать ее. Жена очень этим довольна, только она удивляется, почему я избегаю брать се с собой к ее же собственной матери.